Ни на один из вопросов я так и не нахожу ответа. Не замечая, как провалился в глубокий сон, открываю глаза только на утро от настойчивого будильника.

***

Серая комната без окон, двенадцать квадратных метров душного пространства, кроме настенного календаря, показывающего неверную дату, двух стульев и стола между ними – абсолютная пустота. Кристоф сидел на одном из таких, парень был одет в светло-оранжевую тюремную робу, руки были закованы в наручники, между которыми тянулась от самого пола цепь, не позволяющая поднять кисти выше груди. Суровые меры предосторожности вряд ли характеризовали истинную опасность Ригеля, скорее это была просто формальная необходимость.

Заключенный без интереса смотрел перед собой, изучая царапины и шероховатую столешницу, когда двери комнаты открылись и впустили внутрь невысокого пожилого мужчину и охранника. Хромая походка, стук трости сразу же привлекли внимание Кристофа, заставив удивиться: за, без малого, две недели вошедший оказался первым из четы Уаилдов, кто посетил его, еще и по собственному желанию.

- Я уже думал, вы там все вымерли снаружи, - цокая, вместо приветствия, закатил глаза Кристоф, не дав мужчине даже занять своего места.

- Прости, совершенно не было на тебя времени, - без характерного эмоционального окраса, ответил Уаилд-старший, занимая свободное место на стуле.

- У вас двадцать минут, я буду за дверью, если что - зовите, - отчеканил охранник.

- Спасибо, Дэвид, - вежливо ответил мужчина, дождавшись, когда служащий скроется по ту сторону двери, встав у прорезанного в ней окошка для наблюдения.

- Почему именно Вы? – Кристоф значительно облегчил Уаилду-старшему задачу, начав разговор первым.

- А кто же еще захочет встретиться с тобой? Моему сыну и его жене нет до тебя никакого дела. А мой внук слишком занят, разгребая любезно предоставленные тобой проблемы, - Бернард лукавил, не считая нужным оглашать некоторые детали: конечно, когда Ричи узнал, кто был виновен в случившемся, он едва не разнес полицейское отделение, требуя встречи с Ригелем, но его не пустили, побоявшись за безопасность заключенного; Кори же отказался от встречи с Кристофом добровольно, в первые дни не найдя в себе силы для нее, а после опасаясь, что в порыве гнева и ярости задушит его собственными руками.

- А у Вас, я так полагаю, проблем никаких нет? Слишком легко все улаживаете? – огрызнулся Кристоф, нервно стуча ботинком по ножке стола, если бы тот не был прикручен к полу, тряска была бы куда ощутимей.

- Я слишком стар, - Бернард намеренно будоражил кровь в венах Ригеля, придя на «свидание» со своей личной стратегией и имея на это вескую причину: он посчитал нужным ответить мальчишке, но своими методами…

- И, тем не менее, пришел сюда.

- Мне стало любопытно…

- Что именно?

Бернард вытащил из кармана запечатанную картонную упаковку с жевательной резинкой. Кристоф сразу узнал ее, точно такую же он ел в детстве, но когда ему было чуть больше десяти лет, производство прекратили. Уаилд-старший вытянул одну пластинку и, закинув в рот, с наслаждением прикрыв веки, стал жевать. Помещение наполнилось насыщенным фруктовым ароматом – Кристоф сглотнул.

- Хочешь? – предложил Бернард с таким лицом, с каким предлагают сидя на уютной кухне бабушки и дедушки угощения своим внукам, когда те заглядывают в гости. – Не стесняйся, в этом нет ничего такого.

Кристоф замялся, начиная испытывать сомнения. Насколько это «ничего такого» противоречило его собственным чувствам, но переминаясь с мысли на мысль, все-таки протянул руку, дожидаясь, когда пожилой мужчина положит в ладонь дурманящую пластинку.

- Что именно Вам любопытно? – утопая во вкусовых ощущениях, переспросил Ригель, смотря на безобидного посетителя, что устало опирался на свою трость, при этом ни на мгновение не позволял себе сутулить спину.

- Почему такой умный мальчик как ты, так сильно наследил в деле, оставил столько зацепок, чтобы те привели к тебе? – Бернард говорил очень мягко, не спеша. Впервые за долгое время Кристоф по-настоящему почувствовал, что его слушают с охотой, что он кому-то любопытен.

- Так было задумано изначально. Они должны были найти всех вовремя, и я ни капли не сомневался, что так и будет.

Гость задумчиво прокрутил в руках коробочку, вытащил одну не распакованную пластинку и, глядя Кристофу в глаза, улыбаясь, пояснил:

- Возьму себе одну, а остальное, - Бернард опустил на край стола упаковку как можно ближе к заключенному, - можешь оставить себе. Впервые вижу человека, которому жвачка нравится так же сильно, как и мне.

Кристоф не стал вступать в спор с ним, потому что знал немало людей, которые фанатели от ее вкуса с раннего детства, просто принял жест доброй воли и засунул его в нагрудный карман.

- Почему ты так побоялся пойти ва-банк? Поставить на карту чужие жизни ради своей мести? – между делом продолжил гость.

- Я не убийца! И никогда не собирался им становится, - спокойно ответил Кристоф, отчего-то чувствуя себя уютно в компании этого странного дедушки. Разрыв шаблона – вещь непростая: ожидая от него гневных метаний и злобных проклятий, Кристоф, словно повстречав дальнего родственника, сидел один на один и просто изливал душу.

- Почему же? Стоило. По крайней мере, тебя бы запомнили надолго, и все случившееся имело бы смысл.

Слова Бернарда должны были расстроить Кристофа, но он оставался абсолютно спокойным.

- А сейчас оно не имеет? – выказал он легкое удивление.

- Лишь временный эффект. Как долго, думаешь, мои внуки будут перемалывать и вспоминать эту историю?

- До-о-олго, - уверенно протянул заключенный.

- Если бы… - с каким-то сожалением в голосе отозвался Уаилд-старший. - Шумиха утихнет, личная жизнь наладится, и оба придут в себя, словно ничего не было. А что будешь делать ты? – Бернард поднял обеспокоенный взгляд на Кристофа. – Ты подумал о себе? Как твоя душа справится со всем этим?

- О чем Вы? – удивился Ригель, чувствуя, как стало нарастать волнение в теле, ощущая острую нехватку кислорода.

- Время пройдет, и ты осознаешь, что мои внук и внучка оказались сильнее тебя. Они будут жить дальше, не оглядываясь, продолжат развиваться, а ты застрянешь в этом болоте. Твоя жизнь еще очень долгое время не сможет войти в нужное русло, чтобы ты смог вздохнуть спокойно, иначе ради чего все это ты делал? – Бернард ступал с осторожностью гепарда, прощупывая почву, метко задавал вопрос за вопросом.

Кристоф даже не подозревал, что оказался под пристальным взором истинного хищника, манипулятора, который сумел за какие-то короткие десять минут своего визита подобраться к нему слишком близко…

Сейчас Бернард Уаилд поступал точно также с Кристофом Ригелем, как однажды мать мальчишки, с которым подрался Кори, поступила с его внуком: он встал на место обидчика, на мгновение пытаясь влезть в его шкуру и понять, быть может, кто-то другой ошибся. Но никакой ошибки не было… Лишь горькая правда жизни, поданная не под тем соусом.

- Мне все равно, что будет с моей жизнью, самое главное уже сделано, - заключенный говорил с легким надрывом в голосе, ощущая резкую потребность смочить горло.

- Ради чего же? – мягкий взгляд пожилого мужчины с какой-то тоской скользнул по лицу Кристофа, а затем на наручники, сковывающие запястье. – Ради чего? – повторил он.

И Ригель, сам того не ожидая от себя, сорвался на крик, а из его глаз брызнули слезы, побежав, словно ручей, заливая лицо и стекая по подбородку. Словно кто-то ударил по струнам души всей пятерней.

- Я просто хотел, чтобы нас вспомнили, потому что я никогда вас не забывал!

«С чего вдруг такая резкая перемена в эмоциях?» - заключенный не знал, как самому себе ответить на этот вопрос, но остановиться не мог, захлебываясь в истерике.

- Не волнуйся, Кристоф. Твоя мать никогда не выходила из моей головы, думаю, теперь и ты из нее никогда не выйдешь… А вот твой отец, - Бернард достал из сумки тонкую папку, в который насчитывалось всего четыре листа. – Не хочу лишать последнего смысла твою месть, но если взглянешь на содержание – все поймешь, - мужчина, опираясь на трость, поднялся.