Литмир - Электронная Библиотека

– Мать умерла, когда он служил в армии. А отца не было: у него в метрике прочерк[9]. И еще он спас человека в армии. Не говорил?

Лиля покрутила головой.

– Были учения, солдаты бросали боевые гранаты. Сергей – командир отделения, присматривал. Один из молодых от страха уронил гранату прямо под ноги. Сергей отбросил ее сапогом, затем сбил молодого с ног и закрыл его своим телом. Граната взорвалась, и его покорябало осколками. К счастью, не сильно.

– Откуда вы знаете? – удивилась Лиля.

– Когда человека хотят наградить, пишут представление в двух экземплярах. Командир части заверяет их своей подписью и ставит печать. После вручения награды второй экземпляр отдают герою. Сергей мне его показывал.

Юзефа помолчала.

– Знаешь, девочка, я войну прошла. Но даже там не каждый закрыл бы человека собой. Сергей даже не задумался. Он хороший и правильный парень. Будь с ним поласковей.

– Буду! – пообещала Лиля.

Глава 5

Нет, я идиот. Конченый. Нашел способ привязать девчонку к себе! Казанова советского разлива, ёпть! Маразматик… Забыл, какие здесь отношения с девушками. Это в будущем половую распущенность введут в норму. Будут учить этому детей, выдавая за сексуальное просвещение. Здесь девственность хранят до свадьбы. Секс ранее – ни боже мой! Если жених сомневается в непорочности невесты, ему принесут справку. В поликлиниках их выдают на раз. Если, конечно, девственность присутствует. В противном случае – извините. Купить справку нельзя: врач не подпишется. Чревато. Жених обидится и станет писать жалобы. Придет ведомственная проверка, а за нею – ОБХСС[10]. Десятому закажешь…

В этом времени фата на невесте символизирует невинность. Жених снимает ее на свадьбе. Обычай настолько укоренившийся, что нарушать боязно. Галя в той жизни побоялась. Прицепила к прическе белый венок, дескать, понимай как хочешь. То ли символ невинности, то ли украшение.

Разумеется, секс в СССР есть, в том числе добрачный. И Галя такая в общежитии не одна. Но, во-первых, это не слишком распространено. Во-вторых, негде. В общежитии неудобно, а квартир на сутки здесь не сдают. В гостиницу с минской пропиской не селят, к тому же потребуют свидетельство о браке. Да и нравы другие. В той жизни у меня имелись приятели-«ходоки». Они окучивали замужних женщин, разведенок и девиц определенного сорта. Девственниц не трогали. Если кто нарушал этот принцип, с ним брезговали дружить. Скотина, ломает девушкам жизнь…[11]

Повезло, что Лиля уперлась, а я вовремя сообразил. И без того утром девчонка устроила мне истерику. Едва уболтал. Могла плюнуть и уйти. Бегай потом за ней, оправдывайся. Нет, мы теперь как пионеры…

Так что к десяти часам я стоял в холле, отглаженный и принаряженный. Прикид – самый писк, куплен по возвращении из армии. Мама, пока я служил, собрала мне денег. На мне была голубая рубашка с узором в индийский огурец, индийские же джинсы, замшевые туфли. Как там в «Калине красной»? «Интеллигенты в замшевых туфлях обычно помалкивают»? В карманах кошелек и холщовая сумочка. Без последней никак. Это в моем времени в каждом магазине дают пластиковые пакеты. Здесь этого нет. Придешь без сумки – понесешь продукты в руках.

Девочки на вахте поглядывали на меня с любопытством. Принаряженный парень кого-то ждет. Ясен пень, что девушку. Только вот кого?

Лиля опоздала на десять минут. Здесь так принято: девушка должна прийти позже. Десять минут – это по-божески. Могла и полчаса зарядить. Лиля тоже принарядилась. Кремовая блузка, коричневая юбка, на ногах – босоножки. Сентябрь в этом году теплый. В руках она держала сумочку. Увидев меня, улыбнулась.

Я двинулся навстречу:

– Здравствуй, милая!

Я чмокнул ее в щеку.

– Сергей! – Она толкнула меня в грудь. – Ты что? Смотрят!

– Пускай! – сказал я. – Я жених или куда?

Она покачала головой:

– Не могу привыкнуть к твоим словам. Их и в повести полно. Где только берешь?

– Здесь! – Я постучал пальцем по виску. – В заднице.

Она прыснула. Я взял ее за руку и повел к двери. У порога оглянулся. Дежурные у вахты смотрели нам вслед. Глаза девочек были по блюдцу. Перемоют нам косточки! Пускай! Чистенькими будем.

Автобус привез нас к железнодорожному вокзалу. Старому, а не тому красавцу, что возвели в моем времени. Мы перешли к площади Ленина. Я крутил головой, разглядывая здания. Площадь не сильно изменилась за сорок лет. Нет здания управления метрополитеном (метро в Минске начнут строить только через два года) и торгового комплекса под площадью. Сейчас здесь закатанное в асфальт пространство и сквер. Памятник Ленину у Дома правительства – он сохранится, несмотря на все веяния, – здания университета и пединститута, Красный костел, напротив него – горисполком. Последний напоминает лежачий небоскреб. Его архитектор, как говорили, требовал костел снести – дескать, дисгармонирует с его творением. Действительно, дисгармонирует. Но я бы снес исполком…

Подошла «единичка», мы вошли в салон. Я вложил в прорезь компостера купленные в киоске Союзпечати талончики – на себя и Лилю – и, дернув рукоятку, пробил. Талончики здесь разные по цвету и цене. На троллейбус стоят четыре копейки, на автобус – пять. Мы встали на задней площадке и взялись за руки – Лиле это понравилось. Троллейбус медленно катил по проспекту. Я разглядывал здания. Почтамт, кинотеатр «Центральный», здания МВД и КГБ, ГУМ, жилые дома… В моем времени все останется на прежних местах. Проспект дважды переименуют, но перестраивать не станут – архитектурный памятник. На Октябрьской площади глаз порадовал просторный сквер. В моем времени здесь возведут Дворец Республики, копирующий Дворец съездов в Москве. Строить будут десять лет. Лучше б не начинали…

– Ты что крутишь головой? – спросила Лиля.

– Давно не был здесь, – признался я.

– Я – тоже, – вздохнула она. – Месяца два.

«А я – сорок лет».

Троллейбус катил, я разглядывал. Минск нынешний выглядел уютным и домашним. Не было потока машин, суетливости в движениях людей, рекламы на зданиях и перетяжек поперек проспекта. Тротуары асфальтные, а не из плитки, как в моем будущем, нет ярких вывесок и витрин магазинов. Сонный, провинциальный город. Но мне он нравится.

Мы вышли у парка Челюскинцев и двинулись по аллее. Очереди к аттракционам стояли небольшие – рано. К полудню набегут. Мы покатались на «супере», каруселях, электрических автомобильчиках, поели мороженого. Пломбир в вафельном стаканчике оказался необыкновенно вкусным. Я не удержался и съел две порции, Лиле хватило одной. Мы перешли проспект и по бульвару Толбухина дошагали до кинотеатра «Партизан». В моем времени его переименуют в «Дом кино». У касс было пусто – ближайший сеанс начинался через час. Я купил билеты, мы вышли на бульвар и присели на лавочку из деревянных брусьев с чугунными боковинами. Я скосил взгляд. Лиля сидела, подставив лицо солнцу, и улыбалась, закрыв глаза. Мечтает. Солнечные лучи пронизывали пшеничного цвета волосы, высвечивая розовую кожу головы. Моя будущая жена блондинка, причем натуральная. Волосы здесь красят редко – нечем. В магазинах лежит хна, басма, в парикмахерской могут обесцветить волосы пергидролем. Но последнее дорого и не полезно для волос. Помню это по рассказам первой жены – она жаловалась. Та-ак. А с чего это я взял, что Лиля некрасивая? Фигурка у нее ладная, все выпуклости на месте. Ножки точеные, узкие в лодыжке. Даже странно видеть такие у деревенской девушки. Грудь, правда, небольшая, но это хорошо. Сисястых я никогда не любил. И личико симпатичное. Прыщики его слегка портят, но с началом семейной жизни они исчезнут. Лиля просто не яркая. Есть такой тип женщин. В обычной жизни они не бросаются в глаза, но стоит обстоятельствам измениться… В нашей редакции работала бухгалтерша Таня. Мышь серая. Лицо тусклое и печальное, как погода в осенний день. Ходила в каких-то балахонах, с вороньим гнездом на голове. И вот как-то возвращаюсь из отпуска, смотрю и не узнаю. Глазки подведены, губки подкрашены, глаза горят. Платье фигурку обтягивает… Что случилось? А всего лишь нашелся мужчина, который ее полюбил…

вернуться

9

Метрика – свидетельство о рождении. В 50-е годы в СССР в случае отсутствия у ребенка официального отца в соответствующей графе ставили прочерк.

вернуться

10

В СССР – отдел борьбы с хищениями социалистической собственности. В его юрисдикцию входила борьба со взяточниками.

вернуться

11

Автором это не выдумано, так и было.

11
{"b":"574606","o":1}