Остается лишь одно возражение, согласно которому придется заменить две трети членов, составляющих сенат, двумя третями присутствующих сенаторов. Во втором разделе нашего исследования было показано, что все условия, предусматривающие подавляющее большинство для принятия решений в любом органе, прямо затрудняют работу правительства и косвенно подчиняют мнение большинства меньшинству. Этого соображения достаточно для формирования нашего мнения о том, что конвент в попытке обеспечить преимущества [c.489] максимального участия в подготовке договора зашел настолько далеко, насколько это совместимо либо с деятельностью общественных советов, либо с разумным уважением к господствующим настроениям в сообществе. Если принять правило о двух третях всего состава сената, то во многих случаях отсутствие сенаторов на практике приведет к единогласию. А история всех политических образований, в которых господствовал этот принцип, является историей бессилия, растерянности и беспорядка. Доказательства тому дают примеры трибунов в Риме, польского сейма, генеральных штатов Нидерландов; а случавшееся в нашей стране делает излишним приводить иностранные примеры.

Требование фиксированной доли от всего состава, по всей вероятности, не так расширит преимущества многочисленных представительств, как простое требование доли от числа присутствующих членов. В первом случае установлением навсегда определенного количества для принятия решения снижаются побудительные мотивы пунктуального присутствия на заседаниях. Во втором случае зависимость органа, принимающего решения, от доли, которая может претерпевать изменения от отсутствия или присутствия только одного члена, приведет к противоположному результату. Поощрение пунктуальности побудит сенат работать в полном составе; и весьма вероятно, что его решения будут приниматься как в этом, так и другом случае при участии большего количества сенаторов, а промедлений в работе будет меньше. Не следует забывать, что в существующей конфедерации два члена могут и обычно действительно представляют штат, в то время как нынешний конгресс, а только ему ныне принадлежат все власти Союза, редко состоит из большего числа членов, чем войдет в намеченный сенат. Поскольку члены конгресса голосуют от имени штатов, то при присутствии от какого-то из них только одного представителя его голос не учитывается. Отсюда следует, что, коль скоро в сенате голосовать будут индивидуально, число активных голосов в нем редко будет меньше, чем в нынешнем конгрессе. Если в дополнение к этим соображениям мы учтем сотрудничество президента, то, безусловно, придем к выводу: народ Америки будет в большей безопасности против недостойного использования права заключения [c.490] договоров при новой конституции, чем в нынешней конфедерации. А если мы сделаем еще шаг и подумаем о вероятном увеличении сената в результате создания новых штатов – у нас окажутся серьезнейшие основания для уверенности в том, что не будет недостатка в тех, кому вверено право заключения договоров. И посему мы сможем заключить: представительство более многочисленное, чем, вероятно, станет сенат, едва ли оправдает возложенное на него доверие.

Публий [c.491]

Федералист № 76 [75]

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 491–496.

Апреля 1, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Президент должен “с совета и согласия Сената назначать послов и иных полномочных представителей и консулов, судей Верховного суда, а также всех других должностных лиц Соединенных Штатов, о назначении которых в настоящей Конституции нет иных постановлений и должности которых установлены законом; однако Конгресс может законом предоставить право назначения низших должностных лиц, каких найдет нужным, единолично Президенту, судам или главам департаментов.

Президент имеет право замещать все вакансии, которые откроются в период между сессиями Сената, предоставляя должностные полномочия на срок до окончания ближайшей сессии Сената”.

В одной из предшествующих статей сказано: “...истинным критерием хорошего правительства является его способность и намерение создать хорошую администрацию” (из статьи 68. – Ред.). Если справедливость этого суждения [c.491] признана, тогда метод назначения должностных лиц Соединенных Штатов в вышеизложенных положениях заслуживает наивысшей похвалы. Нелегко разработать план, лучше рассчитанный, чем этот, для рассудительного отбора на должности в Союзе, и нет необходимости доказывать, что от этого в значительной степени зависит характер его администрации.

Все согласятся, что право назначения в обычных случаях должно быть изменено одним из трех способов. Его надлежит вверить либо одному, либо избранной ассамблее небольшого состава, либо одному, с совпадающим мнением такой ассамблеи. Можно без труда заключить, что использование этого права народом непрактично, ибо, отвлекаясь от всех иных соображений, очевидно, у него практически не останется времени ни на что другое. Следовательно, когда далее будет упоминаться ассамблея или группа лиц, надо понимать, что речь идет как раз о таком избранном органе или ассамблее. Действиями народа в целом по причине его численности и территориальной рассеянности нельзя последовательно руководить путем сговора и интриг, что объявят главным препятствием для передачи вверенной власти группе лиц.

Размышлявшие о назначении президента или обратившие внимание на суждения по этому поводу в других частях этих статей согласятся, что на этом посту, весьма вероятно, окажется способный или по крайней мере уважаемый человек. Исходя из этого, я принимаю за правило: одному проницательному человеку легче проанализировать и оценить необходимые качества для конкретных должностей, чем группе лиц равной или даже большей проницательности.

Единая и неделимая ответственность одного, естественно, рождает более острое чувство долга и большую заботу о репутации. По этой причине он будет считать себя больше обязанным и более заинтересованным тщательнее рассмотреть качества, необходимые для занятия должностей, и беспристрастно отобрать лиц, справедливо претендующих на них. У него меньше личных друзей, которым нужно потворствовать, и посему на одного окажут меньшее воздействие чувства дружбы и привязанности. Целеустремленного одиночку, обладающего убеждениями, нельзя сбить с пути и навязать [c.492] разнобой взглядов, чувств и интересов, часто уводящих в сторону и сбивающих с толку коллективный орган. Ничто так не способно воздействовать на человеческие страсти, как личные пристрастия, независимо от того, затрагивают ли они нас самих или другие объекты нашего выбора и предпочтения. Отсюда следует, что при использовании ассамблеей своего права назначения на посты можно ожидать широкой демонстрации личных и партийных симпатий, пристрастий и антипатий, привя-занностей и враждебности, испытываемых теми, кто входит в ассамблею. Любой выбор в таких обстоятельствах, конечно, будет результатом победы одной партии над другой или компромисса между ними. В любом случае личные достоинства кандидата окажутся вне поля зрения. В первом случае будут обращать больше внимания на качества, наилучшим образом подходящие для объединения избирателей партии, чем потребные для занятия должности. В последнем – коалиция обычно сойдется на интересующем ее эквиваленте: “Дайте нам человека, которого мы хотим поставить на эту должность, и вы будете довольны”. Обычное условие сделки. И только в редчайших случаях служение обществу – основная цель либо партийной борьбы, либо партийных переговоров.