- А если это окажется ошибкой? – Джеймс поправил очки.

- Ну тогда извинитесь и отпустите. А что ты еще предлагаешь, Поттер? Не умничай-ка.

Под чарами изменения внешности Лили стала женщиной средних лет с пучком темных волос. Джеймс отдал ей свои очки для пущего антуража, и теперь Лили волновалась, как он в случае чего будет ориентироваться при его-то близорукости. Поблизости на скамеечке очереди ждала Марлин – седенькая сгорбленная старушка, и где-то рядом, наряженные чиновниками, бродили Сириус и Эммелина. Приемные Крауча и Багнольд были в этом крыле, на этом этаже, логично. Что этот участок вызвал у Грюма наибольшие опасения.

Лили, тиская сумочку, с какими в Коукворте ходят в магазин домохозяйки, присела на подоконник. Она, конечно, не может скрыть, что нервничает – но ведь просители и должны нервничать, не так ли? А все же страшно. Что такого Пожиратели собираются использовать, что Грюм счел нужным отправить орденцев охранять Крауча? А если снова – тревога ложная, и Пожиратели решили просто окружить и перебить их? А что вон там за подозрительный парень? На Северуса похож… Нет, показалось. Как-то там котенок? Наверное, шутки ради стоит назвать кошечку Гай – пусть Джеймс порадуется. Или нет, раз кошечка, лучше уж Гайя.

У Джеймса задача была совсем особенная. В мантии-невидимке он стоял в кабинете Крауча, чтобы иметь возможность охранять его непосредственно. Значит, Джеймс и опасность разделит с Краучем, какова бы она ни была.

Лили, стараясь не привлекать внимания, спокойно пошла по коридору. Надо дойти до кабинета Крауча, хоть как-то проверить, как там Джеймс… Из кабинета Багнольда раздался пронзительный крик.

Посетители повскакивали, и в ту же секунду Багнольд и охранявшая её Доркас буквально вылетели за дверь, крепко захлопнув её.

- На выход! – выкрикнула Медоуз, усилив голос Сонорусом. – Всем выходить!

Лили видела, как из разных концов коридора к ней заторопились, пробиваясь сквозь заметавшуюся толпу, Сириус, Марлин, Эммелина, Лонгботтомы, но самой ей надо было (она уже не сомневалась в этом) в кабинет Крауча, к Джеймсу. Между тем стало нестерпимо жарко, легкая одежда прилипла к телу.

Когда она толкнула тяжелую резную дверь, то увидела Крауча и Джеймса, нависших над лежащим на полу обезоруженным мальчишкой.

- Лилс, что там за шум такой? С Багнольд чего?

Прежде чем она успела ответить, Крауч приказал:

- Позовите сюда Грюма с парой авроров. И пошлите сову Дамблдору, мне…

Договорить он не успел: его и Джеймса схватила за горло невидимая петля. Мальчишка, видимо, смог вытащить у кого-то из них свою палочку и теперь вертел ею над головой, будто крутя лассо. Хрипя, оба покатились по полу.

Лили инстинктивно отступила за дверь, и в азарте мальчишка, кажется, забыл про нее. Она как сквозь вату слышала крики товарищей, слабо ощущала, как градом льющийся пот разъедает кожу. В момент, когда лицо Джеймса посинело, а глаза закатились, Лили хладнокровно подняла палочку и выпустила в нападавшего зеленый луч Авады.

Желала ли она ему смерти в тот момент? Наверное, желала – за мучения Джеймса. Во всяком случае, парень упал, как подкошенный, а Крауч и Джеймс развалились рядом с ним, задыхаясь и отплевываясь.

- Все уходим! – снова прокатился по коридору голос Доркас. – В здании Адский огонь! Объявляется немедленная эвакуация!

Общими усилиями Ордена, включая и прибывшего незамедлительно Дамблдора, пожар удалось остановить, но пламя успокоилось только к ночи. Крауч и Багнольд остались живы, но погибло пятеро посетителей и два сотрудника министерства. И еще погиб Бенджи Фенвик: пытаясь пробиться к своим, не смог справиться с огнем. От него сталось несколько костей да пара обгоревших пуговиц.

В глухой ночной час штаб-квартира Ордена вновь была полна народу. Дамблдор и Грюм о чем-то совещались на кухне, а Лили переходила от товарища к товарищу, смазывая им ожоги. Больше некому было: Фенвика нет, а Мэрион сидела, поникнув, в углу, и под руками обнимавшей её Алисы слегка покачивалась, глядя остекленелыми глазами.

Лили, признаться, злилась на нее. Она-то может позволить себе горевать, оплакивать – хотя потеряла она сегодня, может быть, куда меньше. А Лили вот сегодня убила.

Мальчишка стоял перед глазами – слабенький, тонкокостный. Совсем молодой, моложе Лили. Может, они с ним виделись в Хогвартсе. Думали ли, встречаясь в коридорах, что им суждено стать убийцей и жертвой? «Он мучил Джеймса. Он убил бы его», - твердила Лили себе, но омерзительно-липкая смесь стыда, жалости и чувства потери окутывала её, мешая дышать. Хотелось, как и когда она потеряла родителей, чтобы случившееся оказалось только страшным сном. Ведь не могла же она убить, она, честная и правильная, всегда старавшаяся даже слова подбирать, чтобы не обидеть человека – как она могла пролить кровь? Правда, кровь не пролилась на деле, но все же… А еще говорят, убийство разрывает душу. Что же теперь с её душой?

Лили думалось, что так чувствует себя человек, заразившийся смертельной болезнью или принявший яд, когда она знает об этом, пусть еще не ощущает симптомов. Все кончено, жизни его пошел обратный отсчет, и хоть он пока не отличается от остальных, он уже от них отрезан.

Джеймс пострадал от пожара куда меньше других, и его Лили подошла лечить в последнюю очередь: он сам настоял, чтобы она сперва занималась теми, кому больше нужно. В другое время при виде волдырей у него на груди и руках она бы кинулась его целовать, но сейчас призрак убитого мальчишки стоял между ними, и она лишь осторожно мазала пострадавшие участки.

А Джеймс, будто не замечая боли, играл выбившейся прядью её волос.

- Лилс, что скучная какая? – усмехнулся он наконец. – Мы же сегодня, в конце концов, второй раз Безносому бросили вызов. Сорвали его планы, представляешь? Или ты из-за Фенвика? Жалко, но ты же его не знала совсем…

- Да какой Фенвик, - она не могла больше терпеть. – Я же убила сегодня. Убила, Джеймс. Авадой из-за угла.

Его брови поползли вверх.

- Ты это называешь убийством? Да этот выродок меня чуть не прикончил! Ты мне жизнь спасла. Это был бой, Лилс. Он убил бы без раздумий и меня, и тебя.

- Я могла бы его просто обездвижить, - продолжала Лили обвинять себя.

- Мы с Краучем думали, что обездвижили его и даже связали – а что вышло? Высвободился, гад, и палочку вытащил! Что ты, жалость тут не к месту вообще. Убила – туда и дорога. Это же все равно, что бешеную собаку пристрелить.

Прикусив запястье, Лили заплакала. Джеймс приподнялся на локте:

- Они пришли жечь людей Адским огнем. Кроме Фенвика еще семеро погибло, Лилс! Семеро - а было бы куда больше, если бы мы не вырубили этих отморозков и не сдерживали пламя, сколько могли. И ради чего все это, подумай? Ради чего погибли все эти люди? По прихоти разных бездельников вроде Малфоев или Мелифуа? Ради великих идей Безносого? Если они готовы приносить человеческие жертвы, то пусть и на этот… как его…

- Алтарь, - подсказала Лили, всхлипнув.

- Да, алтарь – вот пусть на него и ложатся первыми. Нет же, они губят тех, кто вообще ни в чем не виноват. Им слабо в Крауча Аваду пустить, а может, просто скучно – надо непременно, чтобы масштабно! Чтобы взрывалось и полыхало! А на людей плевать, люди – так, мусор под ногами. И ты еще будешь каяться, что воздала одному по заслугам?

Лили проскулила – сама не поняла, что. Джеймс тяжелой ладонью погладил её по затылку.

- Ты у меня самая лучшая. Самая прекрасная. Так и знай.

В день, когда похоронили Бенджи Фенвика, Алисе вздумалось ближе к вечеру навестить Мэрион. У дверей домика Риверс в Пампкинг-Холле она столкнулась с Грюмом, пришедшим с той же целью. Хозяйка им не открыла, и с учетом всех обстоятельств Грозный Глаз, не долго думая, выломал дверь.

Мэрион нашли в ванной. Она выпила снотворное, которое начинало действовать не сразу, и перерезала себе вены - а говоря точнее, искромсала руки большим кухонным ножом. Кровопотеря была тяжелая, еще чуть-чуть, и спасти бы её не удалось.