Джульетта ласково обняла юношу; немного успокоившись, он сел подле нее, и скоро уже возобновились привольные утехи, игривые шутки и звонкие песни, прерванные сценой между Джульетой и Эразмом. Когда же запела Джульетта, казалось, будто из ее груди льются небесные звуки, воспламеняя все сердца неведомым дотоле неизъяснимым блаженством. В ее дивной силы кристально-чистом голосе словно заключался таинственный пламень, всецело покорявший душу. И юноши крепче обнимали своих подруг, и жарче горели их очи... Но вот уже алое сияние, разлившееся в небесах, возвестило приход денницы, и тогда Джульетта предложила окончить праздник. Так и сделали. Эразм вызвался проводить Джульетту до дому, она не позволила, но рассказала, как найти ее жилище. На прощанье юноши дружно грянули застольную, и в это время Джульетта удалилась - видели только, как она промелькнула в дальней аллее в сопровождении двух слуг, факелами освещавших ей дорогу. Последовать за нею Эразм не осмелился. Юноши стали расходиться по домам, обнимая за плечи своих подруг, веселые и счастливые. В полном смятении, снедаемый тоской и любовной мукой, отправился наконец домой и Эразм; мальчик-слуга нес перед ним факел. Покинутый друзьями, Эразм свернул в тихую улочку, которая вела к его дому. Утренняя заря ярко разгорелась, слуга загасил факел, ударив им о мостовую, и тут в брызнувших искрах перед Эразмом внезапно возник необычайного вида незнакомец: высокого роста сухощавый господин с тонким ястребиным носом, сверкающими глазами и язвительно поджатыми губами, одетый в огненно-красного цвета сюртук с блестящими стальными пуговицами. Незнакомец засмеялся и заговорил неприятным, пронзительным голосом:
- Хе-хе! Никак вы вылезли из старинной книги с картинками, в этом-то плаще, в этом камзоле и берете с пером? Вы, господин Спикер, вырядились, ни дать ни взять, шутом гороховым! Неужели вам нравится выставлять себя на потеху прохожим? Ступайте-ка лучше откуда пришли, в ваш древний фолиант!
- Вам-то что за дело до моего платья? - с досадой заметил Эразм и пошел было дальше, слегка оттолкнув шутника в красном, но тот закричал ему вслед:
- Полно вам! Не спешите так, куда вы? К Джульетте вас об эту пору все равно не пустят!
Эразм мигом обернулся.
- Как ты смеешь говорить о Джульетте! - вскричал он в сердцах и попытался схватить за грудки насмешника в красном. Но тот проворно увернулся и вдруг исчез, не успел Эразм и опомниться. Растерянно стоял он посреди улицы и вертел в руках пуговицу, которую оторвал с красного сюртука незнакомца.
- Это знаменитый знахарь, доктор Дапертутто*, - заметил слуга. - Чего это ему от вас понадобилось?
______________
* От dapertutto (итал.) - везде, повсюду.
Но, несмотря на это объяснение, Эразму почему-то стало не по себе, и он поспешил домой.
Вскоре Джульетта приняла Эразма с присущим ей волшебным очарованием и лаской. На безумную страсть, сжигавшую юношу, она неизменно отвечала бесконечным спокойствием и мягкостью. Лишь иногда глаза ее вдруг удивительно вспыхивали, и всякий раз тайный трепет пронизывал Эразма до глубины души, когда он ловил такой странный, совершенно необычайный взгляд Джульетты. Она никогда не говорила, что любит юношу, но все ее обхождение с ним явственно указывало на это, и потому день ото дня все более прочные, нерасторжимые узы опутывали Эразма и накрепко привязывали к ней. В его жизни поистине настала солнечная пора. С друзьями он виделся теперь совсем редко - Джульетта ввела его в новое, прежде не знакомое общество.
Однажды ему повстречался Фридрих, он ни в какую не отставал от друга, и когда тот наконец подобрел и смягчился после настойчивых напоминаний о родине и доме, Фридрих сказал:
- А знаешь ли, Спикер, ведь ты угодил в весьма опасную компанию. Должно быть, ты и сам уже успел заметить, что прекрасная Джульетта - одна из самых коварных куртизанок, каких только знала земля. Про нее рассказывают множество удивительных, загадочных историй, и она предстает в них в чрезвычайно странном свете. Говорят, она, если пожелает, может иметь неодолимую власть над людьми, она опутывает их нерасторжимыми узами. Вот и по тебе я это вижу - ты совершенно переменился, ты всецело предался обольстительнице, а о своей кроткой славной женушке и думать забыл.
Тут Эразм закрыл лицо руками и заплакал навзрыд, повторяя имя своей жены. Фридрих понял, что в душе друга началась жестокая борьба.
- Спикер, сказал он, - давай уедем поскорее.
- Да, Фридрих, - с жаром откликнулся Эразм, - ты прав. Не знаю отчего, но у меня вдруг явились такие мрачные, страшные предчувствия... Нужно уезжать, сегодня же!
Друзья быстро двинулись по улице, но не успели они пройти и нескольких шагов, как наперерез им выскочил синьор Дапертутто. Расхохотавшись в лицо Эразму, он крикнул:
- Торопитесь, не медлите ни минуты, Джульетта ждет! Ах, ах, в ее сердце тоска, на глазах у нее слезы! Спешите, спешите, не медлите!
Эразм застыл как громом пораженный.
- Этот субъект, - сказал Фридрих, - этот синьор шарлатан внушает мне глубочайшее отвращение, отвратительно и то, что он ходит к Джульетте как к себе домой и сбывает ей колдовские снадобья.
- Неужели? - изумился Эразм. - Этот гнусный малый бывает у Джульетты? Он - у Джульетты?
- Где же вы пропадали так долго, мы вас заждались! Или вы уже меня позабыли? - послышался вдруг откуда-то сверху нежный голосок.
Это была Джульетта, - друзья, сами того не заметив, очутились под ее балконом. Эразм стремглав бросился в дом.
- Погиб, погиб бесповоротно, теперь уж его не спасти... - пробормотал Фридрих и побрел дальше по улице. Никогда еще не была Джульетта столь обворожительной. На ней был тот же наряд, что и в памятный вечер в саду, и вся она так и сияла совершенной красотой и юной чарующей прелестью. Эразм забыл обо всем, о чем только что говорил с Фридрихом, его переполняло неизведанное доселе, ни с чем не сравнимое блаженство, величайший восторг, ибо Джульетта впервые за все время со дня их знакомства не таясь выказывала ему свою искреннюю любовь. Было ясно - лишь его одного она и видит, лишь для него одного и живет на свете.
