И действительно, именно меня решили принести в жертву.

- А для начала отправим-ка его на стажировку.

- На Черное море, - сказал я, - там шашлыки из осетрины очень дорогие, купить не смогу все равно: денег нет.

- Нет, нет, нет, - сказала Ольга, - я уже была на Черном море - больше не хочу.

- Там много расстреливали на берегу и почти столько же топили в море? - спросил я, - поэтому? Я вижу, ты намылилась к Белому? Но и там топили людские массы в приличных количествах.

- Хорошо, - обратилась она к Молчановскому, - мы поедем в Звенигород.

- Там нет моря, - сказала Ольга.

- Мы не знали, - сказала Люда, когда ей передали эти слова.

Хотя, как можно это забыть, если с одного берега виден другой берег? Не помню, чтобы мы его видели.

- Мы можем сходить в ресторан? - спросила Люда.

- Конечно, - ответил я, - если есть деньги, и если здесь есть ресторан.

- Как это узнать?

- Кто-то должен сходить в разведку.

Молчановский решил снять Сирано в роли гостя Пилата, еще не имея в виду, что он на сто процентов Иисус Христос.

- Наоборот, - пояснил ему Молчановский, - я разглядел в тебе большого ученого еще до того, как вы сами поняли, Кто Вы.

- Но тогда вам намного труднее будет отправить меня на казнь, - сказал Сирано.

- Я думаю, ее не будет.

- Почему?

- Что почему? Ах, почему! Ты всегда будешь жить здесь, и не сможешь совершить ошибку.

- Вряд ли прямо на этой территории Молчановский имеет ресторан.

- Да, пить и есть здесь не с кем.

- Может быть, он приглашает кордебалет сюда по нечетным дням? Но, к сожалению, мы не знаем, какой сегодня день.

Далее, где ресторан: здесь, за рекой в тени деревьев, или за забором?

Медиум:

- И знаешь, я, наверное, никогда не буду ходить на свою могилу.

- Действительно, зачем себе напоминать о том, чего уж нет.

- Или оно так далече, что захочешь - сразу все равно не дойдешь.

- Даже за целый день.

- А за два?

- Это уже не имеет смысла - желание встретиться тогда уже кончится.

Мы вышли из сада, и уже думали, куда пойти: направо или налево, как леди с тачкой кило на пятьдесят, окликнула нас:

- Вы из дома Молчановского?

- А вы кто, новая горничная?

- Похожа?

- Очень! - сказала Люда.

- Если вы поможете мне довезти тачку, я сделаю вам первую здесь мою курицу с апельсинами и тимьяном.

- Это которая с оливками?

- Вы знаете этот рецепт? Никогда бы не подумала.

- Она знает, я нет.

- Ты зачем обратился ко мне в третьем лице? - ужаснулась Люда.

Я хотел сказать:

- Один раз можно, - но понял:

- Не могу. - И просто закричал:

- Не буду никогда есть даже семгу в газете. - И удар этот был хорош: Грейс Келли свалилась на землю, и казалось, окоченела.

- Не подходи к ней, - сказала Люда, - она точно притворяется.

Но я, как человек потерявший веру, едва выйдя за ворота крепости, подошел и даже подал руку этой притворщице.

И она цапнула ее, как подарок судьбы.

- Простите, это действительно очень вкусно, я просто забыл, - промямлил я.

- Ну, что ты врешь, что ты врешь! - привязалась ко мне Люда.

- Почему?

- Ты никогда не пробовал даже семгу в газете, а курицу с кожей, в которой полным-полно жира уже давно не принимаешь даже во внимание.

- Там есть белое вино для его нейтрализации, - возразила Грейс, еще лежа на земле, жаждая только одного - чего я не понимал - ее поднятия именно мной.

- Этого недостаточно, так как оно все равно испаряется постепенно, - возразила Люда.

- Оливки охгромные, разноцветные, есть даже красные плюс целый тоже охгромный оранжевый апельсинище, так жрут, так жрут куриный жир, что покажется даже очень мало.

- Может быть, тогда вообще лучше было снять шкуру? - спросила Люда с насмешкой.

- С кого? - не поняла Грейс. И тут же встала, как будто оскорбление относилось именно к ней, а не только к ее любимой курице провансаль, в том смысле, что и курица у нее с итальянским уклоном: вкуснее не бывает. Хотя совершенно ясно, как доказал Познер и почтальон Ур:

- В кибуце таких кур жрут, жрут и жрут и более того:

- Немеряно, - правда до тех пор, пока не разрешили часть обеда переводить в конвертируемую валюту и на ней путешествовать по всему миру, а не только купаться в соседнем нетонущем болоте с газетой в ненасытных лапах, в том смысле, что если уж привыкли, если не к топорам, то уж к прополке картофеля и других огурцов и капусты, тем более. И до такой степени допропалывались, что даже сами забыли, как называются эти огурцы во всем мире. Назвали по-своему, но и это название даже сами не могут выговорить.

- Мы лучше пойдем, чем будем ее пробовать, - сказала Люда, - и знаете почему?

- Нет.

- Мы любим путешествовать.

- Не думаю, что это возможно, - сказала Грейс.

- Почему? - спросила Люда. - Мы вот сейчас уйдем и всё. Или вы думаете, что тогда мы не сможем вернуться?

- Наоборот, - ответила Грейс, - вернуться вы можете, а вот уйти никогда.

- Так бывает? - спросила меня Люда, забыв - хотя может быть только на время, что я, скорее всего, разлюбил ее почти самой глубины души.

- Прости, я забыл, что мы находимся на Земле, называемой во всемирном масштабе...

- Как?

- Каждый сам должен до этого догадаться.

- Впрочем, - добавила Грейс Келли, отряхивая пыль с ботиночек со скрипом, - идите, куда хотите, но отгадайте сначала одну загадку.

- Согласен, - сразу сказал я, потому что считал: могу в принципе отгадать любую загадку. Если она не просто международного, но обязательно:

- Мирового масштаба.

Люда на высоких праздничных каблуках встала рядом со мной, как человек:

- Доверяющий мне абсолютно.

- Чем?..

- Чем Аполлон отличается от Ахиллеса? - быстро произнесла Люда, чтобы запутать Грейс.

- Нет, нет, это были сов-всем другие люди, - передохнув объявила Келли, а именно:

- Почему Давид убил Голиафа, а не наоборот?

- Значит, вы хотите спросить, - начала переводить Люда, - почему камень из пращи Давида попал в цель, а копье Голиафа нет, несмотря на то, что он даже не успел его бросить? Да, - подтвердила она и, повернувшись ко мне, как перед телекамерой, сообщила:

- Отвечай.

- Дак, естественно, - сказал я, - Иисус смотрел в цель по-новому, а Адам по-старому.

- Какой Адам-Мадам?! - рявкнула Люда. И добавила: - Сосредоточься, пожалуйста.

- Ну, Давид и Голиаф, - повторил я, - один был первопроходцем, а другой просто так: только погулять вышел.

- Это Голиаф погулять вышел?!

- Йес!

- Но почему, вы, мой милый, думаете, что древние профессиональные воины, такие как Ахиллес ходили на войну, как на прогулку, если даже их матери предупреждали их:

- Быть, или не быть, - так как назад ты уже не вернешься!

К своему ужасу я понял, что не знаю даже приблизительного ответа, слова не кружились даже поблизости от нимба - их не было вообще.

- Что, заклинило? - спросила Грейс. И добавила: - Но не печалься, я возьму тебя, будешь учиться на повара.

- Никаких поваров, - негромко рявкнула в ответ Люда, - он и так уже маг.

- Если нет тугаментов, - перехватила инициативу Грейс полностью в свои руки, - предъявите ваши косвенные доказательства в натуральном виде.

- Я должен подумать, - сказал я.

- Нет, только здесь и сейчас.