У юрты были поставлены на ночь часовые, которые должны были предупредить о появлении зверей или падения снега, который мог совершенно засыпать юрту.
За ночь не произошло ничего особенного. Генрих, чувствовавший легкий приступ лихорадки, к утру совершенно выздоровел. Когда в полдень все еще не получились никакие результаты, Вигбольд начал настаивать на возвращении. Он понимал, в какой опасности они находились. Лед мог сломаться, унести лодку и совершенно отрезать их от корабля, которого они давно уже потеряли из виду.
— Если я не ошибаюсь, — ответил Штертебекер, — мы почти у цели. Смотри, как собака рвется вперед. Теперь она уже уверена в своем деле.
Все опять очутились перед гребнем льдин, преграждавшим остров на две части. Плуто насторожился и с громким лаем бросился бежать, исчезнув за гребнем. Генрих загорелся любопытством.
— Она что-то нашла! Я посмотрю, что это! — крикнул он и бросился за собакой. Штертебекер тоже поднялся на гору и вздрогнул от изумления.
— Гром и молния! — крикнул он в волнении и бросился бежать к гребню, а за ним все остальные. Ужасное зрелище представилось их глазам, когда они приблизились. Там стояли остатки разрушенной лодки. Посередине поднималась одинокая мачта с тряпкой, которая была когда-то гордым знаменем. А пассажиры? Их последние печальные остатки тоже были здесь. Скелеты и кости валялись кругом в разных позах.
Голые черепа и глазные впадины как бы рассказывали о величайших страданиях, перенесенных несчастными на этом снежно-ледяном острове.
Это, вне сомнения, люди пославшие бутылочную почту. Спасители явились слишком поздно для них. Явятся ли они слишком поздно также для их жертвы?
Штертебекер направил все свое внимание, чтобы найти здесь какую-нибудь путеводную нить к несчастному, ставшему жертвой их позорного деяния.
Штертебекер первый начал копаться в лодке, в мусоре разных остатков пищи и одежды. Внутренний голос подсказывал ему, что он найдет в этом мусоре что-нибудь важное, и он не ошибся.
Крик торжества вырвался у него, когда он вдруг заметил в мусоре какой-то твердый массивный предмет. При внимательном осмотре оказалось, что это заржавленная, но все еще запертая железная кассетка значительного веса. Она была так тяжела, что даже сам Штертебекер, человек, рвавший железные цепи, как нитки, не мог ее поднять. Общими силами ее уложили на сани, на которых они везли за собой дрова и провиант.
— От этой кассеты мы узнаем много интересного, — сказал Штертебекер. — Это корабельная касса, в которой обычно хранятся не только деньги, но и важные, касающиеся корабля и его обитателей документы. Это ужасная ирония судьбы, эти люди, скелеты которых валяются здесь, умерли с голода рядом с ящиком, полным золота.
Не найдя больше ничего интересного, все повернули обратно. К вечеру они достигли своей юрты, поужинали и выспались, а на второе утро вернулись на корабль, где их уже ожидали с нетерпением и беспокойством.
Самым важным делом для Штертебекера, после того как он распорядился о главных предосторожностях, чтобы корабль не примерз, было теперь разобраться в содержании кассы.
Открыть ее никоим способом невозможно было и пришлось взорвать ее порохом.
Предчувствия Штертебекера оправдались. Касса была наполненная золотом и драгоценностями в таком количестве, какое бывает только на очень богатых кораблях. Но там много разных бумаг и между ними большая книга, в которой ежедневно записывается, на кораблях, все события, печали и радости.
Клаус раскрыл книгу, и оттуда выпал отдельный кусок пергамента, похожий на тот, который был в бутылке.
Он тоже пожелтел, но надписи были достаточно разборчивы, и Штертебекер сразу узнал, что это копия того сообщения, которое интересует их.
С захватывающим вниманием он прочел теперь все, что они раньше не могли разобрать.
«Кто бы ты не был, кому попадет это печальное сообщение, выслушай последний крик отчаяния грешников, тяжело провинившихся.
Действительно, мы не главные виновники этого ужасного преступления совершенного по отношению к бедному Рейнмару. Мы исполнили только приказ сената, у которого мы служим.
Но все-таки мы чувствуем себя виновными в этом грехе, последствия которого обрушились на нас самых. Да, мы подверглись той же участи, которую мы приготовили наследнику Ритцебутеля по приказу сенатора фон Шенка. Приближается наш конец. Окруженные льдом, нам приходится погибнуть без всякой надежды на избавление из этой ужасной пустыни.
Наш корабль, трехмачтовый «Быстрый» раздавлен льдинами и пошел ко дну. Большинство из нас потонуло. Хорошо им, что они нашли быструю смерть и избавлены от ужасных мучений. Семеро спаслись на лодке. Теперь она разбита, харчи кончились, трое умерли от холода, один лишил себя жизни. Мы, все остальные, ждем смерти как милости. Тринадцать недель мы уже мучаемся здесь, лишенные самого необходимого для поддержания жизни на этой плавающей льдине. Вы не сумеете спасти нас, ибо вы нас не найдете. Но мы заклинаем вас, облегчите наши моральные страдания, спасите наши души и избавьте того несчастного, который находится в худшем положении, чем мы. Имя несчастного Рейнмар фон Ритцебутель, он единственный наследник графов, владевших замком Ритцебутель. Мы его увели туда, по приказанию сенатора, чтобы его наследство перешло к городу Гамбургу. Он на коленях умолял нас убить его лучше, чем оставить в таком ужасном положении. Но мы получили строгий приказ непременно высадить его живого и отобрать у него оружие, чтобы он сам не причинил себе смерть. Мы высадили его на берег Гренландии, 28 град. 36 м. западной длины, 65 град 27 м. северной широты. Боже, сжалься над нашими душами. Мы стараемся исправить то, что еще возможно исправить».
Штертебекер, потрясенный, смотрел на ужасный документ, рассказавший в коротких ясных словах, всю подлость человеческой натуры.
— Негодяй получили по заслугам. Детлев фон Шенк тоже наказан. Теперь посмотрим, застанем ли графского сына в живых. Это было бы действительно чудом.
ГЛАВА VI. Найден, но в безумии
Вигбольд, Генрих, как и весь экипаж «Буревестника», тоже были потрясены, узнав об ужасной драме, разыгравшейся в этой ледяной пустыне и все хотели ехать в Гренландию, спасти несчастного. Штертебекер опять натянул все паруса, чтобы не терять драгоценное время. Так как ледяной остров, на котором находились остатки печальной экспедиции, преграждал им дорогу, так им пришлось объехать кругом, и теперь только они увидели, какое громадное пространство он занимает.
Они видели громадные ледяные горы, верхушки которых скрывались в облаках. Никто не мог оторвать глаз от них, когда они под лучами солнца обнаруживали всю свою красоту. Получить какое-нибудь представление о сверкающих кристаллах льда, о величественной красивой стене красок может только человек, видевший собственными глазами полярную природу.
Генрих Нисен с наивным восхищением смотрел на грозное величие чудесной природы. В магистре Вигбольде сейчас же обнаружился ученый, с жадностью проверявший свои познания. В то время было очень мало ученых, видевших собственными глазами полярную природу. География и геология находились еще в младенческом состоянии, и магистр был счастлив представившейся возможностью подвергнуть свои неточные познания сравнению с настоящей действительностью.
Но Штертебекер горел только одним желанием — возможно скорее добраться до восточного берега Гренландии и найти несчастного.
К тому же он чувствовал какое то странное беспокойство. Его долгая разлука с флотом Виталийцев терзала его. Он не предполагал, что экспедиция, предпринятая во имя справедливости, так долго задержит его.
Раз, ночью, он увидел плохой сон. Годеке Михаил появился пред ним так ясно, как будто бы он его видел в действительности.
Заместитель короля виталийцев носил кандалы на руках и ногах и смотрел на Штертебекера умоляющим взглядом.
— Тысяча чертей! — крикнул Штертебекер, проснувшись, и выбежал на палубу, чтобы освежиться на свежем воздухе.
