Мысль о том, что можно остаться с Джульеттой, безраздельно захватила Эразма.
- Но каким образом? - спросил он.
- Мне известно, - отвечал попутчик, - одно симпатическое средство, которое поразит ваших преследователей слепотой, коротко говоря, оно подействует так, что вы все время будете являться им с новым лицом и никто не сможет вас узнать. Завтра, как рассветет, потрудитесь внимательно и без всякой спешки поглядеться в зеркало, а я потом произведу с вашим отражением кое-какие абсолютно безвредные операции - и вы вне опасности. Заживете себе с Джульеттой средь всяческих утех и наслаждений, никого и ничего не боясь!
- Ужасно! Ужасно! - вскричал Эразм.
- Полноте, голубчик, что ж тут ужасного? - усмехнулся незнакомец.
- Ах, я... Я... - Эразм запнулся.
- Вы бросили свое отражение? - немедленно подхватил собеседник. Бросили у Джульетты? Ха-ха-ха! Брависсимо, голубчик! Что ж, коли так скачите теперь во весь опор по лесам и по долам, по городам и весям, скорей возвращайтесь к супруге и малютке Расмусу, чтобы снова стать почтенным отцом семейства - без отражения, правда, ну да жену вашу это нимало не затронет, она-то обретет вас во плоти, а вот Джульетте той досталось лишь ваше иллюзорное мерцающее "я"...
- Молчи, негодяй! - оборвал его Эразм.
В это время послышалось звонкое пение - с каретой поравнялась кавалькада с яркими факелами, и их свет упал в окно кареты. Эразм заглянул в лицо своему спутнику и сразу узнал гнусного знахаря Дапертутто. Эразм мигом выскочил из кареты и бросился навстречу кавалькаде, ибо еще издали различил в общем хоре приятный басок Фридриха. Друзья возвращались с загородной пирушки. Эразм вкратце обрисовал Фридриху все случившееся с ним, умолчав лишь о пропаже своего отражения.
Они с Фридрихом поспешили в город и там так скоро уладили все необходимое, что на утренней заре Эразм верхом на борзом коне уже оставил Флоренцию далеко позади.
Спикер записал многие события, приключившиеся с ним в пути. Самое поразительное из них - происшествие, из-за которого он в первый раз по-настоящему ощутил свою потерю. Однажды, когда пришло время отдохнуть усталой лошади, Эразм остановился в одном большом городе; он безбоязненно сел за общий стол в гостинице вместе с прочими постояльцами, не замечая, что прямо напротив висит прекрасное светлое зеркало. Слуга, стоявший за его стулом, сущий дьявол, увидел, что в зеркале этот стул так и остался не занятым: выходило, что постоялец, сидевший на нем, не отражается в зеркале. Слуга сообщил свое наблюдение соседу Эразма, тот передал новость дальше - по всему столу пробежал говорок и шепоток, все стали смотреть то на Эразма, то в зеркало. Сперва Эразм не замечал общего пристального внимания, но вот один из обедавших, человек с суровым лицом, встал из-за стола, подвел Эразма к зеркалу, поглядел туда, потом на Эразма и объявил на весь зал:
- Действительно, у него нет отражения!
- Нет отражения! Отражения нет! - зашумело все общество. - Какой mauvais sujet*. Он homo nefas**, гоните его вон!
______________
* Негодяй (франц.).
** Злодей (франц.).
Сгорая со стыда и кипя от возмущения, Эразм скрылся в своей комнате, но не успел запереть за собой дверь, как ему доставили распоряжение полиции: Эразму надлежало не позднее чем через час предъявить здешним властям свое полное и в точности схожее отражение, в противном случае - покинуть пределы города. Он бросился вон из города, преследуемый зеваками и уличными мальчишками которые улюлюкали ему вслед:
- Вон он скачет! Он продал черту свое отражение! Вон он!
Наконец Эразм вырвался из стен города. С этого дня, куда бы он ни приехал, он всюду велел завешивать все зеркала под предлогом своего якобы врожденного отвращения к собственному виду и вскоре получил за это насмешливое прозвище - "генерал Суворов", ибо этот генерал славился обыкновением так поступать.
В конце концов он прибыл в родной город и вернулся в свой дом, где жена и маленький Расмус встретили его с радостью, и скоро уже Эразму стало казаться, что в покое и уюте семейного очага можно будет постепенно свыкнуться с утратой отражения. Однажды Спикер, у которого к тому времени ни в сердце, ни в мыслях уже не оставалось воспоминаний о чаровнице Джульетте, играл с маленьким Расмусом. Тот набрал полную пригоршню печной сажи и вымазал отцу лицо.
- Ах, папенька, какой ты черный! Посмотри скорее! - засмеялся малыш и, прежде чем Спикер успел ему помешать, принес зеркало, подставил отцу и сам заглянул ему через плечо. И сразу расплакался, выронил зеркало и убежал. Спустя минуту вошла жена, встревоженная и с испугом в глазах.
- Что это Расмус мне рассказал... - начала она.
- Будто у меня нет отражения, да, душенька? - с принужденной улыбкой поспешил перебить жену Спикер и принялся убеждать ее: дескать, как ни безумно было бы полагать, что можно вообще лишиться отражения, но, мол, в целом потеря не слишком велика, ибо всякое отражение - это всего-навсего иллюзия, и что самолюбование ведет-де к тщеславию, да и к тому же всякое отражение разделяет человеческое "я" на истину и пустую мечту. Но пока он так рассуждал, жена быстро сдернула покров с зеркала, висевшего в гостиной. Она бросила туда взгляд и тут же упала как подкошенная. Спикер заботливо поднял жену, но, едва придя в чувство, она с негодованием его оттолкнула.
- Прочь! - вскричала она. - Прочь, чудовище! Ты другой, ты не муж мой, нет, ты - адский дух и хочешь меня погубить, лишить вечного блаженства! Сгинь, пропади, я не поддамся тебе, окаянному!
Ее крик звенел по всему дому, разносился по комнатам, на шум сбежались перепуганные домочадцы. Эразм в отчаянии и ярости бросился за дверь. Словно гонимый неистовым безумием, метался он по пустынным аллеям парка на окраине города. И тогда образ Джульетты, исполненный ангельской прелести, вновь возник в его душе; Эразм воскликнул:
- Значит, так мстишь ты мне, Джульетта, за то, что я покинул тебя, оставив тебе лишь свое отражение? Ах, Джульетта, я хотел бы принадлежать тебе и телом и душой. Ведь она прогнала меня, та, ради которой я пожертвовал тобой. Джульетта, Джульетта, как бы хотел я принадлежать тебе и душой и телом, и самой моей жизнью!
