Дирхемы твои отдаю за постой, в пятницу месяца тишрин. На закате хмельном, под унылый призыв муэдзина, я жую чёрствый хлеб, запивая вином, - под твоей же рукой трепыхается птица, пока ты заносишь над нею отцовский кинжал. Трое суток спустя я бреду по пустыне, ожидая в оазис до ночи поспеть. Где вода, там и люди, а значит - работа, а значит - дирхемы, а значит - ночлег, и еда, и шлюха, которую даст мне хозяин сего гостевого двора. Девку за руку схватив, поднимаюсь к себе, ты же спускаешься в погреб, готовясь чертить на ладони священные строки. Тёмная вязь вьётся по коже, словно пригоршня червей. Я уже сплю, когда, выйдя на улицу, ты к богатому дому соседки крадёшься. Слухи о том, что купчиха-вдова стала неравнодушна к тебе, разожгли твоё сердце как пламя джаханна. Кое-кто посмелее на месте твоём сам поборолся бы за её благосклонность - но чего ждать от простого горшечника? Ты лишь хочешь знать правду... Взобравшись на крышу, в лунном свете глядишь на неё. Она спит. По кошачьи ступая, крадёшься, на колени у ложа её опускаясь, тянешь руку, заклятую жертвенной кровью...
Утром купчиха-вдова рассказала служанке:
- Странное дело: сегодня, проснувшись, увидела я на груди следы крови.
Старуха всплеснула руками:
- Дурной знак, госпожа, как бы не вышло, что злобный шайтан вас пометил.
- Да сохранит нас Аллах! Надо бы с дервишем знающим потолковать. Слышала я, что на прошлой неделе был такой в наших краях, продавал амулеты... Разыщи-ка его, если ещё не уехал...
Но к тому времени я уже далеко, дальше, чем мне бы хотелось. На постоялом дворе соблазнился хозяин, решив, что мешок мой набит серебром. Занесённый кинжал надо мною - последнее, что я видел на свете. С болью я умер и с болью родился для вечности. Ниже души мёртвой птицы душа моя здесь оказалась, и в пламя джаханна погрузилась глубже, чем души всех тех, кого сбил я с пути. И теперь я, пожалуй, мечтал бы удодом тем стать, или даже лишь веткою, на которую отдохнуть он присядет, но вместо этого - боль и огонь, одиночество и безысходная вечная мука...
Не печалься, купчиха-вдова! Вот в городские ворота въезжает на муле дервиш иной с мешком за спиною, всё так же глазеет на него детвора, и так же он любит дирхемы. Повстречаясь с тобою, он скажет:
- Коли хочешь беду ты отвадить, - сделаешь, как я велю...
Девушка и фантаст
- Ты что, заболел? - спросил я своего брата Петьку, когда прочёл название книги, которую он держал в руках.
- С чего бы это? - удивился братец, а затем хмыкнул, проследив направление моего взгляда. Мой взгляд упирался аккурат в словосочетание "Медицинский справочник".
Согласитесь, не самое обычное дело - застать своего энергичного родича посреди уютной холостяцкой кухни корпящим над "медицинским справочником". Что-то зловещее есть в этой картине.
- Нет, - ответил братец слегка покровительственным тоном. - Я пишу фантастический роман.
Ох, неужто снова! Среди ближайших родственников я не знаю никого, кто не сталкивался бы с Петькиными просьбами "заценить" очередной созданный им шедевр. Отказы он принимал за кокетство, критика отскакивала от него как градинки от танковой брони. Иными словами, в творческом отношении мой братец был весьма закалённой и целеустремлённой натурой. Наверное, теперь без этого настоящим писателем не стать.
Я уселся за стол и, подобрав с тарелки один из двух колбасных ломтиков, спросил:
- Наверное, тебе для сюжета понадобились редкие болезни?
- Нет. Хотя идея неплохая. Знаешь, какая самая главная проблема при написании фантастики?
- Придумать оригинальную идею? - наугад предположил я.
- Это тоже, - согласился он. - Но хуже всего с именами и названиями. Допустим, когда ты пишешь реалистическую прозу...
- Не думаю, что когда-нибудь осмелюсь.
- Не перебивай. Короче, чтобы назвать главного героя, тебе достаточно полистать телефонный справочник, чтобы определиться с местом действия - взглянуть на карту, с остальным и вовсе не парься - бери да списывай с натуры, как школьник домашнее задание с доски. Неплохая метафора, как думаешь?
- Ну так... - я всегда прибегал к этому ответу, если не желал огорчать собеседника суровой правдой.
- Короче, в случае фантастической литературы всё гораздо сложнее. Названия должны быть оригинальные. И для героев, и для места действия, и для всякой всячины, среди которой происходит дело. И вот с этим - просто труба. Допустим, с полдюжины ты ещё сможешь из себя выдавить, но десятки и сотни - вряд ли. Заметил, кстати, как ловко я ввернул архаичное словечко "полдюжины"?
- Оно не укрылось от моего слуха.
- Настоящий писатель должен расширять свой словесный запас за счёт архаизмов, диалектизмов и жаргонизмов.
- Это как-то связано с медицинским справочником?
- Опосредованно. Короче, оригинальные названия - это реальная проблема для всех фантастов. Многие пасуют перед нею, и пишут про каких-нибудь эльфов, которые сражаются с какими-нибудь вампирами с помощью каких-нибудь бластеров. Тебя, наверное, озадачило, что я трижды употребил слово "какие-то", но это на самом деле не от бедности языка, а стилистический приём усиления речи...
- В следующий раз, когда мне захочется справиться о твоём здоровье, я семь раз подумаю.
- Почему? А, ты намекаешь на суть?
- Ну так...
- Сейчас дойдём до сути. Я, признаться, тоже оскоромился, написал пару вещиц про эльфов, но затем понял, что это тупиковый путь. И отказался от него. Стал изучать, как эту проблему решают остальные. Надеюсь, от твоего слуха не укрылось то, как я научился избегать лишних местоимений? Нелегко было, но теперь без этого настоящим писателем не стать. Лишнее местоимение - словно гвоздь в подошве.
- Неплохая метафора, но всё же не мог бы ты подсократить публичный разбор своей речи?
- От слова "свой", кстати, нужно избавляться особенно тщательно.
- Пожалуй, мне пора, - я встал и шагнул к двери.
- Неужто ты предпочтёшь остаться на пропилеях, так и не войдя в парфенон?
Этим он меня, надо признать, сразил. Пусть я и не раскрыл рот от изумления, но был к тому опасно близок. Не дерзну судить, насколько сказанное ниже характерно для всех начинающих писателей, однако вплоть до самого недавнего времени Петька явно предпочитал больше писать, чем читать. Дисбаланс был столь сильным, что всякий, близко знающий моего братца, мог бы подтвердить, что ждать от него упоминания слов вроде "пропилеи" и "парфенон" - всё равно что требовать от курицы перелёта через Днепр при ясной погоде.
Вы бы и сами не стали ожидать подобных слов от человека, который всего месяц назад осаждал вас просьбами "заценить" его новый роман о том, как один дивный эльф взаимно полюбил юную вампиршу из враждебного клана, затем ненароком пристрелил её брата из бластера, после чего несчастные влюблённые покончили собой.
Я вернулся к столу и сел напротив молодого фантаста.
- Надеюсь, парфенон будет того стоить.
- Отож. Короче, некоторые типы даже состряпали электронный генератор фантастических имён и названий. Я глянул на то, что он выдаёт - просто лажа. Ведь нужны не просто названия - нужны хлёсткие, звучные, запоминающиеся слова. И при этом совершенно незаезженные в литературе.
- Только не говори, что ты их решил взять из медицинского справочника.
Петька развёл руками. Чувствовалось, что он слегка раздосадован.
- Собирался, но раз ты меня опередил, теперь уже не буду.
Мы помолчали. Наконец я спросил:
- И как, перспективно?
- Да это золотая жила! Названия одно лучше другого. К примеру, трамал. Ты бы и в жизни до такого не додумался. А вот оно. На блюдечке. Бери да называй. "Билет на планету Трамал". Как тебе?
- Сильно.
- Или вот, допустим, я нашёл прекрасное слово для фантастического оружия: пневмоторакс. Круто, правда?
