Санса подошла и поставила телефон на громкую связь.
— Ну что, сестрёнка, забрала свой пепел?
— Да. Час назад.
— На мой взгляд, с топкой ты поторопилась. Ну что уж там! Когда летишь?
— Завтра. Вылет в пять, прилечу в шесть ноль семь.
— Блин, не уверена, что Джон сможет найти подходящий рейс, чтобы забрать тебя оттуда.
-Не нужно. Вообще даже не думайте. Я отлично долечу сама. Я не понимаю, вы что боитесь, что я не найду, где самолет?
— Если очень постараешься — с тебя станется. Ты же намереваешься сесть на этот рейс?
— Да, Иные тебя побери! Намереваюсь. А Сандор намеревается впихнуть меня туда силой, если я начну сопротивляться. Тут все против меня. Он даже купил мне билет в первый класс — чтобы мне труднее было выдумывать оправдания, если я вдруг захочу опоздать.
— О как! Расстарался, называется. Какой заботник! Ну что же, молодец. Будешь там сидеть развалясь и пить винишко из стеклянного бокала…
— Ага. Завидуй.
— Вот как раз завидовать нечему. Лучше не связываться с мужиками, чем как ты — втюриться, чтобы он тебя отправлял бандеролью к родственникам. Немного обидно.
— Арья, иди в пень.
— Сама иди. Привет тебе от братьев. Рикон забурился на кухню к поварихе — печь тебе пирог. Боюсь, долго мы не проживем…
— Жуть какая. Лимонный?
— Ага. Мы все помним про твои пристрастья. Хоть ты и давненько тут не была. Тетя намеревается вывезти тебя в выходные за тряпками. Можно я не поеду?
— Можно. А тряпки и вправду нужны… Я почти без ничего.
— Голая, что ли? Круто. Ты можешь себе это позволить…
— Откуда ты знаешь? Ты же меня уже семь месяцев не видела.
— Видела, на самом деле. О твоем чудесном нахождении написали в местной желтой газетенке. И снимки приложили. Какой-то фотограф их продал этому издательству. Ты там на коне галопируешь, у Серсеи. Очень хороша! При том, что с лошадьми ты не дружишь — ты меня впечатлила!
— Вот идиот! Зачем это было надо?
— Ну теперь все знают, что ты не в розыске, по крайней мере.
— И то правда. Да, я забыла — у меня теперь черные волосы. Не как на фотографии.
— Покрасилась в траурный цвет? По Мизинцу или по Джоффри?
— По маме. И вообще, мне надо было сделаться чуть менее заметной…
— Прости.
— Не парься, все хорошо. Тем более, Сандор говорит, я уже начала обратно рыжеть.
— Ну, если Сандор говорит — придется поверить. Он тебя внимательно изучает, сомнений нет. А он, кстати, что будет делать?
— Поедет в столицу. Его же там следователь ждет.
— Да, детектив-милашка Тарли. На чем он едет — на коне?
— На железном. У него мотоцикл.
— Откуда взяли байк?
— Одолжил один хороший человек. Теперь надо будет вернуть, видимо.
— На коне по такой погоде было бы проще, — заметила ехидная Арья. — У вас там снег идет? Как город называется, кстати?
— Мертвая заводь. Снег сегодня выпал.
— Ну и названьице. Вы нарочно, что ли, подбирали?
— Нет, случайно вышло. Но местечко вполне оправдывает название. Сегодня мне чуть не дали серые оладьи.
— Серые? Из чего, из грязи? Из местных «мертвых заводей»? Хорошая у них кухня там, я чувствую…
— Не знаю. Я не стала есть. А Сандору попалась в салате живая улитка.
— Отлично! Привезла бы ее мне. У меня целый аквариум ядовитых рогаток. Они такие милые…
— Боги, Арья! Ну почему тебя все время тянет на всякую гадость?
— Кто бы говорил! На своего хахаля посмотри. Они вовсе не гадость. А очень милые звери. А ты прилетишь — и заведешь себе какую-нибудь радужную рыбку. Или канарейку…
— Не хочу. Вообще ничего не хочу.
— Ну тогда и не надо. Тут и так зверья хватает.
— Ты о чем? Кто-то еще завелся, помимо Солнца и Луны?
— Ага. Ну сама увидишь. Плюс небесные светила ждут прибавления… Ой, слушай, у меня параллельный звонок! Пошли мне номер рейса по чату. До скорого! Привет!
Опять оборвала. Санса отложила телефон.
— Пташка, номер рейса на бумажке тут. Где номер брони. Твоя сестра — это что-то немыслимое.
— Да, она такая. И еще хуже. Ты бы послушал, как она с Браном разговаривает…
— С тем, что на коляске? И это ее не останавливает?
— Напротив. Она считает, что, ерничая, она только его подбадривает. Но если кто-то чужой посмеет сказать то же — загрызет насмерть.
— Ага, на то и похоже.
— Только Джон на нее имеет какое-то странное влияние. Такого не было даже между ней и Роббом. К словам Джона она прислушивается. К моим — почти никогда. Только спорит и говорит гадости.
— Она тебе завидует, Пташка. Это же так просто…
— Чего?
— Завидует. Ты посмотри на себя. Ты красива, ты талантлива. А она всегда была в твоей тени… Непослушный волчонок, доставляющий всем одни проблемы, верно? Заноза у всех в заднице.
— Ну в чем-то оно так, но…
— Чего тут. Все ясно и понятно. Обычное дело. Братская любовь, блин. Сестринская тоже.
— Но она меня все равно любит. Кажется. Иногда.
— Наверное, на свой лад. Но я бы на твоём месте не провоцировал.
— То есть?
— Ну, не знаю. Не выпячивайся, что ли. Ты всегда будешь старше. Она всегда — в защитной позиции.
— Какая там защитная? Ты видел, как она обошлась с компом Джоффа? А от меня какой толк? Слезы и истерики. Плюс из-за меня загробили половину семьи…
— Вот да. Из-за тебя. И это она тоже не забудет… Будь ты с ней, что ли, помягче.
— Если я буду с ней помягче — она сразу заподозрит неладное… Мы с ней с детства как кошка с собакой.
— Пташка с волчицей. Ну все равно. Мне так показалось — она страшно одинока.
— Она не одинока. Она — одиночка.
