Тело ломило от усталости, но это была приятная усталость. Первое задание, такое сложное, такое рискованное, он выполнил отлично, как настоящий профессионал. Лежа на матраце рядом с Ингой в своей чердачной «студии», Карл, прежде чем уснуть, включил телевизор.

Да, Селдоротти действительно поставлял арабам оружие, качественное и недорогое, причем всем арабам без разбора, в том числе и тем, с которыми у крупной экстремистской группировки «Эль-ислами» были натянутые отношения.

Палестинец Мустафа-Левша не сомневался, что убивает Селдоротти именно за это. Однако суть была в другом.

Никому не известные, но весьма влиятельные люди в штази скупали по дешевке оружие у офицеров Западной группы советских войск на территории ГДР и продавали задорого тем же арабам. В последнее время деятельность итальянского мафиози развернулась слишком уж широко и возникла неприятная конкуренция. Американское оружие ничуть не хуже советского. Итальянец сбивал цены и нарушал законы рынка.

Мустафа-Левша и его коллеги-террористы проходили подготовку на секретных базах, расположенных на территории ГДР. Скромный агент штази Карл Майнхофф легко сходился с людьми и довольно быстро завоевал доверие боевиков «Эль-ислами». Именно он и сообщил по секрету арабским товарищам, что коварный итальяшка снабжает отличным новейшим оружием всех без разбора, в том числе и непримиримых врагов «Эль-ислами». Принципиальные боевики сочли это предательством и приговорили Селдоротти к смерти.

Торговцы оружием из штази могли бы успокоиться на этом. Убрать конкурента чужими руками удобно и безопасно. Однако необходимо было подстраховаться. У полиции не должно возникнуть и тени сомнения, кто и почему застрелил итальянского мафиози.

Левша мог исчезнуть с места преступления, и тогда началось бы долгое, нудное расследование. Гамбургская полиция известна своей дотошностью. Но было бы еще неприятней, если бы Мустафа не успел исчезнуть и попал в руки полиции или в руки друзей убитого да начал бы, чего доброго, давать показания.

Умные люди из штази рассудили, что в этой ситуации будет удобней, если труп убийцы останется на месте преступления.

А почему застрелился Мустафа – это уже вопрос чисто психологический. Кто его разберет, сумасшедшего фанатика-террориста?

Карл потянулся с хрустом, зевнул, выключил телевизор. Только сейчас он понял, почему ему так хорошо. Он нашел наконец то, что для него интересней, забавней всего на свете. То, чем ему нравится заниматься в этой жизни. Мустафа-Левша был настоящим кровавым монстром, как из страшной детской сказки. Он думал, что бессмертен. За каждого убитого «неверного» Аллах скидывал ему с небес очередную пригоршню вечности. Левша был лучшим снайпером «Эль-ислами». Оружие в его левой руке обретало магическую силу, всегда стреляло раньше, чем оружие противника, и всегда точно в цель, с любой, самой невероятной позиции.

Убить вооруженного Мустафу считалось делом совершенно безнадежным. Никто не верил в успех операции, хотя в ее целесообразности сомнений не возникало.

Именно Карлу пришла в голову идея – оставить на месте преступления труп убийцы. Он просек сложность ситуации, продумал все до мелочей. Умные люди из штази, завербовавшие болтуна-студента чуть больше года назад, выслушали его оригинальное предложение, сначала удивились, потом засомневались:

– Все это остроумно, Карл, однако где ты найдешь исполнителя? Ведь это самоубийство, формальный человек не согласится ни за какие деньги, а сумасшедший не справится.

– Я сам попробую, – скромно предложил Карл.

– Ну валяй, может, и получится, – ответили ему.

Он попробовал, и все получилось. Теперь он точно знал, чем будет заниматься в ближайшие лет десять–пятнадцать, и уснул крепким, здоровым сном человека, который нашел свое место в жизни.

– Алиса Воротынцева, тридцать пять лет. Родилась и живет в Москве. По специальности архитектор. Последние два года работает в российско-австрийской строительной компании «Сатурн». Не замужем. Сын Максим Воротынцев десяти лет. Пока все.

– Спасибо, сэр. Это я уже и так знаю.

– Я мог узнать значительно больше, если бы обратился за помощью к моим людям в МОССАД. Слушай, а может, нам сочинить какую-нибудь легенду про эту твою Алису? Было бы разумней сначала выяснить о ней как можно больше, а потом уж…

– Нет, сэр. Ни в коем случае.

– Почему? Мне кажется, это неплохая идея. Ты не хочешь, чтобы МОССАД заинтересовался ею в связи с Майнхоффом. Ты нащупал эту связь и не хочешь, чтобы кто-то перехватил инициативу. О’кей, я могу сочинить нечто совсем невинное.

– Нет.

– Это твое дурацкое упрямство? Или есть конкретные причины?

– Она знакома с Бренером.

– Что?!

– Я узнал об этом два часа назад. В ресторане. Там работал телевизор, по новостям Си-эн-эн показали фотографию, назвали имя. Она прямо подпрыгнула на стуле. Потом сказала, что знала его в детстве. Они были соседями.

– Ну, ты опять все усложняешь. Это может оказаться простым совпадением. Бренер уехал из России в семьдесят восьмом. Ей было тогда пятнадцать лет. Хотя, конечно, если сейчас об этом узнают израильтяне, они могут ухватиться. Они, разумеется, сразу выяснят, что ты живешь в соседнем номере, играешь в мячик с ее сыном, и такая заварится каша… Не дай Бог. Уж они-то не поверят в совпадение и станут копать.

– Я тоже не верю в такие совпадения. Здесь что-то другое.

– Просто ты боишься, что рассыплется вся твоя версия с русской.

– Почему рассыплется?

– Да потому что, если бы ее знакомство с Бренером было каким-то косвенным образом связано с похищением, она бы не стала болтать об этом.

– А может, она придумала такой ход, чтобы проверить меня? Посмотреть реакцию?

– Если она все-таки агент, то ход слишком прямой, глупый и опасный. По-моему, она вообще ни при чем, эта Алиса, поверь мне на слово. Ты идешь по ложному следу. Я живу на свете уже шестьдесят восемь лет и сорок пять из них работаю в разведке. На моем веку было столько невероятных, многозначительных совпадений, которые на поверку оказывались нелепой случайностью… Мой первый шеф, легенда ЦРУ Грегори Нэт, говорил: «В нашей игре блефуют все, в том числе и господин Случай. Но, в отличие от прочих игроков, его невозможно поймать за руку».

– Сегодня днем она преспокойно отдает проявить пленку, на которой заснят Майнхофф, в первый попавшийся ларек «Кодак». Потом по дороге с пляжа заходит за снимками. Заметьте, со мной вместе. И тут оказывается, что готовые снимки уже кто-то забрал.

– То есть?

– Некий мужчина потерял квитанцию, стал искать среди конвертов и по ошибке забрал именно ее конверт. Алиса, узнав об этом, бледнеет, пугается, начинает расспрашивать, как он выглядел.

– И как он выглядел?

– Это был Майнхофф. Я потом подошел к ларьку с его фотографией. Что, тоже совпадение? Блеф господина Случая?

– Нет… вот это уже не похоже на блеф. Подожди, ты сказал, она опять испугалась, как тогда, в кафе?

– Да, это было не удивление, не огорчение, а именно испуг. Паника в глазах.

– Она боится Майнхоффа… Ты прощупывал ее потом насчет фотографий?

– Разумеется. Я спросил, когда мы сидели в ресторане, почему она так расстроилась. Она ответила, что уже забыла о них, и мягко переменила тему. Мы говорили о чем угодно – о феминизме, о «новых русских». Ну а потом по телевизору показали сюжет про теракт в Беэр-Шеве, и она сильно разволновалась, сказала, что Бренеры были их соседями. Честно говоря, у меня голова идет кругом. Не верю в простое совпадение.

– Пожалуй, я сегодня же свяжусь с нашим сотрудником в Москве. Адрес, по которому жил Бренер, можно выяснить через голландское посольство. Бренер уехал в семьдесят восьмом, тогда все выездные визы в Израиль оформлялись через голландское посольство. У них в архивах должен быть его московский адрес. А вот про твою красавицу будет сложней получить информацию. Попробуй сам осторожно расспросить ее, пусть скажет, хотя бы приблизительно, где она жила в детстве.