Литмир - Электронная Библиотека

Федор спустился в кабинет Светлова. Хозяин кабинета спал на диванчике, свернувшись калачиком. Федор хотел потихоньку выйти: надо же человеку отдохнуть, вдруг предстоящая ночь выдастся бессонной?

Зазвонил телефон. Федор схватил трубку.

– Калинин, НКВД. Осадчий на проводе. Мне бы Казанцева.

– У аппарата. Здравия желаю, Виктор Матвеевич!

– Приветствую. Как дела?

– «Стрекозу» взяли, сдала двух информаторов, поехали брать.

– Это хорошо. Что по рации в Торжке?

– Молчит.

– Автобусный пеленгатор молчание подтверждает. Время идет, ты помнишь срок, что Лаврентий Павлович отвел?

– Помню.

– Не подведи. Конец связи.

Федор положил трубку. Светлов проснулся, встал.

– Осадчий телефонировал?

– Он.

– Я разговор слышал.

– Пойду Дубовика сменю, пусть отдохнет.

– Скоро мои оперативники вернуться с задержания должны. Я сам допрошу, или желаешь поприсутствовать?

– Давай сам. Сейчас задача номер один – взять радиста. Обрубим связь агентам, тогда поспокойней будет. Причем радиста желательно взять живым и сильно не помять, не как ты Любку, едва не убил.

– Допрос под протокол шел. Сегодня допрошу информаторов и дело в трибунал передам. Так что жить им три дня осталось.

Жестко, но предатели не заслуживали лучшей участи. Ущерб для страны, нанесенный ими, мог доходить до тысяч, а то и до десятков тысяч солдатских жизней.

Если в первые месяцы войны немцы опирались в основном на фронтовую разведку и авиационную с надеждой на быстрое окончание войны, то после победы под Москвой, когда увязли в войне, осознали, что противник силен и блицкрига не получится, применили другую тактику. Стали готовить в большом количестве агентуру из пленных или жителей оккупированных районов и забрасывать в наш тыл. Ставка на массовость себя не оправдала. Большая часть заброшенных сдалась властям. Знали, что кара может быть суровой, но добровольно шли в НКВД, милицию, потому что не хотели работать против своей страны, а согласились на сотрудничество с немцами, потому что иного способа вырваться из концлагеря и попасть к своим не видели. Еще часть агентов после заброски бросили рации и жили как обычные люди. Документами и деньгами немцы снабдили, на первое время хватит. Устраивались на работу. Иные шли в военкоматы, призывались. Или вступали в ополчение.

Конечно, некоторых выявляли потом сотрудники особых отделов при более тщательной проверке документов. Если вначале немцы просто печатали фальшивки, то в дальнейшем старались использовать настоящие бланки, изъятые в захваченных городах: паспорта, красноармейские книжки. Составляли толковые легенды, вписывали в документы фамилии расстрелянных красноармейцев. Никакая проверка не выявляла «липы», поскольку такой фигурант существовал, были записи актов о рождении, выдаче паспорта, учебе в школе.

Немцы стали готовить агентов тщательнее, поскольку Гитлер возложил вину за неудачи немцев на Восточном фронте именно на разведку. Он опирался перед операцией «Барбаросса» на данные разведки, говорившей об СССР как о «Колоссе на глиняных ногах»: толкни – и он рассыплется.

Дубовик уже клевал носом за пеленгатором, но наушники не снимал. Слышался писк морзянки, потом голосовая связь на немецком.

Немцы в сорок втором году оставили попытки взять Москву, активизировались на юге. Бои шли в Крыму, на Кавказском направлении и в Сальских степях. Немцы жаждали захватить на юге Грозненскую и Бакинскую нефть, а захватив Сталинград, перерезать главную водную артерию. Большая часть азербайджанской нефти доставлялась по воде. Морем по Каспию, затем по Волге. Нефтеналивных барж не хватало, а после захвата немцами железной дороги Москва – Ростов – Минводы – Баку отправлять железнодорожным транспортом стало невозможно. Но выход нашли. Железнодорожные цистерны с нефтью или бензином выгружали в море, связывали между собой стальными канатами, и буксиры тащили такой состав по воде. Если бы немцы взяли Сталинград, наша армия осталась бы без моторного топлива. Потому Сталинград держали упорно, всеми имеющимися силами.

Сталин 28 июля 1942 года отдал приказ наркома обороны СССР № 227, названный в армии «Ни шагу назад». Приказ под страхом расстрела запретил отход наших войск без указания командиров.

Организовывались штрафные части – отдельные батальоны в составе фронтов и отдельные роты в составе армий. Официально вводились в составе армий заградительные отряды. Они существовали и прежде, но не были оформлены документально. Утверждались штаты, были определены функции и задачи. Конечно же, подчинялись и входили в структуру НКВД.

Немного раньше был организован Центральный штаб партизанского движения. Если затруднить подвоз войск, техники, боеприпасов, топлива к фронту, немцы не смогут держать темп наступления.

Илья Старинов, самый известный наш диверсант, настаивал на организации партизанских баз и обучении людей еще до войны. Не послушали, руководствовались ошибочной доктриной – воевать будем на чужой территории малой кровью. Все вышло в точности наоборот. На своей земле, и крови пролилось много. Старинову его настойчивость едва не вышла боком, трижды его хотели арестовать. А при активных и правильных действиях подготовленных диверсантов движение по железной дороге можно было полностью парализовать. После начала операции «Рельсовая война» немцы понесли урон, вынуждены были отвлекать батальоны, полки и дивизии, так остро необходимые фронту, на охрану своих коммуникаций.

Федор просидел за пеленгатором весь день, пока Дубовик отсыпался. После ужина за пеленгатор уселся Василий, Федор направился к Светлову.

– Как успехи?

– Издеваешься? У меня двое убитых. Опер с автоматчиками пришли за старлеем, а он огонь с ходу открыл. Двоих убил, автоматчик очередь дал и наповал. Второго помяли при аресте, пытался сопротивляться. Военфельдшер помощь сейчас оказывает. Сдох бы, меньше хлопот. Но допросить надо, сам понимаешь.

– Тогда я спать пойду.

Светлов был расстроен. Не все шло гладко, но в итоге группа частью уничтожена, частью арестована и перестала существовать.

Федор дверь в комнату распахнул, а Дубовик палец вверх поднял. Знак – внимание, тишина, работа в эфире.

Через несколько минут наушники снял.

– Рация в эфире была, всего пару минут работала. Короткое сообщение передала. Я группу цифр записал и определил направление.

– Так второго нет.

– Сейчас звонить в Калинин буду. Надо передать для дешифровки радиограмму. И еще. Если автобус рацию засек, даст пеленг. Вот тогда посмотрим, где рация, и можно выдвигаться.

– Телефонируй.

Телефон закрытой связи был только в комнате Светлова. Дубовик ушел, отсутствовал полчаса, а когда вернулся, сел за карту. Карандашом по линейке провел две линии.

– Не пойму ничего. То ли ошибка вышла…

– А что такое?

– Рация не в Торжке, а за городом.

– Ну и что? Не из дома агент передавал, а из леса.

– Передача очень короткая была. Передал шифровку и отключился. Даже подтверждения приема не получил.

– Видно, торопился или помешал кто-то или что-то.

– Надо выезжать на место. Не исключено – передача повторится. Кроме того, на месте выход рации точнее определить можно.

– Собирай аппаратуру. Сучков, Обухов, в полном боевом на выход.

Федор сразу к Светлову. А в кабинете его нет, допрашивает в камере арестованного. Федор дверь открыл.

– Товарищ капитан, на секунду, срочно.

Светлов вышел.

– Рация в эфире была. Передача очень короткая, засекли предполагаемое место под Торжком. Не в городе, уточняю.

– Сейчас машину организую. Сам с вами еду. Сколько автоматчиков брать?

– У меня двое. Возьми еще двоих.

– Грузовик нужен. На «козлике» не поместимся.

Летние ночи короткие, темнеет поздно.

Грузовик шел быстро, фары еще не зажигали, видимость вполне приличная. До Торжка недалеко ехать, часа не прошло, как уже у северной окраины города остановились. Теперь вся надежда на Дубовика. Он с картой вышел, сориентировался по местности, по компасу.

3
{"b":"575128","o":1}