– Тогда вдвоем. Возьмем, куда он денется?

У одного грузовика стояла группа военных. Туда и направились. Быстров козырнул.

– Здравствуйте, товарищи! Мне бы командира роты увидеть.

– А вот он, у грузовика.

Один из технарей показал рукой. И тут форма Быстрова и Федора оказала плохую услугу. Петраков настороже был. Увидев двоих командиров с характерного цвета околышами, он обошел грузовик, на минуту исчезнув из поля зрения оперативников.

Взвыл мотор «Опеля», и трофейный грузовик рванул из-под дерева. В кабине двое. «Опель» резко повернул на оперативников, их спасла только реакция, оба успели отскочить в сторону.

– За ним! – крикнул Федор.

Бросились к своему грузовику. Водитель уже завел мотор, стал разворачиваться. Оба офицера на ходу запрыгнули на подножку – и в кабину.

«Опель» уже оторвался на сотню метров. За грузовиком пыль столбом. Дорогу плохо видно. «Опель» мощнее «Захара», стал медленно увеличиваться разрыв. Федор, сидевший в кабине крайним, открыл дверь, встал на подножку.

– Бойцы!

Приподнялся брезент, показалась голова автоматчика.

– Огонь по грузовику! Бить по колесам.

– Сейчас, момент!

Один боец поднял брезент вверх, в образовавшуюся щель высунулись два бойца, опершись на крышу кабины. Машину на ухабах швыряет, как лодку на море, надо ловить удобный момент. Загрохотали два автомата. Черт, куда они лупят? Изредка в клубах пыли мелькает задний борт преследуемого грузовика. Со второй попытки попали. Послышались хлопки простреленных шин, грузовик осел на заднюю ось. Но «Опель» рвался вперед. Его носило из стороны в сторону. На пологом повороте водитель не удержал тяжелую машину, она съехала, перескочила мелкий кювет, ударилась бампером о дерево и застыла. Из-под капота валил то ли дым, то ли пар из радиатора. Одновременно распахнулись дверцы, выскочили водитель и командир, бросились бежать в разные стороны.

– Взять живьем, – приказал Федор бойцам. – Будут стрелять, бейте по ногам.

Быстров уже выбрался из кабины.

– Ты за водителем, я за командиром, – приказал Федор.

Петраков свернул в рощу, редкая она, но деревья мешали прицельной стрельбе. Страх и адреналин гнали беглеца вперед. Командир роты выше, чем Федор, ноги длиннее. Дистанция при всем старании Казанцева не сокращалась. А сзади уже звучали выстрелы. Водитель отстреливался или по нему стрелял Быстров – непонятно. Преследуемый миновал рощу, выскочил на опушку. Впереди неширокий ручей. Он кинулся к нему.

– Стой, не дури, застрелю! – закричал Федор. Это только подхлестнуло беглеца. Он с ходу прыгнул в ручей, выбрался на другой берег. А в трех сотнях метров впереди лес, настоящий, густой. Чтобы там обнаружить агента, нужен батальон солдат и облава. Рядом с Федором выскочил из рощи автоматчик. Запыхался, видно, физподготовка неважная.

– Бей по ногам! – приказал Федор.

Из пистолета стрелять – уже далеко, метров семьдесят-сто, из автомата вполне приемлемо. Боец вскинул оружие. Короткая очередь – и беглец упал.

– За мной!

Вымокли в ручье оба, что Федор, что боец. Вода в сапогах хлюпает, неприятно ноги холодит. Но сейчас надо взять агента. Оскальзываясь на траве, помчались к лежавшему агенту. Тот зашевелился, полез в кобуру, перевалился на бок, вытянул пистолет.

– Ложись! – закричал бойцу Федор.

А сам продолжил бежать вперед зигзагами. Так попасть в него трудно. На бегу вскинул «ТТ». Выстрел, второй. Специально стрелял не в беглеца, а рядом. Пули достигали земли и пыль поднимали у головы раненого, подавляли морально. И беглец, не сделав ни одного выстрела, не выдержал, отбросил пистолет в сторону.

– Все, сдаюсь, – прохрипел он.

– Сразу бы так! – подбежал Федор. – Цел бы остался.

Он схватил беглеца за руку, завернул, перевернул на живот. Обыскал, первым делом воротник гимнастерки тщательно прощупал. На обеих голенях агента, чуть выше голенищ сапог, расползались кровавые пятна.

Подбежал боец.

– Подбери его пистолет, вон валяется.

Из рощи на берег выскочили несколько автоматчиков. Видимо, водителя уже захватили или ранили и Быстров направил бойцов на подмогу.

– Давайте сюда! – махнул рукой Федор.

Бойцы перебрались через ручей.

– Берите раненого и к машине. Что с водителем?

– Особист ему ногу прострелил, он отстреливаться стал. Так товарищ командир ему в плечо выстрелил. Обезвредили, у грузовика валяется.

– Быстров цел?

– Цел.

Федор успокоился. Все обошлось без потерь. А то, что агент ранен, не проблема. Главное – допросить их можно. А дальнейшая судьба агентов его не интересовала. В лагерь трибунал определит или к стенке поставят, не его забота. Он свое дело сделал, обезвредил группу.

Водителя и бывшего командира автороты связали, погрузили в кузов.

– Давай домой, в Лихославль, – скомандовал Быстров водителю.

Через час уже к особому отделу подъехали.

Военфельдшер сразу раненых перевязала.

– Как их состояние? – поинтересовался Федор.

– Допрашивать можно, если вас это интересует. А вообще в госпиталь везти надо, оперировать.

– Много чести, – выпалил Быстров.

Сразу начали допрашивать Петракова. Водитель его – второстепенная пешка.

Петраков не упирался, не юлил. Оказалось, командир группы – именно он. Выдал радистку и ее подручного, водителя Афонина. Про Тягунова поведал – из пленных, сам с немцами сотрудничать стал.

Быстров протокол вел. После Петракова, допрос которого два часа шел, стали допрашивать Тягунова. Ничего нового он не сказал. Его увели в камеру.

– Радистку допросить надо, – сказал Федор.

– Передохнем. Куда она теперь денется?

– Согласен. Осадчему в Калинин позвоню.

– Сейчас связь организую.

Начальник горотдела на месте оказался.

– Казанцев беспокоит. Здравия желаю.

– Новости есть?

– Без них не беспокоил бы. Взяли всех: пианистку, руководителя, подручных. При задержании ранили начальника особого отдела капитана Светлова.

– Тяжело?

– В руку, но пуля в кость попала, крови много потерял, он в госпитале.

– А задержанные?

– Ранены двое, но не тяжело. Оказали медицинскую помощь, допросили под протокол.

– Отлично! Поздравляю. Даже раньше срока управились. Доложу Самому, ну ты понял, о ком я. Формальности пусть Быстров завершает. Завтра с Дубовиком возвращайтесь в Калинин.

– Есть!

– Конец связи.

Осадчий отключился. Федор встал, потянулся. Сейчас бы подхарчиться и минуточек шестьсот поспать.

Он вышел из душного кабинета. К зданию особого отдела с треском подкатил мотоцикл с коляской. Из коляски выбрался Светлов. Федор удивился. Капитан в здание вошел, козырнул дежурному, увидел Федора, подошел.

– Ну как?

– Всех взяли, только что двоих с Быстровым допросили.

От капитана попахивало спиртным.

– А Осадчему телефонировал?

– Только что. Сказал, самому Лаврентию Павловичу звонить будет. Пять отведенных суток еще не прошло, а группу взяли.

– Дубовик молодец! Без него не справились бы. Мне бы в отдел такого специалиста!

– Осадчий не отдаст.

– Идем ко мне в кабинет, чего в коридоре торчим.

Уже открыв дверь, Светлов приказал дежурному:

– Организуй ужин на двоих.

– Слушаюсь.

Едва вошли в кабинет, Светлов пропел:

Федор замер. Не стоило распевать такие песни.

– Ты чего застыл соляным столбом? Как Ежова сняли и Берия стал во главе НКВД, эту песню по радио крутили, – отмахнулся Светлов.

– Как твоя рука? Я Осадчему сказал – ты ранен, в госпитале.

– А я за госпиталем и числюсь. Справка о ранении есть, все честь по чести. А в отдел на побывку прибыл. Пуля по кости скользнула. Кость цела, а мясо заживет, как на собаке. Давай отметим ликвидацию группы.