Ты вздыхаешь. Четырнадцать лет. Сколько ещё будет продолжаться Мятеж? Каждый день вы захватываете города мятежников, а где-то в других секторах они захватывают ваши города. Эта планета обречена. Основные силы матов перешли на другой фронт. Остались лишь малочисленные гарнизоны. Но то, что легко берётся, легко и теряется. Ты вспоминаешь сегодняшний бой, тело мятежника, сползающее по щебню, перевёрнутые красные стульчики, глубокую трещину в ступенях собора, длинные чёрные волосы, перемешанные с пеплом - нет, про это нельзя сказать: "легко". И это как-то не укладывается ни в какие системы координат без того, чтобы на что-то не закрыть глаза. Настоящий воин всегда прав. Но разве у настоящего воина не должно быть сердца?

  Сегодняшний город - десятый, взятый на этой планете. Значит, за всю кампанию убито около... миллиона человек. МИЛЛИОН! Что значит эта девушка или эти дети по сравнению с ним? А что значит этот миллион по сравнению с 7 миллиардами, погибшими за 14 лет? Страшно вдуматься в цифры.

  Но дело надо довести до конца. Иначе бессмысленность сделает те же самые цифры ещё страшней. Ещё страшней.

  Вспоминается сегодняшний рассказ Герберта и ты неожиданно находишь неувязку: не мог этот майор, убив доктора и двух солдат и решившись на каннибализм остальных, просто так оставить лежать их мёртвыми. Если уж решился, то начать они все должны были с доктора и этих солдат. Вот почему «Анна три дня отказывалась от пищи, но потом сломалась». От нормальной-то пищи чего бы отказываться? Значит, они все ели. И Герберт ел. «Голод делает великие вещи»... Понятно, почему он замолчал это... Значит, всё, что потом случилось, - не борьба «хороших» с «плохими», а лишь разборки людоедов. Тьфу, мерзость.

  Но тут ты вдруг понимаешь смысл всего рассказа. Он и был изложением той самой системы, без которой, по Герберту, человеку и жизнь не жизнь и смерть не смерть. Это для тебя на самом деле он рассказал всё это - с удивлением отмечаешь ты. А состоит эта система в том, что тот, кому суждено умереть, пусть умирает, а тот, кто должен выжить - обязан выжить любой ценой. Должен быть ещё какой-то принцип, по которому Герберт определяет, кто должен умереть, а кто - жить... Всё это очень интересно...

  Веки тяжелеют. Ты закрываешь глаза и начинаешь проваливаться в бездну. Над тобой шумит водоворот, мимо проплывает кроваво-красная буква "У", цветастый рисунок с коряво выведенными коричневыми домами, истекающий кровью Ис, тонкие пальцы Аманда, перебирающие клавиши, чёрная птица, исчезающая в тумане, и медленно вращающиеся, как крылья мельницы, лопасти вертоплана...

* * *

  Ты едешь в битком набитом автобусе. Самый разгар дня, на небе ни облачка, жара неимоверная. А ехать вроде как до конечной. Все толкаются, а водитель ещё и гонит кое-как - автобус то и дело подскакивает на колдобинах. Или это дорога такая?

  - Эй сынок, уступил бы место бабушке.

  Белобрысый мальчишка нехотя слезает с сиденья. Грузная бабуля садится.

  - Молодой человек, Вы могли бы не наступать мне на ноги? - раздражённо спрашивает тебя стоящая справа маленькая женщина лет сорока.

  - Извините, я нечаянно...

  - "Извините!" Смотреть надо!

  Духота невыносимая. Пот льёт ручьями по лицу, мокрые волосы липнут ко лбу. Ты расстёгиваешь воротник нари. Автобус поворачивает, ты повисаешь на поручне, на тебя почти падает слева высокая полная женщина в белой блузке. Из того конца несётся ругань в адрес водителя. Ты переводишь дыхание и тут замечаешь, что перед тобой сидит девушка с длинными чёрными волосами и читает книгу. Страницы в книге пусты. Тёмное платье на груди зашито грубыми красными стежками. Ты узнаёшь её. Непонятное волнение вдруг охватывает тебя.

  - Простите. - говоришь ты.

  - За что? - поднимает она удивлённые карие глаза.

  - Вы сегодня утром умерли...

  - Да? Наверно...

  - Поверьте, мне очень жаль.

  - Я знаю.

  - Откуда? - задаёшь ты глупый вопрос и сам же смущаешься. Она молчит.

  - Вы очень красивы.

  - Спасибо. - она улыбается.

  - Знаете, это очень хорошо, что Вы мне приснились.

  Она смеётся и лукаво прищуривается:

  - Вы так много думали сегодня обо мне, что иначе и быть не могло.

  - Жаркий сегодня денёк, не правда ли?

  - Я бы так не сказала, - она опять очаровательно смеётся, - уже вторую неделю идёт дождь.

  - Дождь? - ты смотришь в окно и видишь, что все стёкла залиты обильно текущей водой, сквозь которую видно лишь затянутое тучами хмурое небо. Становится холодно. Ты машинально застёгиваешь воротник нари.

  - Да, последний раз такой дождь был в 43-м. - говорит стоящий слева седобородый старичок с палочкой, - Молодой человек, не были бы Вы так любезны передать водителю? - он протягивает тебе мелочь за проезд. Девушка закрывает книгу и быстро поднимается:

  - Ох, простите пожалуйста, я Вас не заметила.

  - Ничего, ничего, спасибо, дочка. - старик садится.

  Ваши взгляды встречаются. Она стоит совсем рядом, так близко, что ты чувствуешь её дыхание. Ты смотришь ей в глаза. Чистый, беззаботный взгляд. Поворачиваешься и идёшь к водителю, чтоб передать деньги. Протолкнувшись, подходишь к кабине.

  - Вот, возьмите.

  - Ты что, приятель, читать разучился? Во время проезда разговаривать с водителем запрещено.

  Ты смотришь в зеркальце и внезапно узнаешь знакомый взгляд голубых глаз. Не поворачиваясь, берёт он у тебя деньги и усмехается, качая головой.

* * *

  Ты чувствуешь, как тебя кто-то будит. Открываешь глаза и видишь Пирса с непривычно виноватым выражением лица. Слышится голос Герберта:

  - Вставай, всё позади.

  Узкая комната, серые стены, белый потолок. Ты лежишь на чём-то твёрдом. В ногах какая-то немота.

  - Что позади? - спрашиваешь ты.

  - Ты что, ничего не помнишь? - изумляется Пирс.

  - Кларк, ты, похоже, перестарался. - раздаётся голос Ларсона, - У него провал в памяти.

  - Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

  Пирс исчезает из поля зрения, появляется обеспокоенное лицо Аманда:

  - Мы уже неделю как застряли на этом астероиде без пищи...

  - Что ты мелешь, на каком астероиде?

  - И вот, чтобы не умереть с голоду, - подхватывает Велвет, - мы решились на крайние меры...

  - Мы съели тебя! - выкрикивает Эдмонд.

  - Это я им подсказал идею. - с гордостью говорит Герберт.

  - Что? Что это за бред?!

  - Кем-то нужно было пожертвовать, понимаешь? - Пирс называет тебя по имени, - У нас не было другого выхода.

  Ты приподнимаешься и вдруг видишь, что вместо ног у тебя обрубки.

  - Нет!!! Этого не может быть!

  - У тебя довольно вкусное мясо. - одобрительно отзывается Эдмонд, ковыряясь в зубах, - только немного солоноватое.

  - Я сплю, я просто сплю и сейчас проснусь...

  - Да ладно, расслабься. - утешает тебя Пирс, - подумай сам, что лучше: умереть от голода с ногами, или же остаться живым но... без ног?

  - ...это всё мне просто снится...

  - Ты не думай, самую большую порцию мы оставили тебе. Вот, поешь, оно ещё тёплое. - Аманд протягивает тебе ароматный прожаренный кусок мяса.

  - Нет!!!

  4.

  Просыпаешься. Вокруг темно. Ты абсолютно трезв. Сна нет. Приподнявшись, несколько раз вслепую бьёшь ладонью по тумбочке. Вот они! Подносишь к глазам, всматриваясь в тускло светящиеся цифры. 3:01. Кладёшь часы обратно. Три часа ночи. Через два часа где-то на западе к спящему городу приблизятся ромбовидные тени бомбардировщиков. Прыщавый мальчишка-солдат, дежурный, с дрожью в голосе сообщит по связи престарелому полковнику-мату, что радар засёк вражеские самолёты. Лысеющий полковник отдаст приказ ПВО города сбить бомбардировщики. Тонкие стволы немногочисленных зениток оживут, поднимаясь вверх, ища цель. Ты зеваешь. Из двадцати самолётов сбить удастся один - два, не больше. Спящие улицы огласят сирены воздушной тревоги. Через две минуты бомбардировщики появятся над городом.