Луноликий Берия

27 ноября 1998 года политический бомонд был не мало встревожен первым в истории страны массовым вбросом компромата в Интернет. Объектом атаки стала ещё не пуганная властная элита новой России. Щекочущие нервы материалы были размещены на сайте под зловещим названием "Коготь". Записные аналитики соревновались в сочинении версий, объясняющих причину скандальной публикации. "Московские новости" и "Московский комсомолец", посвятили ей передовицы, украшенные злобными карикатурами. Рокот, рождённый в Интернете, докатился и до телеэфира. Однако официальной или иной сколько-нибудь достоверной информации о тех, кто стоял за "Когтем", в СМИ так и не появлялось. Вскоре о скандале забыли.

Обо всём этом я вспомнил случайно, обозревая подборки очередных разоблачений, которые, словно канализационные стоки, регулярно извергались на головы ещё немногочисленных обитателей Интернета. С тех давних пор сетевое сообщество закалилось и уже не особо реагировало на мегабайты грязи, которой усердно обливали друг друга бранчливые российские политики.

Прочитав в Интернете виртуальную ретроспективу информационных сообщений на тему "Когтя", я ненадолго задумался. Как странно устроена жизнь. Хочешь сделать лучше -- получается по Черномырдину, стараешься помочь -- получаешь неприятности, тащишь соломинку -- скирда валится. И все эти катаклизмы находятся в полном согласии с теорией хаоса, которая среди прочих рассматривает и пресловутый "Эффект бабочки", согласно которому обычная капустница в каком-нибудь селе Верхние Хляби, взмахнув крылами, способна обвалить фондовую биржу в США. Злые языки поговаривают, будто по сию пору наши военные ведут поиски этого зловещего насекомого.

Шутки шутками, только довелось мне однажды сыграть роль той мифической бабочки. Американская биржа, естественно, устояла, но в России много чего посыпалось. Конечно, виноват не я, а, как всегда, -- евреи, вернее один еврей. И был он мне другом, и не простым, а закадычным. Звали его Борькой и фамилия у него была под стать -- Рабинович. Наши жены по соседски дружили, но мы как-то не сразу сблизились. Борька был почти учёным, а я служил в ФСБ, к тому же скоро как год носил золочёные погоны без просветов. Как-то неловко было иметь друзей среди избранного народа в те годы. Не поощрялось...

Я и супругу неустанно инструктировал, чтобы никому ни словечка про мою службу, тем более -- про воинское звание. Вот она ничтоже сумняшеся и ляпнула Борькиной жене, дескать, муж её, то есть я, в ЖЭКе сантехником работаю. Поначалу мы с Борькой только учтиво здоровались, но вскоре сдружились. Мой друг, как и лучшая часть евреев, был программистом. Закончил "Автодор", но уже на пятом курсе припал к монитору, обзавелся очками и стал программы для инженеров "ЗиЛа" плести. В то время как раз корпорация Microsoft бета-версию Windows-95 выпустила. Борька ее по телефонному "диэл-апу" дня два тянул, а мне на работе уже неделю как такую же ведомственные компьютерщики презентовали. Мог бы и с новым другом поделиться, да конспирация, будь она неладна!. Не про сантехников "винда" писалась!

Повторюсь, согласно разработанной в семье легенде, я был слесарем ЖЭКа и в высоких технологиях разбираться не имел права. Но однажды, сидя с Борькой за его компьютером, я так увлёкся, что, позабыв обо всем на свете, расписал ему новый "autoexec"-файл и поправил парочку "инюшек". Мой друг был ошарашен. Как так, еще полчаса назад этот слесарь, вертя в руках мышь, спрашивал, за какой надобностью к мыльнице шнур прикрутили, а тут на тебе, -- конфигурацию "оси" правит. Я спохватился, но было поздно.

"Ты кто?" -- спрашивает. "Слесарь, -- отвечаю, -- но с перспективой! Заочно "Сельхоз" заканчиваю". Борис не верит. У евреев это в привычке -- доверять только себе и то -- не всякий раз. Я вздохнул и в порыве редкого проявления искренности сознался: "В ФСБ, Борис Борисович, служу!" Он аж очки уронил от смеха, -- горбатого мол не лепи! Тут, кстати, и Фаина, жена его, рядом случилась с подтверждениями: "Боренька, наш сосед правду говорит, мне его Ольга месяц назад как все рассказала". Теперь настал мой черед впасть в столбняк. Значит, Борькина жена может чужие тайны хранить, а моя семейными -- чуть ли не на базаре торгует!

Друг немного пришёл в себя, спрашивает, дескать, не по технической ли части служу или, может, вольнонаемный? Сказал "А", говори "Б". "Нет, -- отвечаю, -- при погонах и оба -- без просвета". -- "Фу! -- выдохнул Борис, -- слава Б-гу, -- прапорщик, значит". Он-то знал, что нет бестолковее человека, чем постсоветский прапорщик. Только не дал я ему обрести спокойствие. "Где ты, -- ехидно спрашиваю, -- видел прапорщика с одной большой звездой?!" От осознания реалий мой друг обессиленно сник, опершись о плечо супруги. Борьку отходили коньяком, который трижды пригубил и я...

В принципе еврей Борька от человека ничем не отличался. Веселый был, в технике хорошо разумел. Он мне из старого видеомагнитофона за десять минут стример спаял, который тут же залил ломаными "шароварными" программами, и в завершении подарил слегка "поюзанный" роутер роскошной фирмы "U.S. Robotics" .

Семья Рабиновичей, накануне выхода релиза Windows 95, уже готовилась к выезду на постоянное жительство в Канаду. Вначале хотели в Израиль, но поразмыслив остановились на Оттаве -- всё ж не так много арабов. Фаина к тому времени на сносях была, ушла в декрет и вместе с восьмилетним Семой всё свободное время изучала английский, иврит и Тору.

На стенах их гостиной между плакатами с еврейским алфавитом и цитатами Маймонида сиротливо висели старые фотографии: Борька -- октябрёнок, чуть ниже -- командир ССО, а в центре -- уже секретарь комсомольской организации курса. А рядом Фаинины фотографии: косички, красный галстук, салют у бюста Ленина, а на другой -- стрижка "паж" под француженку Матье и комсомольский значок. Жили мы в молодости неотличимо одинаковыми и только возраст развёл нас по углам.

Была у Борьки еще одна страсть: коллекционировал он всякого рода приватную информацию. Где запароленную часть сайта вскроет, где базы данных обменяет, а где и прикупит, если не дорого. Закатает очередную порцию околополитических скабрезностей на "болванку", зальёт для верности на стриммер и пребывает в благодушии до следующей оказии.

***

В те годы, когда в Рунете неистовствовал Антон Носик со своим "Вечерним Интернетом", информация в цене была. И верил им народ, как верил печатному слову в недавние советские времена. Чуть статья в газете, -- такой-то политик проворовался на пару тысяч долларов -- шум по всей России. По телевизору -- круглые столы, Хинштейн на страницах "Московского комсомольца" падучую инсценирует. Неделями шум не утихает.

Еще благородный Собчак кормил тремя хлебами Петербург, еще будущий национальный лидер последний гвоздь к забору дачи прибивал, а первые раскаты информационных войн уже гремели. Одной из невинных жертв коррупционных расследований стал помощник Президента, в недавнем прошлом выпускник пединститута, пламенный коммунист и подающий надежды историк Сергей Станкевич. Интеллигентнейший человек: голос мягкий, лицо открытое -- как у героя советского фильма "Карьеры Димы Горина". И надо ж такому случиться, -- принял в свои чистые руки самую что ни на есть натуральную взятку. Десять тысяч долларов! Да за этими деньгами питерские "малиновые пиджаки" и нагибаться не стали. А народ в гневе. Шум! Гам! Всеобщее презрение. Бедный Станкевич, чуть ли ни в женском платье, сбегает на историческую родину в Польшу. Вот что значила тогда информация!