А.А.Пех.

Возрождение темного лорда.

- Почему я прервал твою встречу с

боггардом? Да? Я думал, это понятно,

он мог превратиться в Лорда Волан-

Де-Морта.

Римус Люпин.

Амос Диггори не спал больше трех недель. Его мучили кошмары. Ужасные кошмары, в которых его сын, Седрик, вновь и вновь падает в огненную бездну, а Волан-Де-Морт, этот безжалостный убийца, с присущим ему безумием страстно выкрикивает заклинание смерти.

Просыпаясь в холодном поту, Амос Диггори не мог и не хотел сдерживать слезы. Горечь потери, спустя столько лет, продолжала съедать его изнутри. Он несколько месяцев не появлялся в министерстве, перестал выходить на улицу, игнорировал письма друзей, которые пытались его хоть как-то поддержать. Амос винил во всем себя. Если бы он не отпустил Седрика на этот проклятый турнир, то Седрик был бы сейчас жив. Но был и еще один виновник смерти его сына и Амос без умолка повторял его имя. Теперь он не боялся этого делать, потому что виновник, за все свои злодеяния, горит в аду. Но, Амос Диггори не мог его простить и наказание, смерть темного лорда, было, на его взгляд, недостаточно суровым. Если бы Амос Диггори мог решать судьбу лорда Волан-Де-Морта, он бы вернул его в к жизни и убил вновь. Жаль только, это было не так. Да и единственное, что могло осуществить мечту Амоса Диггори, маховик времени, весь зал, тысячи тысяч приборов были полностью уничтожены во время царствования над министерством Корнелиусом Фаджом.

Пророчество было исполнено, Гарри Поттер победил того, кого нельзя называть. Весь волшебный мир вздохнул с забытым для себя облегчением. Люди перестали бояться выходить на улицу, что нельзя было сказать о маглах. Для маглов известие о том, что некто по имени лорд Волан-Де-Морт умер, было простым словом, звуком, ушедшим в пустоту. Премьер-министр маглов нисколечко не удивился тому, что главный злодей был уничтожен. Надменный и самоуверенный, он усмехнулся, сказав, что таких злодеев полно на улицах любого крупного городка, в том числе, Лондона.

После поражения лорда Волан-Де-Морта прошло два долгих года. Что сейчас творилось в жизни самого Гарри Поттера, Амос не знал, но он прекрасно чувствовал безысходную непеременчивость в своей жизни. Изолированный от внешнего мира, заточенный в четырех стенах, без общения с родными и близкими, Амос страдал, и это делало его еще более слабым, он мог совершить опрометчивый, отчаянный поступок.

Те, кто переживал больше остальных, в своих письмах предупреждали его о слишком малой значимости смерти, ссылались на необходимость забыть о прошлом, хотя бы на минуту, но Амос об этом и слышать не хотел.

- Еще чего, - взбешенно прорычал он, читая письмо от Ранка Генрика, старого школьного друга с факультета Коктевран. Дрожащими руками он разорвал беспомощный клочок пергамента и швырнул его в мусорную корзину.

Однажды утром Амос как обычно получил свежий номер ежедневного пророка, наградил почтовую сипуху двумя сиклями, подождал, пока сова вылетит в окно, сел на неудобный деревянный стул с торчащими на сидении занозами и без особого интереса принялся читать.

На первой полосе, ослепляя вспышки фотокамер своей белоснежной улыбкой, наслаждаясь вернувшейся славой, высокомерно, подмигивая правым глазом, скалил зубы-кирпичики Златопуст Локонс.

- Швейцарский лекарь, чистокровный маг в третьем поколении, нашел средство, возвращающее память людям, волей неволей оказавшимся в плену заклинания "Забвение", - прочитал заголовок Амос Диггори. На фоне огромной фотографии Златопуста Локонса, где-то в углу газеты, понурившись, в белом халате, легкой лысиной на голове и каменным лицом смотрел по сторонам пятидесятилетний Фрэд Товаски, тот самый швейцарский лекарь. Амос даже думать не смел о таком. За всю свою долгую жизнь, время, проведенное в министерстве и окунаясь в историю магии, он впервые слышит о том, что кому-то удалось сломить столь древнее заклинание времен правления четырех основателей.

Полистав остальные заметки ежедневного пророка, Амос Диггори не нашел ничего столь же интересного, как возвращение памяти Златопуста Локонса. Он дочитал статью Риты Скиттер до конца, отложил газету в сторону и задумчиво уткнулся взглядом в косую дверцу холодильника. Амос не ел со вчерашнего утра, слабость чувствовалась в ногах, руках и на сердце. Сделав пару бутербродов с ветчиной, Амос с трудом проглотил сначала один кусок, затем другой, запил все это холодным невкусным чаем и вдруг, его внимание привлекла движущаяся картинка на корешке газеты, в том самом месте, где он ее и держал. Видимо, своей рукой Амос Диггори прикрыл статью.

На фотографии открывалась и закрывалась дверь шкафа, откуда валил серый пар, выпрыгивали поношенные мантии, ботинки и чья-то огромная мохнатая нога. Амос Диггори перестал жевать, отложил бутерброд в сторону и аккуратно развернул газету, распластав ее перед собой на столе.

- На юге Дадли участились нападения боггарда, - заворожено прочитал заголовок Амос Диггори, - Как сообщает господин Харрис из отдела по связям с маглами, боггарды почувствовали свободу после прошедшего полнолуния. Так как боггарды являются духами, луна, как и остальные природные явления, включая второй полумесяц и летнее солнцестояние влияют на них, мягко говоря, как влияют на котов мартские будни, - говорит Ричард Харрис, - в эти дни у них происходит обострение и они без особой на то причины, как это было раньше, в дикие времена, нападают на абсолютно беззащитных маглов, что прибавляет нам хлопот, работы и проблем с властями маглов. Все чаще приходится применять заклинания временной потери памяти с маглами, которые стали жертвами нападения боггарда. Мы будем бороться с этой напастью вне зависимости от того, на нашей территории произошло очередное нападение или на территории маглов. Министр магии дал инструкцию, "как вести себя при встрече с боггардом", которой мы с моими коллегами собираемся придерживаться. Стоит подчеркнуть следующее...

Амос Диггори не стал дочитывать до конца. Резким ударом молнии безумная мысль поработила его разум и теперь, Амос Диггори был вне себя от счастья. Его потерянный взгляд метался из стороны в сторону, Амос не находил себе места, он захохотал, как безумец. Вскочил, бросился к стеллажу и протянул руку к верхней полке, откуда в его ладонь послушно выкатилась дубовая волшебная палочка.

Амос Диггори сел на стул, чтобы обдумать свою мысль и назревавшую в голове идею до конца. Но он не мог себя сдерживать, ему хотелось как можно скорее выполнить задуманное и он, накинув на себя темно-коричневую мантию, поправил рукой длинные кучерявые волосы, закрепил очки за ушами и поднял над головой волшебную палочку.

- Лютный переулок! - торжественно произнес он.

Лютный переулок - единственное место, которое помогло бы ему осуществить задуманное. Амос Диггори на мгновение застыл, потом его закружило. Кухня поплыла перед его глазами и завертелась, как сумасшедшая. Грудь стискивало со всех сторон, дыхание стало прерывистом, сердце застучало так, будто его ударило током, желудок смялся в горошек и недавно съеденный бутерброд с ветчиной послушно вырвался наружу.

Очертания мрачных домов выросли в той же суматохе, в какой пропала кухня Амоса Диггори. Движение замедлилось, под ногами появилась твердая земля, заклинание трансгрессии сделало свое дело, привело Амоса Диггори туда, куда ему было нужно. Амоса вывернуло наизнанку за ближайшим закоулком. Одна из ведьм в рваном, грязном, синем балахоне с остроконечной шляпой на голове, нахмурила и без того противный, смятый как засохшая луковица, весь в бородавках, нос.

- Мерзость! - фыркнула она, проходя мимо, сдерживая рвущуюся изнутри рвоту двумя черными, мозолистыми руками.