- Кажется, в Хогвартсе станет одной мерзкой полукровкой меньше!

- Да, это надо отметить, - Эйвери меланхолично помешал зелье.

- Думаю, - принялась рассуждать Эльза, - следует сегодня устроить в гостиной праздник. Мы с девочками наденем лучшие платья…

- Захлопнись, ты, прошмандовка! – Мери рванулась к слизеринкам, но Алиса успела удержать её за локти.

- Кажется, грязь забурлила, - мелко хихикнула Электра. – Мы уже боимся.

- Бойтесь-бойтесь! Еще слово вякнете – я вас башками-то вашими безмозглыми в самый котел макну, шлюшки портовые…

Слизеринки переглянулись и повели плечами.

Потом, за обедом, удалось подробнее узнать, как было дело. Рано утром Флоренс, всю ночь проплакавшая – для нее это теперь стало делом привычным – не пошла на занятия, и соседки, с первого дня нового триместра объявившие ей бойкот, не стали уговаривать или выспрашивать причину. А она вытащила из тумбочки у магглорожденной однокурсницы упаковку таблеток от головной боли и проглотила их все. Хорошо, что у той девочки разболелась голова, и она решила вернуться за таблетками в спальню. Гестия провожала её и, узнав о попытке самоубийства, немедленно кинулась за безоаром. Флоренс успели спасти.

…Следующие несколько дней ученики ходили подавленные. Они не навещали пострадавшую, но и сплетничать о ней, готовить новые пакости больше не смели. Даже слизеринцы хранили молчание – очень красноречивое, впрочем. Больше всего Лили удивляло, что Эван Розье вел себя, словно происходящее совершенно его не касалось. Он спокойно посещал занятия, весело обсуждал что-то с однокурсниками и флиртовал с девушками – на сей раз хотя бы со своего факультета. Однажды, прогуливаясь с Северусом у теплиц, Лили разглядела, как за стеклом Розье снова обнимает кого-то.

- Ты подумай, какой подлец! Он настроил против нее всех, предал, а теперь еще и…

Лили покосилась на Северуса – его выражение лица нисколько не изменилось, словно вероломное поведение Розье не возмущало его. Вообще злило, что друг очень уж не торопился осуждать товарищей по факультету, какую бы гадость они не сотворили. Иногда Лили с трудом сдерживалась, чтобы не упрекнуть его в трусости и беспринципности.

- Сев, ты мне можешь пообещать кое-что?

- Да, конечно, - ответил друг машинально, опять думая о чем-то своем.

- Никогда не поступай с девочками, как Розье. Никогда, слышишь? Иначе ты мне не друг.

========== Глава 18. Маккинноны ==========

Канун пасхальных каникул ознаменовался двумя значительными событиями. Во-первых, профессор Суитфейс внезапно исчез из школы. Однажды утром ученики не увидели его за учительским столом, а ЗоТИ провел профессор Флитвик. Директор не прокомментировал исчезновение Суитфейса, а ученики не спрашивали: по совести, никто, даже Питер Петтигрю и Пенни-Черри, не пожалели о нем. Вскоре, однако, по школе поползли слухи.

Говорили, что Суитфейсу понравился вовсе не в том смысле, в каком учителю должен нравиться ученик, один старшекурсник с Хаффлпаффа… Именно старшекурсник, а не старшекурсница. И будто бы профессор очень неосторожно намекнул о привязанности. Мальчик, испугавшись, обратился к декану. Профессор Спраут бросилась к директору, тот вызвал Суитфейса к себе и каким-то особенным образом допросил. На следующий день преподавателя ЗоТИ в Хогвартсе уже не было.

Второе событие, важное для Лили, произошло незадолго до пасхальных каникул. Марлин Маккиннон пригласила соседок летом прибыть к ней домой, на семейный праздник.

- Прямо с платформы на Кингс-Кросс нас всех заберет мой брат и доставит ко мне домой. О багаже позаботятся наши эльфы. Не переживайте, народу будет немного, пообщаемся в семейном кругу. Друзья отца с семьями, мои подруги. Кстати, будет Эммелина, наши родители – давние товарищи.

- А что отмечать будем? – уточнила Мери.

- Да, в сущности, ничего. Отец любит веселиться без повода. И это, думаю, выходит у него неплохо. Уж не хуже, чем у разных Блэков и прочих, - Марлин покривилась, изображая надменную гримасу, характерную для слизеринцев. У нее вышло очень похоже, и девчонки встретили её кривляние дружным смехом, так что Марлин, вдохновившись, встала на цыпочки и медленно прошлась по комнате, держа спину прямо, а голову чуть откинутой назад, сохраняя на лице выражение, будто учуяла по близости горящую свалку.

…Лили, разумеется, отпустили провести у подруги несколько дней. Родители только рады были, что у нее появились наконец приличные друзья, а кроме того, Джордж, выиграв выборы на вакансию в городской совет, домой приходил только ночевать и надеялся, что праздник со сверстницами как-то компенсирует дочери невнимание отца.

Перекатившись через пасхальные каникулы, учебный год приближался к концу. Лили до головной боли зубрила конспекты, разучивала с подругами новые заклинания, пока от взмахов палочкой не начинало болеть запястье. И все же по итогам года снова не смогла обогнать ни Северуса, ни Бертрама Обри, ни Алису.

- Обратите внимание, - маленький, темноволосый, курчавый Обри то ли умышленно, то ли инстинктивно жестами и позой придавал себе сходство с Наполеоном. Он стоял у часов с камнями, означавшими баллы, и указывал на висящие поблизости списки студентов. – Обратите внимание, женщина все равно никогда не сможет обогнать мужчину в силу того, что её мозг начисто лишен творческих функций.

Лили страшно захотелось чем-то в него запустить, а Северус, конечно, игнорировал обидные для нее слова.

- Где бы вы были, творческие люди, без тех, кто делает за вас рутинную работу? – беззлобно спросила рейвенкловца Алиса.

- Мы всегда будем на вершине, - он вздернул нос. – А вы для того и созданы, чтобы прислуживать нам.

Лили хотелось уже не запустить в него чем-то, а просто задушить. Мери угрожающе засопела. Марлин оглядела Обри, как чучело питекантропа.

- Тот, кто громче кричит о превосходстве мужчин, быстрее всех оказывается здесь, - она указала на острые носки своих черных лодочек. – Помяни мое слово, года не пройдет, как ты будешь целовать туфельку какой-нибудь из нас.

- Обычная самонадеянность тупой курицы, - повел Обри плечами. В ту же минуту Мери так стукнула его в ухо, что он врезался в часы и ударился головой. Мародеры, показавшиеся в дверях, разразились аплодисментами. Дальнейшее Лили не очень хотелось видеть, и они с Северусом поспешно ушли.

День отъезда начался не сказать, чтобы приятно. Марлин, прибираясь на тумбочке, с невольной холодностью спросила Лили:

- Все-таки поедешь с ручным змеенышем?

- Полно, - попыталась урезонить подругу Алиса. – По совести говоря, Снейп ничего плохого никому не сделал. Не более, чем остальные мальчишки, по крайней мере.

- Да, только он общается с Регулусом Блэком. Можешь представить, о чем.

- И о чем же? – с дрожью в голосе проронила Лили.

- Спроси у него сама.

Лили зябко повела плечами. Регулус Блэк казался ей одним из самых отвратительных слизеринцев, и на то были причины. Брата-гриффиндорца он не желал знать. К магглорожденным постоянно выказывал холодное презрение; говорят, даже удивился, почему его старшие товарищи не пакостят преподавателю маггловедения. А еще поговаривали, будто Регулус обращался к декану факультета, чтобы тот выписал ему пропуск в Запретную секцию – место, где под строгим надзором хранились книги по темным искусствам. Разумеется, старик Слизнорт ему отказал, сославшись на возраст ученика. И с таким-то Северус заводит дружбу!

Всю дорогу до станции она готовилась к вероятному спору, волновалась, а потому, едва отвечая на реплики Северуса, рассеянно смотрела по сторонам. Шли по чудесно летней погоде, среди душистых звонких сосен. Вон ветерок треплет пепельные волосы Пенни-Черри, а вон переливаются в солнечном свете разметанные по плечам русые кудри Эммелины. Мародеры шагают, шутливо толкаясь. Регулус Блэк – Лили невольно поморщилась – помогает нести чемодан мрачноватой Летиции Гэмп, рядом что-то шепчет подругам Батшеба Фергюссон – слизеринка, отличающаяся необычным цветом глаз и некоторой глупостью. На нее последний год засматривался тихоня Джон Грин; сейчас он спорит с Мэрион Риверс. Кажется, обсуждают процесс по делу о проклятой двери в «Дырявом котле»: оно дошло-таки до суда.