Почему он такой упрямый? Такой неверующий? Видимо, жизнь все же изломала его настолько, что выйти из тени на свет он уже просто не может. Сансу вдруг охватило такое бешенство, что будь она сейчас в морге, с радостью наступила бы ботинком на голову его мерзкого брата — ради удовольствия услышать, как хрустнут под ногой его кости. Ну почему? Все кончилось — как кончилось — ну почему они и сейчас не имеют права на счастье?
Пропали все пропадом! Санса опять рухнула носом в подушку — в очередном приступе слез. В какой-то момент она подумала — ей надо было соглашаться сразу и выходить замуж за Джоффри. Тогда Сандор был бы по крайней мере рядом. Так они могли бы видеться, хоть тайно — но эта сила, что сейчас заставят их разбегаться, в иных условиях обычно сплачивала их вместе, в неосознанном инстинкте выжить и сохранить друг друга. Пусть бы он был не Сандором. Она была согласна даже на Пса. Лишь бы он был ее, лишь бы был рядом…
Беда была в том, что сам он уже изменился — незаметно и, похоже, по ее вине. Он не хотел быть Псом. Не хотел зависеть. Даже от нее.
Терзания Сансы прервал стук в дверь. Ну что там еще? Опять кто-то умер? Она боком сползла с кровати и прошлепала к двери.
— Кто там?
— Я, Пташка, открой!
— Нет. Не желаю тебя видеть. Ты все равно ничего хорошего не скажешь.
— Возможно, последние новости тебя позабавят. Нет, ну если тебе не интересно… Шуршать из-под двери я не стану. Как закончишь истериковать — дай мне знать…
Санса открыла дверь. Боги, он что — пил? Ощутимо разило виски. Но на вид вроде трезвый…
— Ну что тебе? Говори или уходи.
— Какая ты гостеприимная сегодня.
— Ты что, пьян?
— Пока нет. Все еще впереди.
— Ты зайдешь? Или опасаешься, что я на тебя накинусь и тут же окольцую?
— Смешно до усрачки. Отойди, а то боюсь не вписаться…
Санса отступила. Сандор прошел в комнату и сел на низкий стул возле окна.
— Ну говори.
— Ты, похоже, все это время рыдала. Как типично. Лучше бы позвонила родным.
— Тебе лучше — сам и звони.
— Я почти уже там.
— Что ты хочешь сказать?
— Было скучно. Я спустился вниз и пожрал в скверном кафе в холле. Они готовят хуже, чем ты. Картошка пережарена, курица сырая, а кофе холодный. В салате я нашел улитку. Живую. Есть ее было жалко, так что я просто оттуда ушел, выпустил животную в травку и догулял до ближайшего бара. Там был публичный компьютер — я за него и засел, иначе старые хрычовки, что обычно в такое время торчат за стойкой, решили бы что я пришёл туда в поисках приключений.
— Нафиг ты мне это рассказываешь? С каждым словом все неинтереснее.
— Да вообще не про то. Открыл я комп, решил новости почитать. И опа!
— Что — опа?
— Джоффри Баратеон мертв.
— Чего?
— Что слышишь. Он сегодня женился, это ты помнишь?
— Так. И что? Невеста зарезала его на брачном ложе — чтобы избежать дальнейшего ужаса?
— Примерно так. После свадьбы они поехали в какой-то частный клуб — догоняться, я так понял. С женой и с какими-то дебильным друзьями из золотой молодежи. Без бдительной мамочки, естественно. Там он нажрался — и не только алкоголя, насколько я понял. Ну и что-то пошло не так. То ли его срубило, то ли то что — это сейчас выясняют. Ушел в сортир, заперся там — отрубился и захлебнулся собственной блевней. Вот так. Жена в истериках, дверь потом взломали — но было поздно. Смерть от удушья.Весь интернет пестрит новостями.
Санса сидела и переваривала информацию. Как и думала — новости всегда о чьей-то смерти…
— И что теперь?
— Это еще не все. Пока там был весь этот кипиш — случайно или намерено совпало по времени — компьютер Джоффри был взломан извне каким-то хитроумным хакером. Пароли, файлы и прочее. Там оказались фильмы. Записи, вернее. Всех этих убийств. Он их снимал, Пташка, седьмое пекло, это извращенец их снимал на телефон! А потом сделал себе отличную подборку. Всех трех и еще четвертой шлюхи в столице. Она, кстати, работала в борделе его собственного батюшки. То есть в его борделе нынче. И этот идиот сгрузил все в компьютер, в отдельную папку — а наш хакер — ты случайно не знаешь, кто это? — все вскрыл, скопировал и переслал инфу этому детективу — Тарли, что ли. Так что дело, считай, закрыто.
— Боги! Я тебя поздравляю. И себя тоже. Я бы за это даже выпила…
— Так выпей. У меня есть.
Он достал бутыль с виски — выпитую на четверть. Взял со столика стакан для воды, плеснул туда виски — дал Сансе.
— За упокой мерзавца! Уж он-то, надеюсь, точно мертв!
— За упокой! Тиреллам я доверяю. Они вряд ли допустят такое упущение. Они же не мы…
— Ты думаешь, это было подстроено?
— Едва ли это случайность. Ты помнишь бабулю Тирелл? Думаешь, она бы не разгадала Джоффри и отдала бы ему на растерзание свою любимую внучку? Я уверена, что нет. И наркота там появилась не просто так. А Джоффри — он не настолько умен…
— Был.
— Не настолько был умен, чтобы разгадать заведомую провокацию. Потом ты и сам заметил — ему нравились экстремальные ощущения. Вот и доэкстремалился…
— Пожалуй! Ты довольна?
— Довольна ли я? Не знаю. Но слез по нему лить не буду. Серсею только жалко…
— Ага. И…
— И что?
— Нет, ничего. Ее жалко. Она им дышала буквально. Это ее здорово подкосит…
— Я должна бы испытывать к ней ненависть — но почему-то не могу. Мне кажется, она из всех наших знакомых одна из самых несчастных. Если бы все сложилось иначе, если бы даже Роберт женился бы на Лианне, то она могла выйти замуж за кого-то еще и быть просто счастливой женщиной, растящей детей. Но эта участь выпала Лианне — а Роберт достался Серсее. И у этих двоих вся жизнь пошла наперекосяк. Надеюсь, что может теперь Серсея оправится — может, найдет себе еще кого-нибудь — ты, кстати, не желаешь предложиться в кандидатуры? — и займется, наконец, Томменом и Мирцеллой…
— Пташка, твои замечания на эту тему ну уж совсем неуместны.
— А что ты хочешь, чтобы я говорила? Рыдала и падала тебе в ноги? Умоляла?
— Нет, вот этого вообще не хочу. Хочу, чтобы ты успокоилась. И подумала головой.
— Я, как правило, думаю головой.
