- Не вежливо говорить обо мне, таким образом, в моём же присутствии. Тем более, я уверена, что мой брат, – при последнем слове меня пронизало током, нет, не оттого, что мне было неприятно само слово, очень верно интерпретирующее нашу родственную связь, как-то я даже не задумался об этом, настолько было ново слышать его из уст Миры. Неужели она подпустила меня к себе ещё ближе? – не понял ни единого слова из вашего увлекательнейшего рассказа моей болезни. – Она не пыталась шутить, это даже не было похоже на сарказм, чем-то другим были пропитаны её слова, я не мог понять чем, что мне совсем не нравилось.

- Ты регулярно принимала лекарства? – обратился Олег напрямую к Мире, по-видимому учитывая её пожелания, но существенно не обратив большого внимания её язвительному тону.

- Селективные β – адреноблокаторы и сердечные гликозиды? – как ни в чём ни бывало, проговорила заговорённую фразу сестра, не пытаясь изменить тона своего голоса. – Да принимала, до последнего времени, немного самовольно увеличив дозу последних. – Олег понимающе закивал, а я непонимающе воззрился на собеседников, переглядываясь с одного на другого.

- Не помогли? – спросил Олег.

- Не помогли, – подтвердила Мира, я видел, что она всё-таки постепенно успокаивается, или смирившись с новым лечащим врачом, или отгораживаясь своей невидимой стеной из безразличия от внешнего мира.

- Может кто-нибудь из вас всё-таки потрудиться объяснить мне, что с моей сестрой, – не выдержал я своего безмолвного участия в разговоре на правах интерьера.

- Прости, Влад, твоя сестра прекрасно понимает своё состояние, что не может не огорчать меня ещё больше, она могла предотвратить запущение своей болезни.

- Ошибаетесь, – только и сказала Мира, возразив, но не продолжив пререкательную речь, что в принципе оказалось достаточным для Олега, чтобы перестать вразумлять мою сестру, только нахмурившись, находя эту затею бесполезной.

- Диагноз подтверждается сделанной эхокардиографией, не могу сказать, что нам повезло, в данной ситуации это было бы неуместно, но тем не менее это так. У твоей сестры развивается пароксизмальная мерцательная аритмия, – при последних словах Олега, Мира снова вставила свой комментарий, на этот раз эта была связка из непонятных мне междометий, выразивших её… восторг?

- Ого, э…ы…а! – подобное повергло в ступор не одного меня, по всей видимости, такой реакции от своей пациентки Олег также не ожидал. – Простите, это нервное, – притворно начала извиняться Мира, при этом, не сдерживая хихиканья.

- Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? – Олег пришёл в себя раньше меня и нахмурился ещё сильнее.

- На все сто, док, – фамильярно ответила ему Мира, она менялась у меня на глазах, это была совсем не моя сестра, не мой ангел, это был озлобленный на весь оставшийся мир подросток, но, тем не менее, имеющий право считать себя правым. – Я подозревала что-то подобное, и должна признаться, что вам действительно повезло. – Неожиданно Мира решила прояснить для меня ситуацию. – Просто очень редко удаётся обнаружить во время ЭКГ мерцательную аритмию, обычно её только подозревают и назначают мониторинг, ну это когда проводят ЭКГ несколько раз, за определённое количество времени в разное время суток. – Всё то-время, пока Мира очень доходчиво втолковывала в меня новую информацию о диагностике сердечных заболеваний, Олег терпеливо молчал, на его лице отражалось полное согласие с объяснениями моей сестры, будто она была не его пациенткой, диагноз которой мне расставляют по полочкам, а глубокоуважаемой коллегой.

- Участившиеся обмороки – это следствие обострения порока, необходимо лечение и возможно, нет, желательна операция, – Олег был предельно серьёзен, избегая смотреть на Миру, предпочитая мой не совсем понимающий, растерянный взгляд пронзительным глазам сестры. Он не запнулся на слове операция, но моё сердце совершило кульбит – Не понимаю, почему её не сделали раньше?

- Всему есть свои причины, – отстранённо ответила ему Мира. Больше участия в разговоре, а правильнее выразиться в разъяснении мне ситуации относительно своего состояния здоровья, Мира не принимала. Искоса подглядывая за ней, я замечал, что она поникла, и смотрит на неопределённый отсутствующий в кабинете предмет на стене отрешённо и безынтересно. Казалось, она потеряла всякий интерес к самой себе, её возбуждённое настроение, проявляемое в начале обсуждения нотками сарказма в свой адрес, испарилось, уступив место более привычной для неё апатии. Именно этому настроению она обязана своим вдохновением, потому как большинство её картин наполнены упадническим духом и безнадежностью. Она была безразлична самой себе и это меня убивало.

Через час после состоявшегося в кабинете Олега разговора, я уже находился наедине с сестрой в отведённой для неё палате-люкс, как объяснил мне Олег это было естественно, оставить Миру немедленно и не затягивать с лечением, которое было отложено до сей поры, до невозможного. Я успел сообщить об этом Лизе, которая удивила меня своей необщительностью по телефону, только однозначные ответы и сочувственные вздохи. Реакция родителей была ненамного бурной, как ни странно, но Нина Михайловна надолго затаила молчание после моего невнятного доклада об определении Миры в клинику, потом я различил характерные всхлипы – она плакала от … усталости.

И теперь я сижу в удобном кресле напротив модернизированной кровати больной сестры, оснащённой всяческими новейшими функциями и призванной для абсолютного прочувствования себя нездоровой. Я молчал. Как же это выглядело нелепо, я молчу с тех пор, как обнаружил Миру в кровати и не совсем в сознании. Я не знал, что говорить, просто не умел, её слабость вгоняла меня в ступор, и я не мог придумать ничего лучше, чем не раздражать её своим заикающимся голосом, боялся сорваться и начать порывисто обнимать и прижимать к себе, осыпать её лицо и руки поцелуями из страха, что её может не быть рядом. Я молчал…

Комментарий к Глава 14 Простите, что мрачновато, но без больницы никак)

====== Глава 15 ======

МИРА.

- Ты знаешь, каково это, когда тебя исключают из реальности нормальных людей?

- Ты нормальная, – пытается спорить со мной.

- Что меня отличает от инвалида? – начинаю раздражаться я. – То, что у меня есть ноги и руки, я могу ходить, и почти независима в физическом плане? Это? Это, делает меня дееспособной. – Я не знаю, сколько мы просидели с Владом в оглушающей меня тишине, прежде чем я сорвалась и начала выплёскивать весь накопившийся негатив на него. ОН. Больше всего меня выводило из себя Его поведение. Я не понимала его, единственное, что смогла выяснить – это свою очередную ошибку, брат не противился меня, но его отношение ко мне изменилось, я это чувствовала, но что это значило, я не знала.

- Прекрати, пожалуйста, – голос был упавший и умоляющий, но я не могла остановиться, я не делала этого специально, я просто хотела выговориться.

- Уходи, – пробормотала я, собирая последние крупицы силы воли, чтобы не заплакать, поэтому отвернулась к окну. Снова эта тишина, давящая, душащая, невыносимая… и горячие руки, вдруг притягивающие меня за плечи и заключающие в спасительные от одиночества объятия.

- Прости, – начинает шептать мне в волосы брат, – прости меня, … говори мне что хочешь, что пожелаешь, говори, а я буду слушать. Только, … только не плачь, – это было лишним, я всё-таки не выдержала и уже плакала в его дорогую, пахнущую братом и его парфюмом рубашку. Его слова возымели обратный эффект, теперь я плакала в голос, беспомощно цепляясь в ткань его рубашки на спине, брат как-то вымученно застонал, а я только крепче вцепилась в него. В объятиях Влада я чувствовала себя удивительно защищённой и… нужной. Нужной этому человеку, моему брату. Которого ненавидела. Думала, что ненавижу.

- Тише, тише, – не оставляет попыток успокоить меня Влад, а я лишь беспомощно киваю ему в плечо, неуверенно, действительно пытаясь унять слёзы. Осторожные поглаживания брата потихоньку расслабляют меня, и я почти засыпаю, точнее, переношусь в другую реальность при этом, оставаясь в сознании, в реальность, где я по-настоящему живая, обычная,… нормальная. И это приятное и немного щекочущее мою истерзанную запертую душу чувство дарят мне его руки – сильные, горячие, родные.