Многие задумались:

- Кто принесет себя в жертву?

Ибо, как заметил Плинтус, обращаясь к Редисон Славянской:

- Ты меня не бросишь?

Но не успела эта амэрикэн-лэди:

- Определиться вот так сразу, - что можно было играть марш Мендельсона. - Ибо, да, это была леди, которая могла бы быть в некотором смысле Ека-2, пусть не Фике, не Августа, но София, тем более, можно было уже не глядя по сторонам ожидать поддержку в виде Аннушки-Моти с четвертью подсолнечного масла, приготовленного для всякого, кто попытается перебежать дорогу Графине, как нежно они общались между собой:

- Электрическая Княгиня и Любомудрая Графиня. - Хотя не исключено и обратное.

Поэт что-то почувствовал, в том смысле, что их может быть больше, чем одна, и неожиданно даже для самого себя, опять сел на место:

- И вовремя, - ибо могучая леди прошла бы сквозь него, как линкор Наполеона через толпу рыбацких лодок Дениса Давыдова - абсолютно, не обращая на них внимания - Тарле.

Она хотела схватить за шкирку Кота, который пристроился на торце стола противоположном СНС, но умный - выше меры - адъютант его Превосходительства, подставил мягкую лапку, выпустившую когти пусть и меньше, чем у Медузы Горгоны, ну так это специально, чтобы пока что они не достали прямо до:

- Самого сердца. - Вот тогда это было бы, действительно, больно.

И Тетя - если кто не понял, что это была она - просто передумала, так сказать:

- Таскать Кота за хвост, - и облизнула свою руку только после того, как сказала пару слов:

- Если, кто не забыл, возьмите последний выпуск Лексуса.

- Это даром? - спросил Пли.

- Самой собой, - если иметь в виду, что заказали ужин и на меня.

- Да, конечно, - ответила СНС, - скажите метрдотелю, чтобы подошли, наконец, официант и официантка - мы сделаем заказ.

И когда он был сделан, официант-сомелье добавил:

- Если бы вас было двенадцать, - метр сделал бы вам скидку.

- Скидку?

- Да, тогда вы могли бы посадить за ваш стол еще одного человека.

- Бесплатно?

Главы 46

Медиум:

Пилат взял Иисуса на свой остров в Океане, где было хорошо, ибо, как резюмировал поэт:

- Пивной бар с обязательной очередью, - здесь есть у меня.

Ибо нам иначе - без небольшого бардальеро, как сказал Василий Шукшин:

- Я не только петь, но и:

- Пить не могу! - А скорее всего, даже наоборот.

Тем не менее, такая командировка мне скоро наскучила, несмотря на большую библиотеку и приличную местную - как у Шекспира: всегда желанную кухарку-работницу персиковой теплицы и цветника - даму не старше, я думаю, многих.

- Почему?! - очень удивился он.

И я ответил, думаю, достойно, как говорил Вася Шукшин:

- Я возвращаю ваш портрет:

Я вчера закончил ковку, и два плана залудил

И в загранкомандировку от завода угодил.

Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя

И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово

Так, чтоб я не отчебучил не того,

Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,

Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.

Говорил со мной, как с братом, про коварный зарубеж,

Про поездку к демократам в польский город Будапешт:

- Там у них уклад особый, нам так сразу не понять,

Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты, отвечай:

Нет, ребята-демократы, только чай.

От подарков их сурово отвернись,

Мол, у самих добра такого завались.

Он сказал: - Живи в комфорте, экономь, но не дури.

Ты гляди, не выкинь фортель - с сухомятки не помри.

В этом чешском Будапеште уж такие времена.

Может скажут: - Пейте, ешьте, - ну, а может, ни хрена.

Ох, я в Венгрии на рынок похожу.

На немецких, на румынок погляжу.

Демократки, - уверяли кореша, -

Не берут с советских граждан ни гроша.

- Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.

Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.

Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь - они в окно.

Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком,

Шасть в купе, и притвориться мужиком.

А сама наложит тола под корсет...

Ты проверяй, какого пола твой сосед.

Тут давай его пытать я: - Опасаюсь, маху дам.

Как проверить? Лезть под платье? - Так схлопочешь по мордам.

Но инструктор парень-дока, деловой. Попробуй, срежь!

И опять пошла морока про коварный зарубеж.

Я популярно объясняю для невежд:

Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.

Если темы там возникнут - сразу снять.

Бить не нужно. А не вникнут - разъяснять.

Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.

Молот мне - так я любого в своего перекую.

Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,

Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.

Сплю с женой, а мне не спится: - Дусь, а Дусь.

Может я без заграницы обойдусь?

Я ж не ихнего замеса, я сбегу.

Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу.

- Лучше бы тебе остаться, - сказал Пилат.

- Почему? - спросил я.

- Ты думаешь никто не пробовал То, что Ты задумал? Многие пробовали, но ничего не вышло.

- Дело в том, что Я иду не один, ибо это не Моё Я, а...

- Понимаю. Но все шли с богом.

- Я иду за Богом, но иду не один, а с ...

- С учениками, - чуть не улыбнулся Пилат, - но они же ж еще ни бельмеса:

- Ни хгу-хгу.

- По дороге научатся.

И допел до конца:

Дуся дремлет, как ребенок, накрутивши бигуди.

Отвечает мне спросонок: - Знаешь, Коля, не зуди.

Что-то, Коль, больно робок. Я с тобою разведусь.

Двадцать лет живем бок о бок, и все время Дусь, да Дусь.

Обещал, забыл ты, нешто, ну хорош!

Что клеенку с Бангладешта привезешь.

Сбереги там пару рупий, не бузи.

Хоть чего, хоть черта в ступе привези.

Я уснул, обняв супругу, Дусю нежную мою.

Снилось мне, что я кольчугу, щит и меч себе кую.

Там у них другие мерки, не поймешь - съедят живьем.

И все снились мне венгерки с бородами и ружьем.

Снились Дусины клеенки цвета беж

И нахальные шпионки в Бангладеш.

Поживу я, воля божья, у румын.

Говорят, они с Поволжья, как и мы.

Вот же женские замашки: провожала - стала петь.

Отутюжила рубашки - любо-дорого смотреть.

До свиданья, цех кузнечный, аж до гвоздика родной.

До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной.

Пили мы, мне спирт в аорту проникал.

Я весь путь к аэропорту проикал.

К трапу я, а сзади в спину, будто лай:

- На кого ты нас покинул, Николай!

Пилат так и сказал, когда они выпили на прощанье: