Во-вторых. На необходимость сената в не меньшей мере указывает и наклонность всех и всяческих ассамблей поддаваться внезапным вспышкам бурных страстей и, идя на поводу у крамольных верховодов, принимать непродуманные, пагубные решения. Примерам тому несть числа, и их можно черпать и черпать как из деяний в Соединенных Штатах, так и из истории других стран. Однако нужно ли доказывать то, что ни у кого не встречает возражений. Достаточно упомянуть, что орган, которому предстоит врачевать сей недуг, должен быть свободен от него сам и, следственно, малочислен. Сверх того, он должен обладать величайшей твердостью и, следственно, поддерживать свою власть и доброе имя длительным сроком служения.
В-третьих. Еще один изъян, который призван возместить сенат, заключается в недостаточном знакомстве избираемых представителей с задачами и принципами законодательства. Вряд ли возможно, чтобы ассамблея, состоящая из людей, преимущественно оторванных от занятий частного порядка и отнюдь не побуждаемых постоянно действующими причинами заполнять краткие перерывы служения на общественном поприще изучением законов и многообъемлющих интересов своей страны, избежит, предоставленная самой себе, серьезных ошибок. Можно с полным основанием утверждать, что немалую долю в нынешних затруднениях Америки следует отнести на счет промахов, допущенных нашими правителями, и что повинны тут скорее головы, а не сердца большей части тех, кто их сотворил. Что по сути представляет собой эта череда отмененных, перетолкованных, исправленных и дополненных законов, которые заполняют и позорят наши разбухшие кодексы, как не горы монументов, скудных мудростью? Как назвать эти бесконечные обвинения, раздающиеся на каждой последующей сессии по адресу предшествовавшей? Эти бесконечные заверения в ценности той помощи, какую можно ожидать от надлежащим образом учрежденного сената? [c.411]
Хорошее правительство должно удовлетворять двум требованиям: во-первых, оно должно быть верным цели, стоящей перед правлением, каковой является благосостояние народа, и, во-вторых, оно должно знать, какими средствами этой цели лучше всего достичь. Некоторым правительствам ни то ни другое не свойственно. Большая часть правительств не отвечает первому требованию. Возьму на свою совесть утверждение, что американские правительства уделяли слишком мало внимания второму. Федеральная конституция избегает этой ошибки – что заслуживает быть особо отмеченным, – предусматривая такие способы выполнения второго, какими укрепляется надежность следования первому.
В-четвертых. Текучесть в составе общественных советов, обусловленная частой сменой их членов, какую бы пользу ни приносила делу, свидетельствует серьезнейшим образом о необходимости более или менее постоянного состава в этих учреждениях. А меж тем каждые последующие выборы в штатах наполовину меняют состав представителей. Со сменой состава неизменно происходит изменение во мнениях, а изменение во мнениях влечет за собой изменения в правительственных мерах. Но беспрерывная замена одних мер другими, пусть даже отменными, несовместима ни с какими правилами благоразумия и не сулит никакой надежды на успех. Это соображение проверено на обстоятельствах частной жизни, но еще более справедливо, равно как и важно, в делах государственных.
Чтобы проследить злосчастные последствия от “текучего” правления, понадобится пухлый том. Я приведу лишь несколько примеров, каждый из которых вполне можно воспринимать как источник бесчисленного множества других.
Прежде всего такое положение дел подтачивает уважение и доверие со стороны других государств и народов, равно как сводит на нет все преимущества, связанные с характером данного народа. Человек, обнаруживающий непостоянство в своих замыслах или ведущий свои дела без заранее продуманных замыслов, тотчас заносится всеми разумными людьми в разряд жертв собственной непоследовательности и глупости. У дружески расположенных к нему соседей он, пожалуй, вызывает жалость, но ни один не свяжет с ним свое достояние и [c.412] судьбу, зато найдется немало таких, кто воспользуется возможностью составить на нем себе состояние. Народы относятся друг к другу, как человек к человеку, с той печальной разницей, быть может, что питают к другому меньше добрых чувств, чем человек, и меньше сдерживают себя, когда предоставляется случай извлечь из чужой глупости выгоду. А посему каждый народ, чьи дела свидетельствуют об отсутствии мудрости и постоянства, может ждать любого рода потерь, коим будет способствовать более устойчивая политика его более разумных соседей. Но самый наглядный урок Америка преподнесла тут себе сама, обретя его из того положения, в каком оказалась. Ее друзья относятся к ней без уважения, враги сделали предметом насмешек, и она является легкой добычей любого народа, заинтересованного нажиться на ее “текучих” советах и запутанных делах.
На самой стране эта непостоянная политика сказывается еще пагубнее. Она отравляет даже благословенные плоды нашей свободы. Какая польза американцам, что законы для них издаются теми, кого они сами выбрали, если законов этих столько, что их не перечтешь, и они столь нескладны, что в них не разберешься, а отменяют их и пересматривают прежде, чем они вступают в силу, или же подвергают такому числу изменений, что даже тот, кто знает, какой закон действует сегодня, не может догадаться, какой будет действовать завтра. Закон, согласно определению этого слова, должен быть правилом для поведения, но как может быть правилом то, что мало кому известно и еще менее постоянно.
Еще одним последствием переменчивости политики является незаслуженное преимущество, которое она дает немногим сообразительным, предприимчивым и денежным людям над трудолюбивыми, но плохо осведомленными широкими слоями населения. Всякое новое уложение, касающееся торговли и налогов или как-то меняющее стоимость различных видов собственности, дает богатый урожай тем, кто следит за переменами и может вычислить их последствия, – урожай, который выращен не ими, а трудами и заботами огромного числа их сограждан. При таком положении вещей можно, не попирая истины, сказать, что законы издаются не для многих, а для немногих.
И еще с одной стороны “текучее” правительство наносит огромный ущерб. Его общественным советам [c.413] недостает взаимного доверия, что тормозит любое полезное начинание, успех и прибыльность которого чаще всего зависит от устойчивости существующего в делах порядка. Какой разумный купец рискнет своим состоянием в какой-нибудь отрасли торговли, зная, что предпринимаемый им оборот вполне может оказаться незаконным прежде, чем будет осуществлен? Какой фермер или промышленник доверится посулам поддержать то или иное новшество в земледелии или изготовлении товаров, если у него нет уверенности, что труды и средства, которые он предварительно затратит, не окажутся бесплодной жертвой на алтарь постоянно меняющегося правительства? Короче, ни о серьезных улучшениях, ни о заслуживающих доброго слова начинаниях не может быть и речи.
Но самым печальным следствием такого положения дел является то, что оно ослабляет в сердцах народа уважение и приверженность к политической системе, которая обнаруживает чересчур много признаков бессилия и слишком часто обманывает его лестные надежды. Ни одно правительство, равно как и человек, не может долго пользоваться уважением, не будучи поистине достойным уважения, как не может быть поистине достойным уважения все, что не обладает хотя бы в некоторой степени должным порядком и устойчивостью.
Публий [c.414]
