Вот он. Вот он идет, капитан команды «красных». Он весь на взводе. Он в отчаянии, потому что набор в команды еще не закончен. Потому что всех хороших игроков уже разобрали. И капитан говорит: «Предлагаю уговор».

Он складывает руки на груди, этот капитан, и орет: «Мы согласны на пидорка, четырехглазого и чучмека-испашку — если вы заберете себе Каннибала».

Физра почти закончилась, и команда «синих» совещается, скрипя носками чешек по полу спортзала. Их капитан орет в ответ: «Мы сами возьмем пидорка, и четырехглазого, и чучмека-испашку, а еще еврея, калеку, урода и дебила — если вы заберете Каннибала».

Потому что в этой школе, когда оценивают Вовлеченность, то имеют в виду: вы принимаете участие в жизни социально отверженных? А когда оценивают Спортивность, то имеют в виду: вы маргинализируете альтернативно одаренных? Поэтому капитан «красных» кричит: «Даем фору 100 очков!»

Услышав это, капитан «синих» кричит в ответ: «А мы вам — миллион!»

А Каннибал, он-то думает, что он такой красавец, настоящий хряк, потому что рассматривает ногти, лыбится и нюхает свои пальцы, даже не понимая, что все тут у него в заложниках. Что это вовсе не похоже на аукцион рабов. И что все знают, о чем он думает. Потому Марсия Сэндерс рассказала всем. Потому что Каннибал думает о фильме, нарезка из которого крутится у него в голове, какой-то черно-белый фильм, который он видел по кабельному. Там крутые официантки тех еще времен метали на стол рагу с картошкой в какой-то придорожной забегаловке. Потому что Каннибал думает о том, как они выдували со смачным чпоком жвачку, эти официантки. Они чпокали жвачкой и орали: «Убивную на сковороде, и чтоб с кровью!» Они орали: «Первобабу с нервным пудингом!»

Понятно было, что это те еще времена, потому что яйца-пашот на тосте назывались у них «Адам и Ева на плоту». А «первобабой» назывались жареные ребрышки — в Библии что-то такое было. А когда заказывали «Еву с крышкой», то хотели просто яблочного пирога, из-за той истории со змеей. Потому что сегодня никто, ну кроме, может, Пэта Робертсона, ничего не знает об Эдемском саде. Сейчас, если капитан бейсбольной команды рассказывает, что ел меховой бургер, он говорит о том, как жевал пирожок и хвалится, как покрутил языком в гаечке.

Потому что и у девушек есть своя еда: вот, к примеру, говорили же они, что у Марсии Сэндерс в духовке булочка. Это они имели в виду, что она пропустила свой красный день календаря.

Все остальное о сексе Каннибал узнал из канала Playboy, где к барышням никогда не приезжают гости на красной машине, так что, когда ребята шептались про то, как чавкают бородатой устрицей или закусывают мясным пирожком, он знал, что это значит то, чем баннигерлз занимаются с девушками месяца, — ну, как гремучая змея на Animal Planet рыскает язычком, вынюхивая, что бы укусить.

Потому что Каннибал видал тех девушек с постеров. Знаете с каких, на которых бывшая мисс Америка пьет из меховой чаши. Вот те самые неприличные картинки, подтверждавшие ее репутацию любительницы устриц, потому что там были только две эти дамочки и рядом пи одного мясного шланга, ни одного лысого метателя йогурта, который хоть как-то сделал бы это похожим на настоящий брак. Потому что именно так бывает с девчонками, иногда — когда им надо, чтоб пилотку зажевали.

Поскольку других объяснений никто никогда не предлагал, он был готов погрузиться в скользкую дыру Марсии Сэндерс по шею. А поскольку его папа, старый мистер Каннибал, смотрел только канал Playboy, а миссис Каннибал признавала только христианское ТВ, от их мальчика не укрылось, насколько все похоже в сексе и христианстве. Потому что, когда включишь кабельное, всегда бывает так. Видишь почти красивую девушку, почти играющую роль в почти натуральном антураже. Каннибал знает, что ее история закончится тем, что ее коснется ангел. Либо так, либо по ее лицу будет стекать солидная порция консервированных деток.

И поэтому, когда Марсия Сэндерс однажды поглядела на Каннибала в кабинете обществоведения, у него уже был неслабый стояк. Кожа у него в горошинку от мурашек, как он ни пытается это скрыть, потому что он как раз припоминал все те крутости, что кричали в маленькое окошко в забегаловке. Как у католиков, которые стоят в очереди у себя в церкви, чтобы говорить непристойности в свое маленькое окошко.

Потому что, как ни называй, но от непристойностей у Каннибала слюнки текли. Он тут же начинал представлять себе пирожок.

В средней школе, когда оценивают Общественную работу, имеют в виду: ты кричишь за свою команду на футбольных матчах? А когда ребята шутят о Каннибале, они говорят о том разе, когда Марсия Сэндерс была в выпускном классе. Поскольку она была такой красулей, она была дико популярной и была главной чирлидершей и президентом класса, и вообще вкусняшкой. А поскольку ей особо нечего было делать в четвертой четверти, она помогала па уроках обществоведения, где и подошла к Каннибалу, потому что он был только в седьмом классе и потому что она знала, что он не сможет сказать «нет», потому что он совсем ошалел от созревания.

Она, типа: «Тебе мои волосы нравятся, да?» И мотает этак головой, а волосы разлетаются, как спагетти, а она продолжает: «Длинней у меня волос еще не было».

То, как она это произносит, звучит неприлично, потому что все звучит неприлично, когда выходит изо рта сексуальной девчонки. А поскольку Каннибал ничего еще толком не знает, он соглашается на рандеву с Марсией Сэндерс у нее дома, потому что мистер и миссис Сэндерс уезжают в выходные к озеру. Она приглашает его только потому, что, говорит она, ее бойфренд, капитан всех школьных команд по всем видам спорта, не хочет натягивать ее как противогаз.

Ну вот стоит она, вся такая, и говорит: «Ты точно хочешь это со мной сделать, мальчик?» А поскольку Каннибал ничего не понимает, он отвечает: «Да».

Потому что в средней школе имени Джефферсона, когда ставят тебе оценку за Гражданственность, имеют в виду: ты моешь руки после того, как отложишь личинку? А поскольку Каннибал почти всегда вовсе не знает, о чем думает, в субботу вечером он идет туда, и Марсия Сэндерс сворачивает белье на огромной водяной кровати в спальне родителей. Она раскладывает в два слоя банные полотенца и говорит ему, чтобы голова была точно посередине. Одежду она снимать не велит, но Каннибал понимает, что это будет позже, потому что она расстегивает джинсы и вешает их на спинку стула, а он так пялится на ее трусики, что она говорит ему закрыть глаза. А поскольку Каннибал только притворяется, что не смотрит, он видит, как она встает на колени и видит, почему это называют пилоткой. А дальше он ни фига не видит, потому что она перебрасывает ногу над его лицом и плюхается вниз, и ерзает до тех пор, пока вся комната не превращается в рыбный соус, брызгающий отовсюду, не считая подводного звука голоса Марсии Сэндерс, командующего, что делать дальше.

Каннибал зажат в водяную постель, водяной матрас прижат к его ушам и он слышит звуки океана. Его тело трясется от макушки до пяток, он слышит, как бьется его сердце, как бьется чье-то еще сердце. Потому что Марсия Сэндерс… ее голос откуда-то командует ему: «Соси же уже, дурачок» — и он сосет.

Поскольку она говорит: «Давай уже закругляться», он старается так, будто хочет поставить засос на ее нутре.

Каннибал вообще-то не боец, потому что, когда ребята говорят, что у него ноги, как стволы деревьев, они говорят об ивах. А когда по христианскому каналу говорят о радостных и вдохновляющих историях из жизни, это все не о том, потому что, чем сильнее Каннибал сосет, тем сильнее его самого засасывает внутрь. Потому что он бьется с ее нутром в этом перетягивании пустоты.