— Фу ты, гадость какая. Это дядя Роберт его убил?
— Что-то я сомневаюсь… Скорее, заплатил местному, чтобы ему сделали эту страхолюдину… Лучше бы его не было… Но — у нас нет выбора. Или кабан — или ночевка в машине…
— Нет, я готова подружиться с кабаном. Потом, мы же не здесь будем спать?
— Нет, там, наверху, по-моему, должны быть спальни. Выбирай любую…
— Я выберу — с тем условием, что спать мы будем в одной комнате…
— Это уж не сомневайся… Тут-то почему бы и нет…
Сандор притянул ее к себе, нежно поцеловал в сомкнутые губы.
— Ну, с прибытием, Пташка. Будем надеяться — у нас будет несколько дней, чтобы перевести дух…
— Спасибо
— За что спасибо?
— За то, что привез меня сюда. Ты был прав. А я — ты знаешь, — Санса огляделась, — мне здесь нравится. Я ехала с чудовищным предубеждением. А теперь вижу — даже чувствую — тут нет ни капли от Серсеи. Мне вот что пришло в голову. Давай сделаем вид, что это НАШ дом.
— В каком смысле?
— Ну, что он не Роберта — а наш. Это как игра. Словно мы приехали сюда провести время. Побыть вдвоём. Погулять, расслабиться. Чтобы не надо было все время думать о том, что будет завтра… Как бы остановить мгновенье… Я знаю — ты не любишь притворяться… Но хотя бы на этот раз, пожалуйста? Я так устала от этой гонки с преследованиями… И ты, пожалуй, тоже, хоть и делаешь вид, что это не так… Мне так необходимы хоть какие-то минуты покоя. И еще — это первый раз, когда мы с тобой одни — без соседей за стеной, без камер — никого — только ты и я…
— Ты сладко поешь, Пташка, как всегда. Ну, будь по-твоему. Пойду заведу машину — тут и гараж есть. И вещи принесу. А ты ищи спальню — да не заблудись… Хотя я все равно тебя отыщу…
— Я знаю. Я в это всегда верю…
— Ну почему ты такая глупая и легковерная?
— Возможно, ты за это меня и любишь?
— Возможно. А может быть, я просто тебя люблю. Это не вопрос выбора. Скорее, его отсутствия…
— Что это значит?
— То, что я тебя не выбирал. Так вышло само. Скорее, вопреки всему…
— А вот я тебя выбрала. Ты — мой рыцарь…
— Опять ты за свое! Все, я ушел ставить машину. А ты займись спальней…
— Еще как! Это вопрос первостепенной важности. Я собираюсь проводить там большую часть дня…
— Боги, мне лучше заночевать в машине, я уже понял…
— Только посмей! Я пойду тебя искать — без ничего…
— Какой кошмар! Тогда точно все медведи в округе проснутся… На запах сладкой Пташки…
— Фу. Иди уже, пошляк.
Он вышел за дверь — в дом ворвался ветер и стегнул Сансу по ногам — запахло свежестью, терпким запахом кленовых листьев и табачным дымом — видимо, Сандор опять закурил… Санса вздохнула — уже вечер — хотелось поесть, свалиться в кровать и заснуть надолго, до позднего утра… Ну что ж, сегодня это вполне возможно… Она развернулась и медленно побрела в сторону крутой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж…
========== VI ==========
Я вышла из дому. Луна
Плыла, троилась в облаках
И свет ее подобьем льна
Дрожал и мялся в мглы руках.
Я вышла из дому. Вокруг
Кружились тени, ветер пел
И замыкал вселенной круг,
И снег ломался словно мел.
Я вышла из дому. И дверь
За мной захлопнулась в ночи.
И ветер плакал словно зверь,
Звенели ветви как мечи.
Я вышла из дому познать
В безумной вере этот зов,
Чтоб никогда не вспоминать
Его как плод тревожных снов.
Он был, он ветром черным был,
Он снегом бил в мое лицо.
Я не жалею дней и сил,
Меня приведших на крыльцо.
Санса пробудилась поздно. Она бы и вообще не вставала, если бы не желание пройтись по дому и все исследовать. Сандор с утра уехал в магазин в город. Он попытался было уйти незаметно, но Санса тут же проснулась. В комнате было холодно, и в таких условиях невозможно было не почувствовать разницу между тем, когда тебя кто-то обнимает за плечи, дыша в волосы, и тем, когда на плечах — лишь одеяло, а в затылок бьет холодом предутренний кошмар. Ощутив это одиночество, Санса заставила себя открыть глаза — в комнате было полутемно, и она с трудом спросонья разглядела Сандора, тихо одевающегося в углу.
— Ты куда это?
— Спи. Никуда.
— Врешь. Что тебе, сказать трудно?
— Поеду в город. Невозможно же все время есть бобы с горошком и оленину… Особенно грустно будет этим завтракать… Потом, тебе нужны теплые вещи.
— Нам нужны теплые вещи, ты хочешь сказать? Или ты пойдешь искать себе шубу в лесу — которая еще ходит на всех четырех и даже и не знает о твоей задумке?
— Не говори хрень. Нам нужны тёплые вещи. И еще сигареты — это критичнее. А то я и впрямь пойду на охоту — и загрызу первого попавшегося — зубами…
— Фу. Тогда катись. А я буду спать дальше, раз ты меня бросаешь…
— Пташка, ну зачем ты такое говоришь, а?
— Как зачем? Нарочно, конечно…
— И тебе не стыдно?
— А тебе? Твои гадские сигареты тебе важнее, чем наше первое тут утро. Ну, раз важнее, так и давай — вперед — к белому горизонту, окутанному табачным сизым дымком… А я останусь тут и поджарю себе оленины…
— Нет, пожалуйста, только не это. Ты же подожжешь дом…
Вчера на ужин они извлекали из ящика стола несколько банок с консервами, вроде бобов и зеленого горошка. В морозильной камере в чулане обнаружились приличные запасы мяса — на мешках было написано: «Оленина. Ноябрь — 20ХХ» Сандор объявил, что это почерк Роберта, и сунул мясо в навороченную микроволновую печь — размораживаться, не дожидаясь четырёх-пяти часов. Санса очень сомневалась, стоит ли его вообще пробовать. Но пока Сандор возился внизу с в котельной со всякими нагревательными агрегатами, Санса мужественно вытащила оттаявшее мясо — он было даже предусмотрительно нарезано — и решила его приготовить. Как-то она слышала от брата, что мясо по-настоящему надо жарить на сухой сковороде — что и применила на практике. В итоге, ломтики обгорели, а на маленькой кухне — на самом деле это был кухонный островок в углу гостиной — поднялся такой чад, что даже вытяжка не справлялась: пришлось открывать окно и дверь, а Сандор примчался из котельной, бранясь, как раз тогда, когда Санса, пытаясь скомпенсировать нанесенный мясу урон, наливала на шипящую сковороду воду из-под крана. Сандор унес злополучную сковороду на улицу — воняла она отвратительно, к слову — а ее стряпню выбросил со словами, что если Пташка будет вот так переводить продукты, они скоро скопытятся. Санса была страшно уязвлена — но, правда, все это было, увы, за дело. Готовка — это было явно не ее… В итоге, следующую порцию оленины жарил сам Сандор — и конечно, получилось вкусно. А она ограничилась помывкой посуды.
Уф. Что может быть обиднее, чем собственная некомпетентность? Особенно продемонстрированная другим… Сансе так хотелось поразить Сандора собственной взрослостью и домовитостью — а в итоге она, похоже, напугала его своей дуростью и незрелостью. Ей было так обидно, что после ужина, пока Сандор ходил курить, Санса тихо помылась и шмыгнула в кровать, с трудом сдерживая слезы. Вот глупое позорище! На кровати лежала медвежья шкура — она была слегка вонючая и довольно жесткая. Санса укуталась во все имеющиеся одеяла — и тоскливо наблюдала из своей норки, как на потолке дрожит желтое пятно от фонаря за окном, который раскачивался от прихотливых порывов ночного ветра. Так она и задремала — с трудом согревшись, унылая от осознания собственной глупости и нескончаемых терзаний на разные темы.
