Лили поначалу Северуса не увидела, только услышала, как Джеймс внезапно громко и зло хмыкнул, и обернулась посмотреть, в чем дело. Снейп застыл в дверях, и обычно-то бескровное лицо его посинело. Взгляд стал стеклянным, будто он ослеп. Северус попятился, будто бессознательно навалился на дверь и, как автомат, вышел прочь. Джеймс, фыркнув, сильно сжал плечи Лили. Ей вдруг ком подкатил к горлу: жалко стало Сева; в конце концов, она просто позабыла о нем думать, и ей в голову не пришло, что он их может застать. Вечером она невольно за ужином искала его глазами и успокоилась, только увидев, что он, как обычно, угрюмо сидит за столом, вяло ковыряется вилкой в картофеле и о чем-то говорит с Регулусом и Летицией. «Неужто обсуждает нас с Джеймсом? – мелькнула у Лили озорная мысль. – Хотя нет, этого он делать не будет».
У Регулуса Блэка, к слову, не все было ладно. Стелла Булстроуд, его невеста, обиженная невниманием, кипела от ревности к Летиции. Джуди Браун передала гриффиндорцам один их разговор во время традиционно спаренного у Гриффиндора и Слизерина зельеварения. По её словам, Стелла нарочно подсела к Блэку поближе, почти оттеснив его от котла массивным телом.
- Ты все болтаешь со своей итальяшкой, - она обиженно сопела. – А со мной за неделю двух слов не сказал.
- Мне с тобой неинтересно. Если бы ты хоть немного интересовалась политикой, наукой или историей, я говорил бы с тобой, а не с ней.
- Я твоя невеста! – она так стукнула ножиком по разделочной доске, что другие ребята стали оборачиваться на шум. Аделина Макс закатила глаза, Гестер Хорнби и Муфалда Трип злорадно захихикали. Сьюзен Смолли приосанилась с не пойми на чем основанным чувством превосходства.
- Я твоя невеста, а не она!
- Я это прекрасно помню, и поверь, этому не рад.
- Не смей, - Булстроуд стиснула рукоятку ножа, маленькие глазки блеснули слезами. – Не смей оскорблять меня и пренебрегать мной, не то…
- Не то расторгнешь помолвку? Буду очень рад.
- Не то твоей итальяшке не поздоровится! – прошипела Стелла, злобно давя бобы.
Регулус равнодушно пожал плечами:
- Неужели ты опустишься до темной, подобно гриффиндоркам?
- Не опущусь, - полное лицо Стеллы покривилось. – Можно и без темной раздавить человека. Ты еще увидишь, на что я способна.
- Ну все, Гэмп теперь конец, - заключила Джуди, завершая рассказ. – Булстроуд навалится на нее всей массой и раздавит.
Собственно, когда первый жадный угар, свойственный, вероятно, медовому месяцу, слегка остыл, Лили обнаружила, что их с Джеймсом связь воспринимают как нечто само собой разумеющееся, настолько ожидаемое, что и удивляться нечего. О них говорили очень мало, все больше сплетничали о слизеринцах с рейвенкловцами – Лили это устраивало.
К середине декабря у студентов появился и другой повод к разговорам, на сей раз более серьезным. «Ежедневный Пророк» объявил о том, что Найджелу Мальсиберу, отцу Мортимера, предъявлено обвинение в организации взрыва на «Кингс-Кросс» первого сентября этого года. Следователь аврората Деннис Подмор работал и над тем, чтобы привлечь в качестве соучастницы Араминту Мелифлуа.
- Какой смелый! – восхищалась Нелли Гамильтон. – А ведь он живет поблизости, в Хогсмиде. Я иногда видела, как он гуляет с детьми.
- Будешь смелый, если у тебя Крауч за спиной, - останавливал её Люпин.
- Но ведь он поступает правильно, разве нет?
- Я не знаю, настолько ли испугаются чистокровные семьи процесса над Мальсибером. Не усилят ли они террор.
Нелли морщила лоб и умолкала. В последнее время она и учиться стала гораздо прилежней, и происходящим в стране интересовалась гораздо серьезнее, чем раньше. Каспер Роули так и не ответил ей взаимностью, но девушку, кажется, это больше и не волновало. Вообще она перестала и сплетничать, и заигрывать с мальчиками – словно за месяц с небольшим в её тело проникла чужая душа. Она помирилась в подругами, но очень мало теперь говорила и с ними. Как-то Лили услышала, как Нелли жаловалась Алисе на кошмарные сны.
Декабрь наступил, укутав Хогсмид в кружевные шали, выбелив деревья и стены замка. Лили по вечерам созерцала кружение снежинок и поверить не могла, что в последний раз видит, как поля вокруг Хогвартса и Запретный лес укрываются снегом, как будут наряжать принесенные Хагридом ели. Впервые она пожалела, что никогда не оставалась в Хогвартсе на рождественские каникулы. Может, остаться сейчас? Но очень уж хочется домой.
- Лили, у меня к тебе предложение, - Джеймс сзади обнял за плечи. – Как ты сморишь на то, чтобы встретить Рождество у меня? В тесном семейном кругу, а? – ореховые глаза задорно блестели. – Я бы им тебя представил, как свою невесту.
- Да? – у Лили часто заколотилось сердце. – А разве я твоя невеста?
- А разве нет? – он прижал Лили к груди, дышал ей на пальцы, отогревая. – Мы ведь все равно поженимся. Если, конечно, тебя не опоит Амортенцией никакой Нюнчик…
- А тебя не заставит жениться Пенни-Черри, - не осталась Лили в долгу.
Разумеется, не принять его предложение она не могла. Родителям Лили решилась послать письмо с совой: в конце концов, они уже сталкивались с совиной почтой и не должны были особенно испугаться. Её так и тянуло расспросить Марлин, бывавшую у Поттеров, об их доме, о родственниках Джеймса, но она дала себе слово не торопиться и никого не слушать, а составить личное мнение. Она даже остановила подругу, когда та, ближе ко дню отъезда, пыталась её о чем-то предупредить. Сама Марлин снова собиралась на время зимних каникул снять вместе с Сириусом номер в «Дырявом котле».
Джеймс объяснил, что дома чинят каминную сеть, и через «Дырявый котел» переправился с Лили в деревенский паб. В нем, как обычно по вечерам в любом таком заведении, народу было полно, на парня с девушкой обратили мало внимания.
Годрикова Впадина выглядела построже в сравнении с Хогсмидом. Все же тут жили не только маги, но и магглы, и атмосфера волшебства, несомненно, витавшая на улицах, скорее печалила, чем увлекала. Идти с Джеймсом по заснеженным улочкам, серди островерхих домов было спокойно и приятно, но грустно. У одного дома, на вид совершенно благополучного, она на секундочку остановилась и подумала: «Вот здесь творились ужасные вещи». Джеймс без умолку трещал о том, что именно здесь родился Годрик Гриффиндор, здесь выковали первый снитч и здесь же жил и умер Игнотус Певерелл, его далекий предок. «Все-таки ты гордишься знатностью», - подумала Лили, но лишь улыбнулась. А Джеймс между тем вспоминал, как они с Сириусом маленькие бегали ночью на кладбище искать могилу Игнотуса Певерелла.
- Сириус слышал дома, что даже земля с могилы могущественных волшебников несет магический заряд. Вот мы и решили увеличить в себе магию, хотя в нас уже тогда было предостаточно, сервизы и стекла в доме помнят, - он хохотнул. – Решили мы набрать землицы и съесть её с хлебом. Ой, что мы только там не увидели. Даже какую-то чудную могилу… Помню, мы тогда так удивились… Что ж там было? Эх, вот забыл. Да нас там-то и застиг отец. Что было!
Джеймс беззаботно расхохотался и указал на заметенные окна еще одного домика.
- Там живет Батильда Бэгшот. Знаменитый историк и тетка Гриндевальда.
- Да ну? – родственница Гриндевальда, залившего кровью Европу и Россию, живет вот просто так, в самом обыкновенном домике, среди обычных людей?
- Ага. В отличие от племянника, с взглядами у нее все в порядке. Она с Абракасом Малфоем и другими чокнутыми сцеплялась много раз. Дядя Альфард рассказывал, когда он был членом Клуба Слизней, они на заседаниях, бывало, обсуждали её статьи. Я её хорошо знаю, погоди, еще познакомлю вас. Мировой человек. О, а вот мы и пришли.
За усыпанным снегом палисадником Лили увидела укутанный высохшими плетями плюща коттедж из грубого серого камня. Над утоптанной дорожкой склоняла отягощенные снегом ветви старая груша. Грядки с цветами бережно укрыты. Дом ждал весны, но не спал: из трубы валил дым, и казалось, что за окнами мелькают люди.
