В день, когда должен был состояться матч между Гриффиндором и Слизерином, «Ежедневный Пророк» снова принес дурные вести. В Йоркшире Пожиратели смерти напали на магглорожденного волшебника с сыном и запытали обоих до безумия. Свидетели сообщали, что среди Пожирателей на сей раз была женщина.

- Наверняка кузина Беллатриса, - с ненавистью выплюнул Сириус, отшвырнув газету. – Запытать до безумия – это в её духе. Чужая боль для нее, все равно что для нормальной девчонки поцелуи или шоколадки. Она еще в Хогвартсе, кажется, насылала проклятия на учеников, которые ей чем-то не угодили, а дома запускала в сестриц пресс-папье. На десятый день рождения выпросила у отца хлыст и с тех пор развлекалась, стегая сестренок. Андромеда однажды не выдержала и стихийной магией заставила Беллу взлететь под потолок. Та заверещала, а Нарцисса, из-за которой и вышел сыр-бор – еще пуще, прибежали тетя Друэлла с гувернанткой… Андромеду высекли бы, если бы Нарцисса не показала рубцы от хлыста – Белла как раз забавы ради прошлась ей по рукам. В общем, розги достались в тот раз самой Белле, но она этого не простила…

Лили бросилось в глаза, как жадно слушает Марлин.

- Тетя Лу, кажется, тоже с хлыстом баловалась в детстве, - возразил Джеймс, принимаясь за омлет с беконом.

- Не Круциатусом же, - фыркнул Сириус. – Папаше моему от нее доставалось, ну да он сам её доводил. А так она не людей била.

- А эльфов, значит, бить можно? – спросила севшим голосом Алиса. – Разве они не чувствуют боли? Вообще, давайте прекратим рассказывать такие кошмарные вещи.

- Как скажешь, Брокльхерст, - отмахнулся Блэк. – Но если начистоту, ты слишком чувствительна, по-моему.

Алиса не стала спорить, молча допила чай и дождалась остальных подружек. Вместе они собирались поводить Мери до спортивной раздевалки. Так и вышло; каждая обняла Макдональд, желая удачи, но Лили заметила, что Алиса думает совершенно об ином, и мысли её нерадостны. Она была сама не своя с тех пор, как прочитала статью: чувствовалось, что ей хочется убежать, спрятаться в темный угол, сжаться в комочек и так сидеть, пока о ней не забудут. Случайно соприкоснувшись с Алисой руками, Лили заметила ,что у той влажные ладони.

После торжественных проводов Мери Марлин убежала искать Сириуса, а Лили и Алиса побрели на трибуны. Брокльхерст, не отрываясь, смотрела под ноги, и в её обычной молчаливости на сей раз было что-то пугающее. Лили не выдержала напряжения:

- Что-то случилось? Ты, кажется, не в своей тарелке.

Алиса сжала застежку плаща.

- Ты веришь в предчувствия?

Лили пожала плечами: она никогда не задумывалась а такой чепухе. Алиса продолжала:

- Нелли незадолго до гибели жаловалась мне, что её мучают кошмары. Мой двоюродный дедушка всегда боялся попасть под поезд – и именно так погиб.

- Ну допустим, - постаралась сказать Лили как можно ласковей. – Но при чем тут ты?

Алиса вздохнула:

- Когда-то в детстве я увидела на сельской ярмарке сумасшедшую старуху, цыганку. Она схватила меня за рукав и чуть не утащила с собой. Потом она зарезала кого-то. С тех пор, Лили, я очень боюсь сойти с ума.

Лили с недоумением разглядывала подругу. Та, всегда аккуратная, спокойная, мягкая, казалась образцом уравновешенности.

- С чего ты взяла, что это с тобой может случиться? Нет, если только ты не перегнешь палку с подготовкой к экзаменам…

- Я не знаю, - вздохнула Алиса. – Я не знаю, но мне очень страшно, а после того, как прочитала про этих несчастных людей- тех, кого запытали – стало еще страшнее.

- Брось, - Лили приобняла её. – Ты просто перетрудилась. Хватит, пожалей себя. Отложи занятия хотя бы на пару дней. Ты надрываешься больше нас всех, а для чего?

- Хочу стать аврором-экспертом.

- Ты им не станешь, если к моменту экзаменов в школу авроров сляжешь с переутомлением. Надеюсь, ты хоть на матч конспекты не захватила?

Алиса, рассмеявшись, помотала головой.

Вместе они взобрались на трибуну, отыскали свободные места с хорошим обзором. Алиса вытащила бинокль и сразу передала Лили: сама она предпочитала видеть панораму, как есть, без увеличения. А Лили с удовольствием принялась рассматривать остальных болельщиков.

Вокруг нее шумели, размахивая флагами, гриффиндорцы: они как никогда яростно жаждали победы. Даже Сьюзен Смолли, из-за полного неумения летать обычно делавшая вил, что квиддича не существует, уселась с остальными, демонстративно повязав шарф факультетских цветов; даже Джеффри Вэнс, обиженный, что его отстранили от игры, пришел и теперь вместе с братом-близнецом Джеромом держал традиционный плакат: «Раздавите гадин!» Лили перевела бинокль дальше и увидела хаффлпаффцев, традиционно болевших за Гриффиндор. Пенни-Черри, правда, утратила прежний фанатизм: бледненькая, хмурая, она опиралась на руку давно на нее заглядывавшегося Арчибальда Уизерби и помалкивала, в то время как её товарищи, хлопая в ладоши, скандировали: «Слава храбрым львам! Слава храбрым львам!» Сестренки Эббот от волнения напирали друг на друга пышными боками и повизгивали. Улыбнувшись, Лили поглядела на трибуну, занятую рейвенкловцами.

Они были спокойнее прочих, но и среди них читалось волнение. Кроме того, как показалось девушке, они не были совершенно едины в том, кого поддерживают. К примеру, юный Барти Крауч смотрел на гриффиндорцев с настолько очевидным отвращением, что Лили пробрал ужас. Интересно, вдруг подумалось ей, а мог ли он быть в числе Пожирателей смерти, убивших семью Подмор? И тут же она одернула себя. Ведь он не просто учился с Пандорой Касл – он прожил с ней бок о бок эти шесть лет. И после этого принимать участие в её изнасиловании? Невероятно…

А вот и слизеринцы расселись. Мальсибер, Эйвери, Шафик – все как на подбор. В локоть Энтони Гринграсса победно вцепилась Гестер Хорнби: после истории с шуткой Обри над Электрой родители, видно, наконец высказали Энтони, что думают о его поведении. Ему пришлось снова обратить внимание на невесту. Барти Крауч, вероятно, еще и поэтому был так зол: больше года, с самого рождественского бала, он ухаживал за Гестер, но она, видно, лишь использовала его, чтобы позлить жениха. Мальчишку было бы жаль, если бы не страшные подозрения.

Младший брат Гестер, четверокурсник Саймон, высокий тоненький мальчик, сидит рядом с Летицией Гэмп. Они вроде бы родственники – ну да на Слизерине, кажется, почти все в каком-то родстве друг с другом. Польщенный, что его наконец слушают, Саймон что-то оживленно ей рассказывает – не замечая, как волнуется собеседница. Летиция стиснула губы и кутается в накидку, пытаясь скрыть дрожь. Она всегда волнуется во время матчей с участием Регулуса – и как теперь подозревает Лили, не столько за то, что он проиграет, сколько за то, что может упасть и на него налетит бладжер. А сейчас, похоже, с ним и так связано для нее слишком много волнений.

По другую сторону от Летиции, как всегда – Северус. Один его вид хлещет болью, сразу вызывая в памяти последнее, что она от него слышала. Даже странно, что его слова так ранили: ведь Лили ожидала их, наверное, со дня знакомства. Подсознательно она всегда была готова, что он её обидит. А уж после той «паршивой грязнокровки», после того, как она его узнала среди пожирателей – неужели она могла бы надеяться, в его душе осталось что-то светлое? Все потеряно; он не исправится, сколько его ни наказывай. Слезы так щиплют глаза, что различить выражение его лица Лили не может. Но вот Алиса указывает ей, что на поле вышли игроки.

Две команды стоят друг напротив друга – ожесточенные, но сосредоточенные. Ветер трепел траурно-черные волосы Регулуса: все же и младшему Блэку не чуждо позерство. Каспер Роули, состоящий у слизеринцев охотником, слегка разминается. Мери тоже аккуратно поводит плечами. Джуди Браун, повязав тугой «хвостик» и заплетя свободные пряди, чтобы не мешали, сжимает древко. Джеймс, капитан гриффиндорской команды, находит момент , чтобы отыскать Лили взглядом и отсалютовать ей.