Клаус быстро раскрыл окно, сложил руки коробкой и закричал львиным голосом:

— Друг Годеке, не гони так коня, я свободен, я приветствую тебя!

— Урра! Да здравствует виталийский король! — послышалось снизу.

Тотчас послышался топот коня по подъемному мосту, и через секунду взмыленный конь влетел во двор.

Годеке Михаель спрыгнул с своего измученного коня и попал прямо в объятия приспешившего Клауса Штертебекера.

Солнце взошло в особенно красном виде.

Но Штертебекер не ошибался, хотя Годеке очень обрадовался солнцу и сравнил его с кровью, Клаус же сказал:

— Надвигается гроза. Нам нужно возможно скорее быть в Эмдене. Наше присутствие на кораблях во время бури необходимо.

Кено также становился серьезным.

— Если ветер будет с севера, тогда плохо будет. Дай Бог, чтобы все прошло благополучно.

Штертебекер смочил пальцы языком и держал их в воздухе.

— Через полчаса подует северный ветер, а потом разразится страшная бура. Скорей, Кено, мне лучшего коня. Я должен ехать к флоту!

В то время как фризский князь отдавал приказания, прибыли также и виталийцы. Они были утомлены непривычным и при том быстрым маршем.

Только желание спасти своего предводителя погнало их в этот тяжелый и далекий путь. Для моряков это было трудно. На воде борьба с ураганом им была ни по чем, но на суше было совсем иначе.

Штертебекер не мог ожидать, пока виталийцы отдохнут. Его присутствие во флоте было необходимо, а, ожидая товарищей, он мог прибыть слишком поздно.

Виталийский король передал наблюдение за пленными гамбуржцами Годеке Михаелю и велел ему быть очень осторожным с этими отъявленными мошенниками, сам же, наскоро простившись, бросился в седло и ускакал.

В миг прогремел он по подъемному мосту вниз по дороге.

Штертебекер положительно вбивал свои шпоры в бока лошади, которая неслась, словно гонимая тысячью злых духов. Но Штертебекеру все казалось медленно.

Вот он приближается к морю.

Оттуда донесся теперь страшный шум. Небо, недавно еще пурпурно-красное, теперь как бы по волшебству покрылось сплошь иссиня-темными тучами, нависшими низко над землею.

Ужасные порывы ветра, носивший тучи песку и камней, ударяли прямо в лицо одинокому всаднику. Порывы урагана были такой силы, что Штертебекер не в состоянии был подвигаться вперед, хотя и шпорил коня и ударял шашкой, но ничего не помогало. Он решил загнать лошадь до смерти, лишь бы во время достичь гавани.

Вдруг яркая молния ударила перед самым носом коня в землю. В то же мгновение послышался страшный удар грома, и буря разразилась.

Конь круто бросился в сторону, но Штертебекер удержался в седле, животное же, испуганное и ослепленное молнией, понеслось теперь быстрее ветра.

Штертебекеру оставалось теперь только управлять конем, как гонимым ветром судом. Ураган же все увеличивался. Черное небо превратилось в сплошное море огня от беспрестанных молний. Страшные удары грома, казалось, собирались разрушить земной шар.

Между тем Штертебекер все более приближался к гавани. Он уже различал издали свои корабли.

Он пережил уже много бурь, но то, что представилось ему теперь, наполнило его ужасом.

Все море, насколько достигал взор, представляло вид кипящего котла воды.

Всюду была только белая пена. Волны поднимались до облаков. Дамба берега была залита волнами и частью разрушена.

Даже в самой гавани бушевала буря. Вода поднялась выше берега и хлынула по улицам города.

Вой ветра, бушевание буря, треск ломающихся мачт и падающих труб были ужасны.

Раздавались крики обезумевших людей.

Колокола начали звонить! Кто это сделал? Неужели пономари сами от страха стали звонить в колокола?

Нет? Это буря; она приводила колокола в движение и она сама стала издавать звуки.

Вот достиг Штертебекер города. Лошадь свалилась под ним, но он шел дальше. Уже в первых улицах он очутился по колено в воде.

Но он шел вперед, в гавань. Он должен был спасти то, что можно было спасти. В гавани корабли сорвались с якорей и гнались на набережную на верную погибель.

Страшный вихрь гнался по морю и поднимал целый столб воды.

С неба также спускался воронкообразный темный столб.

Он соединился с нижним водяным столбом, образуя одно целое. Небо и вода соединились, и эта разрушительная колонна направила свой путь как раз через гавань Эмдена, и всё на пути её непременно должно погибнут.

Колонна шла теперь как раз на маяк, стоявший у входа в гавань.

Один момент она окутала его в свою белую фосфорическую пену и пошла далее. Маяк же бесследно исчез. Он был раздроблен на мельчайшие части. Зато балки и камни его полетели теперь из облака вниз на город, неся за собою гибель и смерть.

Чудовище это направилось теперь на самый город. Через несколько секунд оно достигло первые дома и разнесло их в щепки. Оно шло навстречу Штертебекеру. Заметив это, последний решил ухватиться за близь стоящее очень крепкое дерево и ждать, пока минет опасность.

Но тут он увидел качающуюся на воде колыбель с ребенком, ничего не знавшим об угрожающей опасности.

Улыбаясь, протягивал он вверх свои ручонки, довольный колебанием. Водяной столб приблизился. Еще момент, и ребенок бы погиб.

Но тут Штертебекер одним прыжком был у колыбели, схватил младенца и сунул под свое пальто, в ближайший момент он был уже у дерева и обхватил его руками и ногами.

Вот и водяной столб. Клаус чувствовал, что какая-то адская сила рвала его от дерева.

Дерево было вырвано из земли, но Клаус удержался за него. Оно поплыло теперь по поверхности воды, и Штертебекер был на нем со спасенным ребенком в руках.

Разрушения водяной колонны в той улице, где она прошла, были ужасные. Улица выглядела, как обстреленная днем и ночью неприятелем.

Вода была очень высока, и потому Клаус воспользовался деревом как судном. Его сильные руки сумели управлять и этим.

Немного далее увидел Штертебекер убитую горем женщину, которая с душу раздирающими криками рассматривала обломки детской колыбели.

Было вполне ясно: женщина не нашла в колыбели свою малютку. Штертебекер узнал сейчас, что обломки эти той самой колыбели, откуда он выхватил ребенка.

Когда Клаус показал его женщине и спросил, ее ли он, она вскрикнула от радости и не знала, как его благодарить. Он спас ей самое дорогое в жизни.

Однако он должен был идти вперед. В гавани корабли сталкивались один с другим, грозя разбиться и пойти ко дну.

Езда на древесном стволе показалась ему медленной. Недолго думая, бросился он в волны, пролагая путь своими сильными руками. Вдали он увидел «Буревестника», гонимого ветром прямо на каменный мол.

Не подоспей сейчас помощь он разобьется на щепки, потому что находящиеся на нем не в состоянии были управлять им.

Тут Штертебекер увидел на волнах обломки мачты. Он решил воспользоваться им; на мачте он лучше сумеет озирать окружающее, нежели плывя в воде.

С богатырской силой прорезывал он волны. «Буревестник» все более приближался. Штертебекер оставил мачту, потому что она грозила ударить в судно, и с неимоверной силой оттолкнул ее в сторону.

Громадины-волны горами подымались то тут, то там, и одной такой водной горой Клаус был подхвачен и понесен в сторону «Буревестника». Тут он выжидал удобный момент и с нечеловеческой силой сделал прыжок вверх и попал прямо на палубу «Буревестника».

Матрасы были поражены; им казалось, — в мраке и бушевании волн они не узнали Клауса, — что этот человек упал прямо с неба.

Моряки и без кого суеверны, в особенности во время бури, когда они бессильны против стихии.

И в самом деле, этот человек казалось, прямо из ада явился, тем более, что на вершинах мачт и за реях показались бурящие огоньки святого Эльма (электрическое явление, тогда еще не изученное).

Всегда дикие матросы теперь бросились на колени и стали молиться; они полагали, что корабль находится во власти дьявола.