- В следующий раз укушу до крови. Кончай истерить! - злился Ларс, пройдясь руками по волосам. Добившись действиями необходимого эффекта и не собираясь прекращать беседу, продолжил. - Фотографии… У тебя остались фотографии с ней, где вы вместе? Обычно они помогают подтолкнуть сознание, чтобы то перешерстило пыльные коробки в своих закромах, - Кори молчал. - Если, “нет” - значит, нужно найти хотя бы одну.
В помещении становилось душно и жарко, Ларсу давно перестало хватать воздуха в этой тесной, местами колющейся водолазке. Становилось дурно и нужно было куда-то себя деть. Он поднялся с кровати, и подойдя к прозрачной стене, растерянно спросил у Кори:
- Какое-нибудь из окон открывается?
- Дальнее и дверь, ведущая на балкон, - указал парень.
Ларс распахнул ее, впуская в комнату свежий разряженный воздух и звуки ночного города, глубоко вдохнул полной грудью, всего на пару секунд прикрыв глаза. Контраст температур вне и внутри комнаты прошелся волной мурашек по разгоряченному телу.
Вернувшись к сбившейся постели и сев напротив, Эванс, поддавшись порыву, дотронулся до лица Кори, убрав за ухо выбившиеся пряди: “Так-то лучше. Не стоит прятаться”, - неосознанный заботливый жест заставил взгляд напротив смягчиться.
- Знаешь, я ведь даже не был на похоронах отца, - через какое-то время, проявляя инициативу, продолжил Уаилд.
- Детям не следует ходить на них. Ты должен запомнить отца таким, каким он был при жизни. Слишком рано узнавать, что такое смерть, – нехорошо.
- Но ведь я узнал достаточно рано. Встретился лицом к лицу с ней, - с какой-то досадой и болью от пережитого в голосе ответил Кори. Эмоции на миг промелькнули на бледном лице. И Эванс едва сдержался, чтобы не прижать к себе Уаилда. В этот момент он почему-то позабыл о том, что еще недавно злился на него или упрекал за что-то… Ему просто было жаль парня.
- Я помню… - еще с прочтением статьи в голове Ларса освежились обрывки события и детали того дня, вот только, если лицо маленького мальчика он помнил едва, то от вида матери до сих пор будоражило и бросало в пот. И признаваться в этом Кори он не собирался… - Но тогда у тебя не было выбора, в тот момент просто никого не оказалось рядом, кто бы смог сделать его за тебя.
- Отец защищал меня до последнего…
- Поверь, если бы твоя мать не была больна, она бы сделала тоже самое!
Кори ничего не ответил, молча проглотив сказанное.
Ларс дотронулся до поврежденного плеча Уаилда - тот резко дернулся. Пальцы медленно, едва касаясь, обвели бордовые контуры отпечатка зубов. И то ли рука такая холодная, то ли тело настолько под ней горячее…
- Что, больно? Так тебе и надо, меньше будешь бунтовать, - усмехнулся журналист, уходя от не к месту появившихся мыслей, убирая руку. - Опиши свою жизнь после тринадцати лет и по сегодняшний день: круг общения, интересы, увлечения. Когда мы познакомились на твоем лице не осталось и тени старой боли и незабытых мук. Значит, этому что-то способствовало.
Ощущая в теле непомерную усталость, тянущую в плече боль от укуса и покалывание в кистях рук, Кори все меньше поддавался мысленным угрызениям. И разговору это помогало как нельзя кстати, развязывая обоим языки… Журналист задавал все больше и больше вопросов, а автор смиренно отвечал.
- Сестра. Она, сколько себя помню, всегда была со мной. “Моя поддержка и опора” - обычно так говорят про людей, которые внесли большой вклад в твою жизнь. У нас были общие друзья, общие хобби и всего этого было немало. Устану перечислять, если начну. Мы всегда находились вместе.
- Как она сейчас? У меня не было возможности спросить, но отчасти я имею представление, как могут обстоять дела.
Кори опустил голову, уткнувшись лбом в грудь Ларса. Хотелось просто ощутить чужое тепло. Оба были чертовски вымотаны, оба были на своей невидимой грани. Неосознанно хватаясь сейчас друг за друга, как за спасательный буйки, чтобы не утонуть в этой вязкой жиже. Невольно в памяти журналиста всплывали обрывки из того дня с Кристофом, мог бы он повлиять на ход событий или все было заранее предрешено? Все же мысли Кори крутились вокруг больницы, где лежала Саманта.
- Мне кажется, она меня ненавидит, - его плечи задрожали - тому способствовали неудобная поза и выгнутые руки. А еще набросившееся, словно безумное, отчаяние, которое начало вгрызаться в душу вместе с обжигающим чувством вины.
- Она не может… За что, если ты ни в чем не виноват?
Уаилд неотрывно от груди Эванса отрицательно покачал головой, словно пытался протереть в парне дыру.
- Есть за что. Если бы мы не были так близки, если бы Ричи и Абигэйл не взяли меня - все обошлось.
- Раны затягиваются, и кости срастаются быстро…
- Душевные никогда не затянутся, по крайней мере такие.
- Если ты о чем-то недоговариваешь, то самое время…
- Она потеряла ребенка, - перебил Кори, - из-за меня.
И снова взгляд глаза в глаза. Освещения в комнате хватило, чтобы Ларс смог разглядеть на кончиках его ресниц едва заметную влагу - дрожь в руках Кори усилилась. Боль во взгляде перевалила за разумные рамки.
- Ее жизни ничего не угрожает, и это главное. Эмоциональный фон придет в норму, Саманта сильная и со всем справится. Мне кажется, что ты ее недооцениваешь, - попытался успокоить журналист, но его отказывались слушать.
На этот раз новая волна истерики захлестнула Кори неожиданно для обоих - комнату озарил сначала едва заметный, выбившийся из глубоких недр в груди смешок, за какое-то мгновение перевоплощаясь в гогот. И то, что Уаилд насмехался над самим собой, Ларс не сомневался. Радужку медленно заполняло форменное безумие и становилось немного дико.
- Эй, хочешь закончить свои дни в психушке? - не успев прикусить себе язык, спросил журналист.
Ответом ему была вся та же едкая и укоризненная насмешка Кори.
- Ты бы видел ее взгляд. Она говорила одно, но ее глаза - совсем другое. Саманта никогда не признается, но она жалеет, что в тот вечер проявила куда большее беспокойство за меня, чем требовалось. Что пошла за этим чертовым Кристофом…
Тело под пальцами журналиста трясло и колотило, словно в лихорадке. Таблички “скоро накроет” не требовалось - все было и так запредельно ясно.
“Кажется, психом сейчас стану я”, - на грани сознания обронил Эванс бессильную мысль, прежде чем его рука скользнула за шею Кори, надавливая и заставляя того поднять голову. Их губы встретились в мокром, судорожном поцелуе, углубить который у Ларса никак не выходило, сколько бы он не пытался: язык лишь скользил по его губам и таранил сомкнутые зубы.
- Открой рот, - прошипел он, наматывая волосы на кулак, словно бечевку на катушку. Дергая. Причиняя боль. И заставляя подчиниться. Вжимая его тело в кованую спинку кровати, припечатывая своим и не давая продохнуть.
Вибрируя от дрожи в теле Кори, Ларс лишь чувствовал, что хотел целовать его сильнее, не останавливаться. Наталкиваясь языком на такой же податливый и отвечающий на его ласку, царапая мягкую плоть о резьбу зубов, и втягивая внутрь покрасневшие губы, Эванс боялся лишь забыться, потерять контроль и не суметь остановиться - все же он был человеком, а не бездушной машиной, преданно отдающейся поставленной задаче и не более. И по мановению волшебной палочки очищать кровь от выброса гормонов не умел.
Отстранившись от Кори, Ларс перевел дыхание - получилось едва. Открытая дверь балкона не спасала. Не спрашивая разрешения и не предупреждая, он стянул с себя водолазку за ворот и отбросил на кровать - мимо, проехавшись по покрывалу, та оказалась на полу.
- Не рассчитал…
- Что-нибудь еще снимать будешь? - не удержался Кори, покусывая опухшие, влажные губы.
- Подумаю об этом позже, - Ларс улыбнулся, машинально касаясь растопыренной пятерней волос и тут же зашипел от боли - голова затрещала. В висках, словно отбивал каждый удар, сердца верещал колокол. - Блять! - он зажмурил глаза, упуская из виду обеспокоенный взгляд. Кори никогда не был эгоистом, как бы не силилась утверждать обратное Саманта, но поймав себя на мысли, что успел совсем позабыть о самочувствии журналиста, углубившись в свои проблемы, Уаилду стало тошно. “Необходимо реабилитироваться, знать бы как?”
