Мишель Бюсси
Не забывать никогда
Артуру, которому завтра — 18!
Вы заметили на обрыве хорошенькую девушку? Не протягивайте ей руку! Могут подумать, что это вы столкнули ее вниз.
13 июля 2014 года
Кому:
Научно-исследовательский институт судебно-медицинской и криминалистической экспертизы (НИИ СМКЭ)
Лаборатория идентификации жертв катастроф
Заведующему Ж. Кальметту
От:
Национальная жандармерия,
Территориальная бригада коммуны Этрета,
Департамент Приморская Сена
Лейтенанта Б. Донадье
Господин Кальметт,
Ночью 12 июля 2014 года, около 2 ч. 45 мин., возле населенного пункта Валлез д’Этиг, расположенного в трех километрах к западу от коммуны Ипор, произошло обрушение толщи скалистого берега, от которого отделился и рухнул блок объемом примерно 45 000 кубических метров. Такого рода нарушения устойчивого состояния известнякового массива на нашем побережье не редкость. Помощь, прибывшая на место менее чем через час, констатировала, что в результате обрушения никто не пострадал.
Людей под обломками не оказалось, но спасатели обнаружили странную находку, которая, собственно, и побудила написать это письмо. Среди громоздившихся на берегу меловых глыб нашли останки трех человек.
Жандармы, прибывшие на место происшествия, не обнаружили поблизости ни одежды, ни личных вещей, позволявших идентифицировать останки. Можно предположить, что речь идет о спелеологах, попавших в скальную ловушку, так как карстовые пещеры в известняке, из которого сложены здешние скалы, давно облюбовали поклонники подземных прогулок. Однако за последние месяцы и даже за последние годы к нам не поступало ни одного сигнала о пропавших спелеологах. Возможно, останки пролежали в земле много лет, но, насколько возможно оценить без специальной экспертизы, они кажутся не слишком давними.
Хотелось бы уточнить, что обнаруженные в результате обрушения кости разбросало по берегу в радиусе примерно сорока метров. Следственно-розыскная судебная бригада, присланная из департамента полковником Бреденом, приступила к сбору разрозненных частей скелетов. Ее предварительные выводы совпадают с нашими: не все кости одинаковой сохранности, и создается впечатление, что смерть настигла свои жертвы в разное время, с промежутком в несколько лет. Причина гибели людей пока не установлена, однако при первичном осмотре костей и черепов следов травм, способных повлечь за собой смерть, не обнаружено.
Не имея ни малейшей зацепки для начала расследования, мы не в состоянии начать процесс идентификации, ибо не представляем, ни что произошло до гибели этих людей, ни что после. Вопросы остаются открытыми: кто эти трое? Когда они умерли? Какова причина их гибели?
Разумеется, находка вызвала множество пересудов среди местных жителей, переживающих в последние месяцы трагические события, на первый взгляд не имеющие отношения к обнаружению останков трех неизвестных.
Понимая, какое множество срочных дел находятся на контроле в Лаборатории и сколь велико горе семей, ожидающих официального установления личностей своих скончавшихся близких, я тем не менее позволю себе настоятельно просить вас дать распоряжение подчиненным вам службам, чтобы те в виде исключения срочно приступили к экспертизе вышеозначенных останков.
С уважением, Лейтенант Б. Донадье.
19 февраля 2014 года.
— Осторожно, Джамал, трава на склоне скользкая.
Накинув плащ, Андре Жозвиак стоял у дверей своей гостиницы-ресторана «Сирена» и чувствовал, что его благоразумный совет, похоже, уже неуместен. Ртуть в термометре, висевшем над меню, усиленно стремилась пересечь нулевую отметку. Ветер практически стих. Кованый флюгер в виде маленького парусника, закрепленный на одной из выступавших балок фасада, был недвижен, словно заледенел за ночь.
Андре Жозвиак наблюдал, как на его глазах на берегу занимался день: таяла тонкая корочка льда, покрывавшая машины, припаркованные перед казино; дрожала, постукивая друг об друга, крупная галька, напоминавшая яйца, отложенные гигантской хищной птицей. На востоке только что пробудившееся солнце лениво поднималось над морем, выкатываясь из-за голой скалы, высившейся в Пикардии, в сотне километров от здешнего пляжа.
Джамал шел мелким шагом. Андре видел, как он миновал казино и начал штурмовать подъем улицы Жан-Эли. Сцепив пальцы, хозяин гостиницы подул в ладони, согревая их. Пора подавать завтрак немногочисленным постояльцам, проводившим зимний отпуск на берегу Ла-Манша. Поначалу он считал этого молодого араба-инвалида чудаком: тот каждое утро совершал пробежку по туристической тропе, одинаково ловко двигая как собственной мускулистой ногой, так и протезом, завершавшимся стопой из углепластика, ввинченной в кроссовок. Сейчас он испытывал к нему подлинную нежность. В возрасте Джамала, иначе говоря, когда ему еще не было тридцати, Андре каждое воскресенье по утрам отмахивал сто километров на велосипеде — Ипор–Ивето–Ипор, в полном одиночестве, и те три часа, что занимала дорога, никто не полоскал ему мозги. Поэтому, когда чумовой парень из Парижа на своей силиконовой ноге каждый день с первыми лучами солнца отправляется потеть в здешние долины, он его понимает.
Тень Джамала крадучись мелькнула на углу лестницы, ведущей наверх к скалам, и быстро исчезла за мусорными контейнерами казино. Хозяин «Сирены» вышел на улицу и закурил «Винстон». Несмотря на холод, не он один рискнул высунуть нос на улицу. Вдалеке по мокрому прибрежному песку шла почтенная дама с маленькой смешной собачкой на бесконечном поводке. Дерзкий песик, напоминавший игрушку на батарейках с дистанционным управлением, истерически тявкал на пролетавших чаек. В двухстах метрах от дамы, возле воды, засунув руки в карманы потертой коричневой кожанки, стоял высокий субъект и вызывающе глядел в морскую даль, словно намеревался взять реванш над горизонтом.
Затушив окурок, Андре вернулся в гостиницу. Он не хотел, чтобы его увидели в домашнем костюме, небритым и непричесанным, похожим на доисторического человека, вылезшего из пещеры, которую много лет назад покинула мадам Кроманьон.
С регулярностью метронома Джамал Салауи взбирался на самый высокий скалистый берег в Европе. Сто двадцать метров. Когда последние виллы остались позади, дорожка сузилась до пешеходной тропы. Вид открывался до самого Этрета, на десяток километров вдаль. В конце прибрежной полосы Джамал заметил две фигуры: старушку с собачкой и мужчину, стоявшего лицом к морю. Три чайки, напуганные пронзительным тявканьем пуделя, внезапно вылетели из-за скалы и, опережая его, с десяток метров летели у него над головой.
Первое, что заметил Джамал после указателя на кемпинг «Риваж», был красный шарф, зацепившийся за натянутое по краю поля ограждение, словно свидетельствуя об опасности. Это была первая мысль, что пришла Джамалу в голову.
Опасность.
Напоминание о камнепаде, наводнении, сдохшем звере.
Затем новая мысль. Это всего лишь шарф, зацепившийся за колючую проволоку, шарф, потерянный кем-то из отдыхающих и занесенный сюда морским ветром.
Он задумался, стоит ли прерывать привычный размеренный шаг и выгибать шею, чтобы рассмотреть ставший игрушкой ветра кусок ткани? Если бы он тогда продолжил свой путь, все пошло бы по-другому, все повернулось бы иначе.
Но Джамал замедлил ход, а потом и вовсе остановился.
Шарф, похоже, совсем новый. Ярко-красный, огненный. Джамал пощупал его, вчитался в этикетку.
Кашемир. Фирма «Берберри»… Да, за этот клочок ткани отдали небольшое состояние! Аккуратно отцепив шарф от проволоки, Джамал подумал, что надо бы немедленно отнести его в «Сирену». Андре Жозвиак знает в Ипоре всех и сможет узнать, кто потерял шарф. А если хозяин не найдется, Джамал оставит его себе. Продолжив бег, он одновременно поглаживал мягкую ткань. Когда он вернется в Ла-Курнев, в свой квартал-4000, то вряд ли станет носить его со спортивным костюмом. Кашемировый шарф за пятьсот евро — да за такой убиться можно! Наверняка в квартале найдется хорошенькая девушка, готовая обмотать им свою нежную шейку.
