После обеда — дядя только отчалил в аэропорт (и что у него за кретинская привычка выходить кого-то встречать за четыре с лишним часа?) — Лианна решительно заставила детей вылизать стол, попутно носясь как вихрь туда-сюда, сметая со стола и остальных поверхностей гостиной обычную мешанину из бумажек, дисков, недоеденных конфет, мятых салфеток и всего того, что составляло культурный слой каждодневной рутины расширенного семейства Таргариенов-Старков. Арью засадили за чистку фамильной дядиной серебряной сахарницы и солонки — на дне были непременно выгравированы драконы, в шеи которых въелась пыль и, в случае сахарницы, еще и засохший слой сиропа. Она отскребала ногтями сладкую желтоватую массу, в душе проклиная Рикона, который вечно залезал своей собственной мокрой ложкой за сахаром. Щетка липкую сосульку не брала, а если бы Лианна увидела в руках Арьи металлическую мочалку в приближении к ценному столовому серебру — у младшей Старк был реальный шанс оказаться пожаренной на ужин вместо здоровенного молочного поросенка, что шкворчал в духовке. Кухарка на кухне рубила салаты, кидая беспокойный взгляд на хозяйку. Лианну в доме любили все — и беспокоились за нее. У тетки уже начал вырисовываться небольшой животик и уставала она куда чаще, хотя виду не показывала.
Арья вздохнула и, отложив сахарницу, приступила к солонке. И чего отец вечно говорил, что она, Арья, больше всего похожа именно на Лианну? Чем дольше Арья жила в доме у Таргариенов, тем меньше замечала сходства. Разве что упрямы они обе были в равной степени — недаром все конфликты между теткой и племянницей приходилось в итоге решать Рейегару, а с ним спорить Арье было скучно — хотя бы потому, что, казалось, дядю вообще ничем пронять было нельзя. Джон тоже был очень сдержан — но у того хоть на лице какие-то человеческие мысли читаются (помимо вечной тоски, что он явно взял от отца). Рейегар был полностью себе на уме — но не так, как нравилось Арье. Она не любила излишних проявлений эмоций и уважала тех, кто умел держать чувства в себе, но дядин метод отличался какой-то болезненной обречённостью — словно он вечно идет на эшафот и заставляет себя не рыдать. Так Арье вести себя не импонировало. Ей нравилась независимость, профессиональность, замкнутость и небрежная брутальность, что порой виделась в некоторых ее знакомых мужского пола. В частности, в Якене. Хотя, гитарист всегда говорил о дяде с известной долей пиетета, называя его «последним трубадуром прошедшего века» Вот именно, что прошедшего. Дядя был живым воплощением романтических бредней эпохи декаданса. Арья поморщилась — она так яростно терла солонку, что пузыри на подушечках пальцев, что уже стали превращаться в жесткие несходящие мозоли, кое-где полопались и начали безумно жечь. Она глянула на свою работу — вроде, удовлетворительно. Лианна бросила взгляд на серебро, улыбнулась племяннице усталой улыбкой и сказала:
— Ну все, дорогая, можешь идти, спасибо. Мы тут почти закончили. Сейчас постелю чистую скатерть и пойду полежу — а то спину что-то прихватывает. А ты, пожалуйста, убери свои вещи из шкафа и перенеси их в гардероб Сансы — там достаточно места. Визерис обычно много одежды с собой привозит.
Арья удалилась, бурча под нос, что это все от того, что Визерис — бессмысленный слизняк и фат. Она меньше интересовалась тряпками, чем этот надменный болван. Да что там — даже Санса ими меньше заморачивалась!
По пути Арья заглянула к Брану. Брат смотрел из окна, как младшие во дворе строят снежный форт. Лицо у Брана было донельзя тоскливое, и Арья тут же вспомнила, как и они, бывало, строили вот такие же снежные крепости — одну для мальчиков, другую — для девочек, чтобы потом оттуда вести бесконечные баталии снежками. Бран обычно получал в нос именно от нее — Арья умела целиться куда точнее, чем младший брат-погодок. Зато лазить он умел не в пример круче — что его и подвело. Арья до сих пор чувствовала себя виноватой за тот случай — ведь именно с ней Бран поспорил, что слезет с балкона родительской спальни незамеченным. С тех пор Арья остерегалась биться об заклад с кем бы то ни было — или брать на «слабо».
— Ты как, в порядке?
Бран отвернулся от окна и подняв бровь взглянул на Арью.
— Ага. Тетя велела следить за детьми. Не могу понять только, что мне делать, случись что. Видимо, крутить колесами и громко вопить. Я даже не могу выехать на это долбаное крыльцо без посторонней помощи.
— Ты можешь выпустить Лето, а он уж там сам разберется. Он у тебя умный — хотя Ним, конечно умнее.
— Ну спасибо тебе. Ним, конечно, может, и умнее, зато я тебя уделаю по программированию. Жалко только, что младших нельзя запрограммировать так, чтобы они не сыпали друг другу снег за шиворот.
— На фиг это надо? Я тоже тебе всегда запихивала снежки в капюшон…
— Вот поэтому-то я и говорю…
Из холла раздался голос Лианны:
— Арья, ты уже перенесла вещи? И переоденься, пожалуйста. Твоя майка вся в пятнах от соды. Я понимаю, что тебе все равно, но Рейегар расстроится… Я иду отдыхать. Я попросила Сансу помочь тебе выбрать подходящую кофту…
Арья посмотрела себе на живот — ага, тетка была, к сожалению, права. Ну и ладно. Санса ей для выбора тряпки не нужна. У нее уже есть отличная идея, в чем встретить Таргариенов… Вещи, вещи… сейчас бы подвязочную змею — зацепить в шкаф в качестве галстука для Визериса
Через полчаса Арья, как стог на ногах, поднималась по ступенькам — наверх, в обитель старшей сестры. Санса удивленно встретила ее в дверях.
— Ты не могла за два раза притащить? Опасно же…
— Была охота два раза таскаться… Ничего не опасно. Потом я оставила себе дырочку для глаз.
Арья раздраженно бросила охапку тряпок на кровать Сансы и сама плюхнулась сверху, раскинув руки. Сестра подошла и зависла на ней, с недоумением разглядывая ее облачение.
— Чего у тебя на майке написано? Ты что, с ума сошла?
Арья села и расправила на себе одежду. Буквально месяц назад она наткнулась на этот шедевр в сети и не смогла пройти мимо. На майке был нарисован огромный обеденный стол, на котором на одном из блюд сидели две крысы — толстая и тонкая. Одна держала в лапах здоровенную сардельку, другая — кусок сыра в зубах. Надпись под всем этим благолепием гласила «Мы вам не рады!»
— А что? Отлично передает то, что я чувствую. Дядя нас учит, что надо быть честными…
— Или ты сейчас же переоденешься, или я позову тетю и Джона. Посмотрим, что они скажут про твою честность.
— Тебе стыдно будет. Тетя отдыхает.
— Значит, только Джона.
— Ладно, ладно. Переоденусь, только не нуди.
Арья начала выковыривать из-под себя черную толстовку с сумасшедшей кошачьей мордой, но Санса решительно пресекла этот маневр.
— Ну нет. Сейчас я найду тебе что-нибудь приличное. Уйди!
Арья нехотя повиновалась — очень уж не хотелось, чтобы Санса вмешивала сюда еще и Джона. Или еще хуже — тетю. Той перед идиотским заездом родственников совершенно необходимо было полежать хотя бы час. И потом, кто бы то ни был — все равно ее переоденут. С Сансой можно будет препираться хотя бы.
— Вот это!
Арья взглянула — и застонала. Санса вытащила на свет длинную полосатую бархатную водолазку с широким горлом и причудливой черной вязью узора в форме щита на груди. Раньше Арья ее не носила, так как та была ей велика и висела, как на вешалке. Но теперь кофта сидела идеально — и вредная Санса наверняка об этом догадывалась — на то был и расчет. И, естественно, она не могла возразить против этого выбора — это была одна из немногих вещей, что была привезена из дома.
