- Знаете, девочки, - медленно проговорила Лили. – А я, пожалуй, тоже буду поступать в школу авроров.
От автора. Уважаемые читатели! Приношу свои извинения, но между этой и следующей главами будет перерыв до конца августа. Благодарю за отзывы и надеюсь встретиться с вами снова.
========== Глава 39. Не леди ==========
Перемену в Лили родители, наверное, заметили сразу, как только она появилась на пороге родного дома, но сначала помалкивали, пытаясь угадать, что же произошло. Приглядывались несколько дней, а после решились заговорить о том, что заметили.
- Что-то твой непутевый дружок не показывается, - начал отец однажды за завтраком. Мать молчала, только бросала на дочь один из тех взглядов, которые, страшно нервируя ребенка, заставляют его в конце концов сказать правду.
- Друга у меня больше нет, - Лили спокойно намазала джем на тост. - Я не хочу его видеть, и если он здесь покажется, пожалуйста, прогоните его.
Отец удивленно поднял брови. Мать улыбнулась:
- Я рада. Правда, рада. Я так волновалась, когда ты уходила с ним.
- Я тоже рад, - медленно произнес отец. - Только один вопрос: почему это случилось? Чем он так обидел тебя?
Лили поколебалась. Воспоминания о разрыве с Северусом, об оскорблении, которое он ей бросил, лишь слегка саднили, но она не знала, как правильно объяснить родителям причину разрыва.
- Он назвал меня одним словом… Это обидное прозвище тех, кто происходит не от волшебников.
- То есть твое происхождение считается пороком в твоем мире? - с расстановкой проговорил отец.
- У определенной его части. И Северус, оказывается, относится к ней.
Мать фыркнула и зло рассмеялась. Отец покачал головой:
- Скажите, пожалуйста, принц из трущоб. Ему не приходило в голову, что именно благодаря людям без всяких ваших способностей его мать еще жива? Волшебники что-то не торопятся лечить её. Вот же глупый и подлый щенок. Хорошо, что ты порвала с ним. Мне в друзьях дочери не нужен, - следующие слова он почти выплюнул, - социальный расист.
Мать помешивала ложечкой сахар в кофе.
- А за что он обозвал тебя? - негромко спросила она.
Лили вновь удивилась по себя смехотворности повода к оскорблению.
- Над ним издевались хулиганы. Я заступилась, а он обиделся.
Мать выразительно, с усмешкой лишь в глазах посмотрела на отца, но вслух ничего больше не сказала.
…Дни проходили спокойно до вялости. Сначала Лили побаивалась, выходя в магазин или на прогулку, встретить Северуса - сама не зная, опасается ли, что он снова оскорбит её, отомстит или будет снова просить прощения. Но он не появлялся, и она наконец решилась забыть о прежней жизни окончательно, вычеркнув все, связанное с другом, который предал. Она не появлялась в местах, где они вместе гуляли, и выбросила все немногочисленные подарки, сделанные им за эти годы: связала в узелок самодельные открытки, ожерелье из обточенных ракушек, засушенные кувшинки, которые Северус когда-то срывал для нее на озере, и отнесла на свалку.
Говорят, забвению и успокоению способствует перемена мест. Лили потихоньку сказала матери, что в этом году не прочь попутешествовать: она знала, что мать отчаянно тянуло уехать из Коукворта, и только то, что дочь совсем мало видит дом и родителей, сдерживало её.
- Ты в самом деле хочешь уехать? Правда? - детское изумление в глазах матери умилило дочь до слез. - Знаешь, мне недавно звонила школьная подруга… Она приглашает к себе. После развода ей остался домик в Карлайле - это в Камбрии, там рядом Озерный край. Поедем, дочка? Я так хочу увидеть её…
- И уехать отсюда, да? - Лили и не поняла, откуда у нее в голосе появились нотки, обычно свойственные Марлин.
- Уехать, - просто согласилась мать. - Я устала от Коукворта. И ты ведь тоже устала, да? Здесь невозможно находиться долго. А еще я хочу пару недель не заботиться ни о ком. Ты ведь меня за это не осудишь?
Подруга матери, Глория, встретила их на автобусной станции. Это была невысокая темноволосая женщина, очевидно, привыкшая к спортивному стилю в одежде и вообще ценящая удобство выше красоты. У нее, кажется, были проблемы со зрением, она все время сильно щурилась, так что на её лицо поначалу было неприятно смотреть. Только потом привлекала внимание широкая приветливая улыбка.
- Это твоя дочь, Роза? - девушка слегка дернулась от тяжелого прищура. - Красавица. Замечательная красавица.
- Лучше меня в свое время, правда? - Роза приобняла Лили. - Лучше, я знаю. Оригинальней. Муж внес свою лепту.
Прищур Глории стал болезненным.
- Никогда бы не подумала, что ты можешь быть счастлива в браке. Помнишь, как мы играли в суфражисток?
Роза расхохоталась, закинув голову назад, так что мягкие белокурые волосы рассыпались по плечам, и перед Лили предстала девчонка, которая жалела, что избирательные права женщинам уже предоставили и бороться больше не за что. Такой девчонке было не место в Коукворте, в скучной жизни, полной ханжества и обывательщины, однако что-то удержало её именно там.
Глория тихо сияла, глядя на подругу.
- Роза, уймись, полно. Ты подаешь плохой пример юной леди.
- А я не леди, - Лили вскинула головку. - Я простолюдинка, плебейка, и горжусь этим.
Роза, покосившись на дочь, чуть покраснела, а Глория только потрепала девушку по руке:
- Ты молодец. Не беззубая и мыслишь нестандартно. Ну что ж, вам обеим пора отдохнуть с дороги.
Дом отличало удобство, тот же незамысловатый уют, какой был и в облике его хозяйки. Ничего лишнего, ни следа не только вычурности, но и бессмысленного стремление к красоте - и вместе с тем находиться здесь было приятно. В распахнутые окна влетали запахи запущенного сада, почти сливавшегося с лесопарком, кресла - в меру мягкие, кофе - приличной крепости, по стенам увеличенные фотографии Озерного края (Глория работала там гидом). К стене привалился, как усталый слон, огромный стеллаж с книгами.
- Можешь брать, что хочешь, - хозяйка подмигнула Лили. - Наверное, обожаешь Шекспира, да?
- Терпеть не могу, - врать этой женщине совершенно не хотелось.
Шекспир казался тяжеловесным, высокопарным и лишенным намека на психологизм, но перенасыщенным предрассудками: чего стоило, что бастарды у него всегда представлены злодеями. Кроме того, Лили раздражало, что даже главные героини стоят всегда в конце списка персонажей, после самых ничтожных эпизодических героев-мужчин, а уж за “Укрощение строптивой” она готова была лично выцарапать автору глаза. Или натравить на него Джеймса Поттера: посмотрим, помог ли бы Шекспиру весь его талант, наткнись он в темном переулке на Мародеров.
- Да я тоже его не жалую, - Глория слегка зевнула. - Его сочинения здесь - так, дань уважения авторитетам. Однако некоторые сюжеты у него весьма поучительны.
- Это какие же? - вмешалась Роза. - Неужели “Ромео и Джульетта”? Да, безумно поучительно и в самый раз для Лили: надо слушаться маму с папой…
- Не язви, Роззи. Разве не поучительна судьба Дездемоны? Все отдала мужчине - и что получила взамен? Унижения, удушье и удар ножом. По сравнению с ней я еще счастливый человек. Первый муж отблагодарил меня только тем, что некоторое время подколками портил мне нервы. А я его тоже, между прочим… За муки полюбила. Если так можно назвать проблемы с родителями, работой и неуверенность в себе. Зато со вторым жили весело, пока не поняли, что надоели друг другу. Да, милая, несправедливо устроена жизнь. Стоит мужчине хоть чем-то поступиться - его превозносят, а женщина может отдать все - и этого в лучшем случае не заметят. А могут и сказать, что она мало отдала. Если она попробует пожаловаться, как ей трудно, или тем более попробовать найти человека, который хоть что-то давал бы ей взамен - заклеймят эгоисткой.
- Кто заклеймит? - Роза пожала плечами. - Мужчины. А кто они сами? И почему нас должно интересовать их мнение? Для них эгоистка - всякая, кто не хочет их бесплатно обслуживать. Выразителем их мнения был и Шекспир, но он хоть не дарил женщинам иллюзий, что им будут благодарны. Поэтому, Лили, лучше читать Шекспира, чем сестер Бронте или Джейн Остен. Те в силу своего желания выйти замуж мужчин слишком идеализировали.
