- Прости нас, пожалуйста… Мы хотели уберечь тебя от разочарования.

- Вам не удалось. Я разочарована. В людях вообще, и в вас в частности. Это мне уже не в новинку – но все же, хотелось верить, что исключения существуют. Похоже, нет. Очень грустно, хотя и закономерно. Но это ничего. Поцелуйте за меня Рикона. Я напишу ему потом…

Она развернулась и вышла. Забежала в свою комнату, быстро собрала то, что было необходимо. Сгребла все свои рисунки в большую переноску с ручкой и ремнем. Потом заглянула на чердак. Там ей тоже было нужно кое-что. В итоге, она спустилась вниз с переноской на плече, небольшой спортивной сумкой и рюкзаком. Джон уже маячил в дверях. Он взял у нее сумку.

- Поехали?

- Да, прямо сейчас.

- Не пойдешь к Брану?

- Лучше не надо. Потом позвоню ему. Или напишу. Или он сам меня найдет – в камерах…

Санса горько улыбнулась. И ступила за порог. Дом мелких шпионов и больших неудобных тайн. Пора была с этим заканчивать. Дорога уже маячила перед ней – смутная, но вселяющая хоть какую-то надежду. Этого чувства она не ощущала уже много месяцев. Надежда - и свобода. Свобода от всего и от всех. Еще бы найти где-нибудь свободу от себя самой – и дело будет сделано.

Санса поставила переноску как можно аккуратнее за спинку кресла и села. Бросила рюкзак под ноги. Глянула на дом. Из окна в коридоре на нее смотрела Лианна. Санса отвела взгляд и бросила Джону:

- Поехали. Нет надобности тут задерживаться.

Кузен резко тронул корвет, и у Сансы возникло отчетливое чувство дежа-вю: когда-то, в другой жизни, она вот так же спешила против времени, пыталась нагнать то, что уже ушло за горизонт событий. Как выйдет на этот раз? Это было неизвестно.

Загадывать наперед она уже разучилась. Знала, как это глупо. Надо было просто идти дальше и самой узнавать, что там – впереди. Другого рецепта просто не было. Мимо опять понеслись клены, знакомые здания, потихоньку переходящие в незнакомые кварталы и дороги. Вот так, да – и никак иначе. Главное – не бояться. В конце концов, бояться было глупо - хуже уже было все равно некуда. Да и потом, Санса вдруг отчетливо почувствовала, как сильно ей надоело всего страшиться. Все равно никогда не предскажешь заранее, кто нанесет тебе тот, финальный, удар в спину.

Она глянула на Джона. Тот вел машину, вцепившись двумя руками в руль, и Сансе стало смешно. Вот он точно ничего не знает про страх и как с ним обходиться. Ей стало жаль кузена, но к этому чувству примешивалась изрядная доля ехидства и горечи. Он не знает, но узнает. Все рано или поздно узнают – придется и ему.

Санса вновь порадовалась, что не отдала ему письмо Роберта. Играть в демиурга она была пока не готова. Может быть, когда-нибудь – но не сейчас. Да и уподобляться родственникам не хотелось. Она снова уставилась за окно, где ровной полосой летели черные весенние вспаханные поля, над которыми тучами кружило воронье и грачи. Новая весна – и новая жизнь, как бы то ни было, ждущая ее где-то за поворотом…

========== IV ==========

Вот сброшено кожей еще перепутье

Еще одно перекрестье, мой милый

Едва ли бы здесь оказались, не будь я

Такой легковерной, не слышащей силы.

Метаться устала. И все оглянуться

Боюсь, а приходится. В прошлом — ответы

Застыли травой подо льдом, и все мнутся

Билеты чужие на брод через Лету.

Нас много, и все мы толпимся, нагие

Кто вправо, кто — влево. Кто ждет, кто решает

У берега пред переправой. Шаги я

Услышала первой, надежды лишаясь.

Я больше не прячусь, мне правда честнее

Твоим завещанием — так ты чуть ближе

Пред временем стражем стою, цепенея

И слепну от взгляда. И неба не вижу.

Не знаю, каким направлениям верить.

Вода за кормой холоднее могилы,

Вдали пар клубится над бездной, как перья

А мгла за спиной пьет последние силы.

Внезапным порывом, как брошенный камень

Тону. — мне бы берег узнать за туманом

Хоть вплавь, хоть ползком. Путь заказан не нами

А правда двоится под маской обмана.

Бриенна.

1.

Уже надо было начинать собираться. Если бы тут был Джейме, она надела бы платье — потому что за френчи она получала еще больше насмешек. Но Джейме был далеко, и неизвестно, захочет ли он вообще теперь ходить на все эти приемы. Бриенна заметила, что, несмотря на постепенно, вместе с силами возвращающуюся к нему характерную самоуверенность, он стал жестче, и там, где раньше бы схохмил, теперь мог и ввязаться в ссору. Комментарии других стали его задевать. В золотом доспехе Ланнистера была пробита брешь — и серьезная. Непонятно, что его подкосило больше: искалеченная рука или нарочитое предательство Серсеи, так и не доехавшей до «любимого брата». Тирион, надо отдать ему должное, прискакал, как только узнал — несмотря на то, что сообщили ему поздно, уже к тому времени, когда Джейме выписали из больницы. Надо сказать, что присутствие младшего брата здорово разрядило обстановку.

По возвращении из госпиталя Джейме заперся в съемной квартире-студии Бриенны, отказываясь выходить и что-либо предпринимать. Хорошо, что хоть одежда у него в гостинице осталась (Бриенна, прожив в этом же отеле три дня, переехала в снятую на неопределенный срок квартиру, захватив барахло Ланнистера с собой). Все его щегольские пиджаки и свитера висели теперь на нем, как на вешалке — бесконечный отказ от еды не мог не сказаться. Вообще, как заметила Бриенна, Джейме медленно, но верно тонул в каком-то океане апатии. А карлик смог каким-то образом сдвинуть ситуацию с мертвой точки, прежде всего, довольно ехидно обсмеивая старшего брата, в том числе, и на предмет его увечья. Бриенна и помыслить себе не могла о таком, боялась лишний раз напомнить Джейме о его руке. Возможно, именно из-за этого нарочитого замалчивания в квартире и воцарилась эта атмосфера безжизненности и тяжести, что чувствовалась и днем, и ночью. А Тирион со своими скабрезными шутками вытащил Джейме из пучины самооплакивания, напомнив, в общем-то, что бывают проблемы и посерьезней отрезанной конечности. Про руку Тирион прокомментировал в духе: «Теперь будешь баб на жалость брать. Это чувство у них развито еще лучше, чем падкость на красивые физиономии и блондинистые космы. А потом сделаешь себе роботоруку и выйдешь на новый уровень ролей. Это все-таки прогресс: от принцев и смазливых мерзавцев до падших богов и суровых мстителей с металлической конечностью. Режиссеры сэкономят на спецэффектах — а ты и тут себе выгоду урвешь, братец! »

Бриенна от такой отповеди вся внутренне сжалась и приготовилась к большой разборке, но каково же было ее удивление, когда Джейме, молча выслушав все тирады Тириона, вдруг захохотал, как бешеный и даже начал отшучиваться. Вечер после приезда младшего Ланнистера они провели в ресторане — впервые после увечья Джейме вышел в люди. Тирион отлично отвлекал брата от повышенного внимания досужих дурней, что с интересом осматривали красивого, бросающегося в глаза мужчину без правой руки. Многие помнили еще и репортаж по телевидению — одна девушка даже подошла за автографом, чем вызвала полную растерянность Джейме — левой рукой он расписываться не умел. И тут ситуацию разрулил Тирион. «Я за него распишусь — я тоже знаменитость. А вообще, мы всегда так делали — брат мой, за ненадобностью, так и не научился грамоте. А за него пишу я. Особенно это хорошо получается, когда на каракули вдохновляют такие шедевры, как вы». Девушка удалилась, смущенная и польщённая, а Джейме шепнул брату, что тот напрасно расходился, потому что барышня, похоже, вообще была переодетым мужиком. Тирион пожал плечами: «Все имеет право на существование, мой друг. Кто мы такие, чтобы осуждать кого-нибудь? Ты посмотри на нас! Отпрыски лучшего семейства в стране! Один без руки, другой — ну, почти без всего, а третья — однозначно без сердца. Выродки!»