Вскорости ему удалось-таки сблизиться с объектом, и... у него похолодело на душе, когда он понял, что это такое. Это оказался затопленный 'Кадет', встреченный им перед грозой вблизи косы. Из воды углом,- краем кормового транца** выступала корма опрокинутого швертбота. Мачта вместе с парусами наклонно пребывала под водой,- сквозь бурую воду мертвенно белела парусина грота. Яхта, поддерживаемая на плаву кормовым отсеком плавучести под кормовой декой (носовой отсек то ли был негерметичен, то ли с носовой переборки снят круглый лючок с винтовой резьбой), могла ещё служить плав-средством своему экипажу, но...экипаж отсутствовал. Парнишки, облаченные в надувные жилеты, могли выплыть на остров...о худшем думать не хотелось. Взрослые помощники вылезли из укрытий и помогли развернуть 'Кадет' и закрепить шкот его грота на кормовой утке** 'эМки'. Дрейф каравана увеличился вдвое: грот под водой работал, как плавучий якорь. Дальше управлять дрейфом стало почти невозможно. Высаживаться на пустынный берег, на котором кроме редких порослей тальника ничего не было, пока не имело смысла,- он был под боком и служил гарантией безопасности. И это уже неплохо.

М-Мазай пребывал в размышлениях об участи 'кадетов', а 'зайцы' на борту, поджав хвостики, оторопело взирали на полу-затопленное судно,- прежней спеси ни в ком не наблюдалось. Ещё с полчаса сплавлялись в полном молчании. Похоже, они уже приближались к нижней оконечности осерёдка. Помалу кругом стало светлеть и проясняться, ливень пошел на убыль. Когда они оказались у края косы, которую предстояло огибать против городского пляжа, Мазай уже прикидывал, как поступить далее. Бросать 'Кадет', сковавший дальнейшие манёвры 'Мки', он не собирался, а тащить его с 'плавучим якорем' против течения в я/клуб на слабом ветру и пытаться не стоило. Он мог бы отправить за подмогой, рассадив 'зайцев' по их швертботам: 'Кадет', как более ходовой и надёжный он мог направить в яхт-клуб, а 'Оптимистов' на пляж,- поближе к спасательной станции.

Он уже почти принял решение, когда они заметили пару моторных лодок, с разных сторон спешащих к ним на выручку,- одна со стороны я/клуба, а другая, оказавшаяся спасательным катером, с небольшим отставанием со стороны пляжа. На моторке с подвесным мотором с другой стороны острова приближался зав-хоз заводского я/клуба, отвечающий за всё имущество, снаряжение и снабжение, который в паре с моторкой старшего тренера обеспечивал соревнования. Он уже успел отбуксировать в я/клуб перевернувшиеся гонке швертботы и, видимо, направлялся за малышнёй на противоположный берег по маршруту ж/д-парома. Малышня оживленно засуетилась, рассаживаясь по своим лодкам, и вычерпывая дождевую воду. Когда подошёл спасательный катер, Мейган не сразу по-приветствовал моториста и водолаза (с лёгким снаряжением), с которыми полгода работал перед срочной службой в качестве дежурного водолаза.

Ко всеобщей радости, едва не вываливаясь за лобовое стекло высунулась... пара пропащих 'кадетов', спешивших на поиски своей яхты. Как они оказались на 'спасалке', в голове не укладывалось. Видимо, Некто-на-моторке, проходя мимо, вынул их из воды и доставил к спасателям. Теперь они на буксире потащили товарищей в ш-ботах на буксире за катером, а завхоз малым ходом потащил затопленный 'Кадет'. Миссия была окончена,- значит, была выполнима. Подняв паруса, на М-ке неспешно без напряга дошли до яхт-клуба. Кандидат в матросы мало-мальски освоился и в спокойной обстановке успокоился, но после в я/клубе больше не появлялся. Дальнейших последствий не последовало, равно как и репрессий за отсутствие на гонке. Всё остальное было воспринято как должное. Можно было 'сачковать' и впредь: просто М-Мазай не был спортсменом по натуре, а скорее туристом и только иногда - спасателем. Для ипостаси гонщика ему явно не доставало азарта игрока, равно как и спортивной злости, а главное - тщеславия. Просто он любил парус, ветер, яхты и водный простор, помышляя о дальних странствиях и изредка участвуя в доступных ему переходах. И лишь одно его удручало: то, что ходить обычно приходилось не с теми, с кем хотелось бы...

Лишь по завершении скомканной экспедиции Два-Весла-Капитан узнал, что не ЯВА, а он сам официально был начальником похода: именно он персонально приказом был назначен воспитателем на экипаже, и значит, именно он и отвечал за всё, и в первую очередь за безопасность. А Два-Гребка-Капитан тем же приказом определён ему в помощь вожатым. Только поставить его в известность о том почему-то забыли,- иначе он мог в любой момент пресечь безобразие, запретив или отменив необеспеченный поход по архипелагу, или хотя бы не взял с собой дочек. Видимо, он расписался в приказе под списком участников, беря на себя ответственность за каждого, но, как он считал, что в качестве вожатого,- на вторых ролях.

Вот и выходит, что он правильно сделал, что повел себя не формально: не зря подсуетился и не напрасно сутки кувыркался по острову, разгребая издержки, созданные ЯВАй. Именно тогда он и нажил себе первые седины, пережив мощный стресс, который до сих пор выковыривает, как грязь из-под ногтей. Мало того, из оного приключения привёз себе на вечную память геморрой,- до того натаскался шлюпок. И всё чего ради? Чтобы ему за то бухгалтер вменила в счёт за издержки по питанию 32-х человек за 3-х-дневный период, хотя он сдал на кухонный склад остатки провизии, за исключением початой сетки картопли, задаренной погранцам за эвакуацию. Хорошо ещё, до начёта не дошло: похоже, капитан-директор решил не раздувать кадило, урезонив ретивого начётчика, дабы оградиться от скандалёза. Если б дошло до разбирательства, О-Мэнго предъявил бы счёт ЯВе, выложив всё, как было. И ему даже было досадно, что никого это не интересовало,- так и носил в себе всю горечь издержек от подставы все минувшие 25 лет.

Товарищ Мэнго мог бы многое поведать властному СУДилищу, состоявшемуся только через год, когда ЯВА сумел-таки обидеть всех педагогов, так достав их своими 'наездами', что на него в профком поступила коллективная жалоба. Выездная комиссия приступила к 'разбору полётов' по 'персоналке',- о нравах и порядках во вверенных ЯВе пенатах. М-Мэнго в свой черёд 'под занавес' не стал тогда заостряться на деталях или 'стучать' на непутёвого соперника, уличая в жестокости и бездушии, в 'детской дедовщине', культивируемой у его воститомцев, а выступил принципиально, обзорно пройдясь в интересах дела, в отличие от других не выказывал личных претензий, но припечатал соперника убойно,- и ведь слова какие нашёл - надо же было так: де Абдула-ЯВА, ихтиолог по образованию, напрасно сменил сферу деятельности,- ему бы в с хладнокровными рыбками работать, а не в педагогике с теплокровными людьми. А уж к подросткам и юношеству его и близко подпускать не следует, тем паче доверять ему в таком деле властные полномочия. Ибо действует он, словно злобный демон-Дагон* плевать хотел на всякую диспозицию'. Тогда то и решилась дальнейшая судьба Абдула-ЯВы. И отдельные члены профсоюзной комиссии даже предлагали назначить Мейгана-Мэнго Капитан-Директором, к чему он вовсе не стремился и, пожалуй, вряд ли бы согласился.

Горячий-Конец-Сезона

После возвращения с архипелага никто из гребцов про обещанный пикник не вспоминал,- видимо, хватило с избытком впечатлений, привезёнными из вояжа. Тем паче, что через два-три дня спустя, когда 2=Весла-Капитан ещё не успел войти в колею после пережитого, вдруг в первом часу ночи вблизи с их вагончиком полыхнула огнём столовая,- кухня с обеденной верандой. Ещё буквально пору часов назад он разговаривал со знойной поварихой, запиравшей кухню перед сном. Она только к 22.00. управилась со всеми делами, готовя продукты на утро. Мэйган ещё не спал, когда случился пожар, и в числе первых оказался у столовой. Уже начинала потрескивать черепица крыши. Сделать была уже ничего нельзя. Мейган кинулся к вагончику Капитан-Директора, ближе всего находившегося к горящей веранде. Там был переполох: причитала жена подполковника, пока тот суетливо вынеся телевизор, позвал М.Мэнго помочь вытащить холодильник. Затем он вынес ковёр, пытаясь угомонить супругу. Вагончик, находящийся под ветром, дувшим с востока, похоже, был обречён: явственно ощутимый восточный ветер, словно специально дул в сторону от лагеря, никак не угрожая жилым корпусам. Вскоре черепица с грохотом начала взрываться,- в стороны полетели осколки. Но даже тогда никто из воспитомых, похоже, не проснулся - окна были затемнены. Или они наблюдали из темноты, не выпускаемые наружу вожатыми. Во всяком случае, утром, еще толком не очнувшись, но уже построенные на линейке для поднятия флага, они были несказанно удивлены, обернувшись на глухой взрыв со стороны кухни,- это на пожарище взорвалась килограммовая банка китайской тушёной говядины. Контингент собирался завтракать,- осталось только умыться и сделать зарядку после пробежки по распорядку, а. Одна только дорожка из метровых бетонных плит в сторону обеденной веранды. А самой столовой как не бывало - только груда дымящихся обломков. Не было и директорского вагончика. В итоге официально озвученной причиной пожара было определено замыкание электропроводки.