– Она красивая, – пробормотала я, стоя в стороне и восхищаясь его съемкой. Соски девушки торчали, а глаза были полуприкрыты.

– Тебе это нравится? – его голос стал ниже, пока он смотрел на лицо модели через камеру в полусидящей позе. – Скажи это снова, – прошептал мне Хантер. Мой рот округлился в мягкую букву о, пока Хантер молча побуждал меня взглядом.

– Она…

– Скажи ей, – приказал Хантер. Господи, эти приказы... с каждым новым указанием мой клитор пульсировал, медленное пламя беспрерывно горело в нижней части живота.

Облизав губы, я начала заново.

– У вас красивая грудь, – сказала я мягко, наблюдая, как ее соски стали напоминать бусины, а глаза закрылись на секунду, прежде чем она снова взмахнула ресницами.

– Идеально. – Он приблизился немного, увеличивая зум на камере, чтобы снять гусиную кожу на фоне гладких лент. – Вот так, красавица, – пробормотал Хантер модели, почти что рефлекторно. Было видно, что в этот момент он был в собственном мирке. Я делала все возможное, чтобы поспеть за ним и предугадать его нужды, но он был потерян для меня. – Тебе нравится думать о ней, разглядывающей твое тело? – спросил он снова, запечатлевая ее формы под разными углами и постоянно проверяя сделанные фотографии.

– Еще одно, Эрин. Подойди. – Он снова командовал мною, и все внутри сжималось от желания каждый раз. – Руку. – Он протянул свою, и смущенная я протянула руку к его. От этого прикосновения бабочки затрепетали в животе, но мне нравились ощущения, нравилась каждая потрясающая минута этого.

– Коснись ее.

Его рука исчезла, а мои пальцы оказались прямо над гладким изгибом ее талии. Мурашки побежали по моей коже, когда она возбужденно сжала бедра. Я наклонилась ближе, наши губы разделяли несколько сантиметров, и мое теплое дыхание коснулось ее прохладной кожи. Мягкий вздох слетел с ее губ, и она выгнулась, из-за чего кожаные ленты сдвинусь между ее ног.

Сердце колотилось, а ладони горели от чего-то, что я не могла понять. Мое дыхание стало поверхностным, когда рука Хантера легла на мою, прижимая ее к узкой талии. Вторая его рука заскользила вверх по изгибам девушки, касаясь контуров одной груди и погружаясь в темные локоны.

– Я бы хотел трахнуть вас обеих, – пробормотал он ей на ухо, направляя мою руку к ее груди и сжимая круглую плоть.

– Хантер, я… – я стала заикаться, пока отрицание охватывало мой мозг. Не сложно было понять: я касалась ее только потому, что он был со мной, побуждая меня, трахая словами, глазами и этими потрясающими щелчками его камеры.

– Продолжай. Почувствуй жар ее кожи, твердость ее сосков, она возбуждена, именно там, где нам нужно, – проговорил он, и глаза модели закрылись, а мягкий стон слетел с ее губ. – Ты бы хотела этого? Хотела бы быть оттраханной, пока привязана к этому дереву? – Его рука прижалась к моей шее в животной власти. Стон слетел с ее губ, прежде чем она кивнула, раздалось ее разгоряченное «да», смешиваясь с его пылкими восклицаниями.

– Хорошая девочка. – Его рука упала. – Продолжай касаться ее, – глубокий взгляд пронзил меня, и в моем животе закрутился вихрь волнения и похоти. Я бы сделала это. Сделала бы все, если бы он продолжал так смотреть на меня.

– Вот так, – снова начал Хантер, приседая, безостановочно щелкая камерой. Я вдохнула сладкий запах влажной кожи модели. Она дрожала, а дыхание ускорялось. Моя голова закружилась, бедра сжались, а трусики становились все более влажными с каждым стоном и щелчком затвора. – Красиво, – подбадривал Хантер. – Вы обе чертовски красивые.

Стоны заполонили пространство, когда ее ноги начали сжиматься и дрожать. Я никогда не делала этого раньше, ничего подобного в жизни, но с Хантером я посмотрела на секс с другой стороны. Это было красивое выражение искусства, а запечатление ее возбуждения со страстью, горящей в ее глазах, делали фото Хантера особенными. Заставляли людей остановиться в полушаге и вынуждали увидеть сердце физической любви.

– Ущипни, – проинструктировал Хантер, и несмотря на все мысли в голове, я рефлекторно сделала, как было сказано. Я сжала ее сосок между пальцами, сначала легонько, но затем сильнее, пока мягкое рычание не слетело с ее губ, сопровождая разрушительный оргазм.

– Идеально, – сказал Хантер, увеличивая зум и щелкая затвором, затем наклонился, вытянувшись, и снова сделал снимок, прежде чем, наконец, остановиться и осмотреть последнюю порцию сделанных снимков. Он превратил секс в искусство. Сделал запретное элегантным, выставил сердце похоти и интерпретировал его в некую чувственную красоту и любовь.

– Думаю, мы получили, что хотели. – И вот просто так он закончил съемку, найдя меня взглядом и награждая почти ликующей улыбкой. – Можешь развязать ее? У меня есть идея для следующей съемки. – И он ушел, оставив меня развязывать модель, только что кончившую, будучи привязанной к дереву. Улыбка охватила мои губы от внезапного осознания, что это теперь стало моей жизнью. Благодаря нескольким странным поворотам в судьбе, я наткнулась на красивого, несдержанного художника в кофейне, и теперь я жила с ним более дикой жизнью, чем могла себе представить, перелетев океан. Забавными способами судьба устраивала мне повороты то тут, то там.

* * *

Упав на кровать, я наконец облегченно вздохнула. Этот день просто вымотал меня, хотя было едва четыре часа дня. Смена часовых поясов и ранний график работы сделали свое дело.

– О нет. – Хантер с широкой улыбкой на лице упал на кровать рядом со мной, вытянув руки над головой. – У нас через час ужин, – пробормотал он, поднимая с кровати мой телефон и открывая галерею.

– Что ты делаешь? – завизжала я.

– Убеждаюсь, что ты не сфотографировала меня, чтобы потом помастурбировать, – ответил он, озорство горело в его глазах.

– Думаешь, я бы оставила их там, чтобы любой мог увидеть? – Я повернулась. – Они скрыты. – Я вежливо улыбнулась, и его смех резко прекратился, а глаза расширились, глядя на меня.

– Не шутишь?

– Это напомнило мне, что нужно поставить пароль. – Я открыла настройки телефона, поглядывая на Хантера поверх устройства. Теперь мои глаза блестели. Я чувствовала бабочек в животе, оживление между ног, счастье и улыбку. Он заставлял меня улыбаться от кончиков пальцев на ногах до измученных скул.

– Если хочешь мои фото, можешь просто попросить. Обещаю, я выберу несколько, они точно порадуют твой глаз.

– Хорошо, хорошо! Остановись! – взорвалась я смехом.

– Ты плохая лгунья, – отругал меня Хантер.

– Никогда и не утверждала обратное. А что ты имеешь в виду под словом «ужин»? Пожалуйста, не говори, что ты заставишь меня выходить из дома. Я так и вижу себя в пижаме весь остаток вечера.

– Держи карман шире, принцесса. Говорил же – всегда с собой нужно иметь одно красивое платье. Ты ведь привезла его, да? – Его брови ожидающе взлетели вверх.

Я заворчала.

– Да. – Откуда у него этот нескончаемый запас энергии?

– У тебя двадцать минут. – Он вскочил с кровати и вышел за дверь.

– Двадцать? – закричала я, отчаянно нуждаясь хотя бы в душе. – Хантер! – зарычала, забирая пару чистого нижнего белья из чемодана и направляясь вниз по коридору. Я услышала его, поющего в хозяйской ванной, и расстроенно забормотала, подумав о каждом сантиметре его горячего и мокрого тела, и тут же понадеялась на несколько кругов на танцполе в его объятиях этим вечером.

Вот вам и чертов лучик надежды.

Глава 8

Позже тем вечером мы выходили из элегантного ресторана, спрятанного на одной из боковых улочек Лиссабона. Хантер вытолкнул нас из дома навстречу короткой прогулке в горах, совершить которую на каблуках было бы нереально. Поэтому я обула кроссовки, а двенадцатисантиметровые убийственные шпильки понесла в руках, пока мы не добрались до машины, которая довезла нас до города.

Мозг бурлил от понимания, что в три утра мы должны уже выезжать, чтобы успеть на самолет, и я дождаться не могла возможности побездельничать и расслабиться. Книга и пенная ванна были моим изначальным планом, но если этому не суждено было случиться, я хотя бы поела отличной еды.