- Меня ждешь только ты?
Алиса покраснела.
- Если честно… Когда меня пустили, Снейп оставался в коридоре.
- Скажи ему, чтобы он ушел.
Алиса, грустно кивнув, вышла. Лили поежилась. Утренние события вставали перед ней, румяное личико Пенни было рядом с лицом Джеймса, и Лили чувствовала, что падает в пропасть, что сходит с ума.
Хаффлпаффки отомстили обидчицам соответственно репутации факультета. Толстухи Эббот на спаренных со Слизерином уроках садились позади Электры и начинали обсуждать её довольно громко и в нелестных выражениях. Мэрион неделю отслеживала каждый шаг Гестер и по малейшему поводу снимала баллы, так что Слизерин лишился сорока очков. В ответ Мальсибер, Эйвери и однокурсник Гестер Каспер Роули однажды подстерегли хаффлпаффок с помощью Левикорпуса, но и сами не успели далеко уйти: крики девушек привлекли внимание Мародеров, те расколдовали их, догнали слизеринцев и изрядно помяли. К слову, это была первая драка с участием Джеймса, о которой Лили услышала с начала учебного года. Пенни влияла на него положительно: он не то, чтобы присмирел, но остепенился.
Было отчаянно больно думать о нем и еще больнее - видеть его с Черри, наблюдать за её кошачьими нежностями и его веселой снисходительностью к ней. Джеймс был деликатен и старался поменьше попадаться Лили на глаза, но не смог бы спрятаться от нее совершенно. Напрасно Марлин твердила, что Пенни нельзя увлечься серьезно и Поттер наверняка просто дразнится, напрасно Алиса так пыталась отвлечь, что даже вызвала недовольство Фрэнка. Мери предложила поговорить с Пенни серьезно, так, чтобы та “перестала рот разевать на чужой пирог”.
- Как с Эльзой, что ли? - усмехнулась Лили печально.
- Ты что, сбрендила? - замахала Мери руками. - Я такого больше никогда не сделаю. Сейчас как вспомню - мутит, хоть эта Смит тварь была та еще. Нет, я б этой Черри просто грамотно объяснила, что такие парни не по ней…
- Не надо, - поморщилась Лили. - Что это такое, в конце концов: по ней - не по ней? Им хорошо - ну и пусть будет хорошо. Лучше расскажи мне про море.
Вздохнув, Мери стала рассказывать, как сначала жила на маяке, как помогала отцу подавать сигналы судам и какое море в штормы черное и злое, потом - как отца уволили, к чему-то придравшись, и они, поселившись все же у моря, стали вместе ловить рыбу. У них был баркас, который Мери водила не хуже отца. Она завела кучу друзей из ближайшей деревни, и с её подачи они играли в пиратов и мореплавателей, а как-то на баркасе отправились в путешествие.
- Посмотреть хотели, где же море кончается, - объясняла Мери со смехом. - Ну, далеко уплыть не успели - перехватили нас. Ладно еще с баркасом не случилось ничего. А ты расскажешь, как в детстве жила? У тебя папка врач, да? У меня подруга в деревне есть, тоже врачом хочет стать.
И Лили рассказывала про Коукворт, про ночные дежурства отца и красавицу-мать, даже про Петунию, так и не признавшую в ней сестру, даже про Файерсов - умолчала только о дружбе с Северусом, а Мери с несвойственной ей тактичностью спрашивать не стала.
Вечерами Марлин, собираясь на свидание с Сириусом, делилась свежими сплетнями. Гестер Хорнби с феерической скоростью наживала врагов. Вскоре после инцидента с хаффлпаффками её и двух её подруг облила водой Плакса Миртл - привидение девочки-дурнушки, обитавшее в неработающем женском туалете на втором этаже. Характер у Миртл был непредсказуемый, но обычно она просто вопила, постепенно переходя на слезные жалобы на судьбу. Но когда Гестер с подружками, Аделиной Макс и Муфалдой Трип, забежала в туалет посекретничать, Плакса неожиданно рассвирепела и так окатила слизеринок водой, что они промокли до нитки.
- А может, они и не секретничали, а дразнили её и чем-то швырялись, - рассуждала Марлин. - Это вероятнее. Миртл треплют часто. А еще Джуди рассказывала, она слышала, как Плакса кричала что-то вроде: “Опять ты! Убирайся!”
- Может, она за кого-то приняла Гестер? - удивилась Алиса. - Вот только за кого? А вообще это ужасно, девочки. Ведь Миртл на вид не больше четырнадцати. Так рано умереть… Что только с ней случилось?
- Повесилась в туалете от несчастной любви, - Марлин принялась красить ресницы.
- Ты не шути, - мрачно осадила её Мери. - Я слышала, убили её, Миртл вашу. Так что не смешно.
- Убили? - ужаснулась Лили. Перед глазами всплыло лицо миссис Файерс в гробу, потом коридор Хогвартса и покрытые простыней носилки. - За что убили? Кому она помешала?
На это девчонки ничего ответить не смогли.
Неприятности, пережитые Гестер по милости хаффлпаффок и Миртл, вскоре окупились радостным для нее известием: завидный жених Энтони Гринграсс, которого так и не заполучила ставшая уже легендарной Эльза Смит, достался ей. Обоим пришли письма о том, что семейства Гринграсс и Хорнби заключили помолвку между детьми. На Энтони известие не повлияло, разве что он стал чуть более раздражительным, зато Гестер чуть не лопалась от гордости. Она принялась контролировать каждый шаг Энтони, ревновала его к Летиции, с которой он патрулировал коридоры, и к любой первокурснице, с которой он заговаривал по долгу службы. Она требовала ухаживаний и подарков, а добившись первого приглашения в Хогсмид, немедленно объявила себя первой красавицей и королевой Слизерина. Спорить с ней осмеливались немногие, но одна девица смириться с победой Гестер никак не могла.
Девицу эту звали Стелла Булстроуд. Была она невысокого роста, очень плотная, с маленькими глазками и грубыми черными волосами. Твердо усвоив, что Булстроуды - не последний род среди “священных двадцати восьми”, с первого курса она требовала уважения к себе, в случае чего в письмах жалуясь родителям на недостойное обхождение. Обладая характером довольно активным и властным, Стелла смогла сколотить небольшую компанию подружек, в основном младше и беднее себя, но основное внимание все-таки приковывала не она: сначала ей мешала Эльза Смит, а теперь вот - Гестер Хорнби. И если с Эльзой тягаться было бесполезно и страшно, то Гестер, при склочном характере, особенной угрозы вроде бы не представляла. Стелла стала громко рассуждать в гостиной и в спальне, что не входящие в список “священных двадцати восьми” (а Хорнби таки не входили) должны быть счастливы, что их вообще допустили на Слизерин, а не оставили с грязнокровками. Она старалась толкнуть Гестер при входе в Большой зал или подставить подножку на лестнице. В ответ Гестер приказывала подручным (она не маралась сама) подбрасывать Стелле слизняков в туфли, по ночам мазать ей волосы джемом, а на уроках красочно и громко описывала, как повезет домой трофей - “шкуру жирной коровы Стеллы”. “Фрейлины” Хорнби, высокая тоненькая Аделина Макс, похожая на призрака, и юркая востроносая Муфалда Трип, также чуть не до драки враждовали с подругами Булстроуд - напоминающей мопса Имельдой Пак и длиннолицей четверокурсницей Эллой Крэбб.
Наблюдая за их враждой, Лили, при всем своем горе, не могла удержаться от смеха: поведение их казалось ей совершенно детским, уровня разве что первокурсников, но никак не барышень, которым в этом году сдавать СОВ. Ни одна сторона не вызывала у нее сочувствия: частенько, отвлекаясь от вражды, они с одинаковым наслаждением шпыняли какую-нибудь магглорожденную вроде несчастной двоечницы Лиззи Дирборн.
Впрочем, Лиззи также вела себя небезупречно. Обходя коридоры по вечерам, Лили заставала, как кто-нибудь из мальчиков тискает хорошенькую хаффлпаффку в нише, причем мальчики каждый раз были разные. По праву старосты Лили снимала с Хаффлпаффа баллы, водила нарушителей то к профессору Спраут, то к профессору Макгонагалл. Лиззи краснела, не поднимала глаз, но снова и снова принималась за старое.
И все-таки ничьи выходки и ничьи рассказы не могли отвлечь Лили от мысли о том, что ночью Джеймс опять пойдет на свидание к Пенни.
Дошло дело и до декабря. Под потолком Большого Зала закружились белые мошки. Первый день зимы начался с совершенно неожиданной и неуместной новости, объявленной Дамблдором после завтрака.
