- Что за концерт, Янка? А ну, кончайте! Чего вы дразните фашистов?
- А черт с ними, - равнодушно ответил Янка. - Пускай разбрасывают металл, не жалко! - И, прищурив глаз, лихо запел:
Фриц орет:
- Капут, капут!
Яйки, млеко не дают,
Бьют нас в поле,
Жмут в лесу,
Ног домой не унесу!
Огромная мина ударилась в ствол сосны. Сизый дым гремящим фонтаном брызнул вверх, окутывая крону. Острый обрубок дерева просвистел в воздухе и, наискось распоров мех двухрядки, упал к ногам гармониста. Двухрядка замолкла. Янка крепко выругался, сжал кулак и сердито помахал им в сторону немцев.
- Так их, так! - давясь от смеха, выкрикивал Омельченко. - Сходи-ка к ним, Янка, набей поганые морды.
- Пошел к чертям! - огрызнулся Корень.
- А ты не злись, - улыбнулся Смугляк. - Хорошо, что мех, а не брюхо распороло. Думать нужно было.
- Жалко, гармонь покалечили, - бурчал Янка. - Ну, подождите, гады, я в долгу не останусь: все ваши губные гармошки перековеркаю. Надо же угодить прямо в мех. Идем в землянку, Коля!
Навстречу ему вышел Омельченко с балалайкой.
- Не сдавайся, Янка, - лукаво проговорил он. - Бери вот и наигрывай, чтобы никакого перерыва не было.
Янка рассмеялся.
В этот же день, под вечер, на переднем крае произошло еще одно необычное событие, восхитившее всех стрелков роты и воинов соседних подразделений. Янка Корень и Коля Громов несли дежурство на огневой точке. Они лежали возле пулемета под укрытием, наблюдали за поведением противника, изредка обстреливая его траншеи. Разговаривая, Янка вдруг заметил огромного кабана в самом низу лога. Животное с двумя черными пятнами на спине совершенно спокойно подходило к ручью, видимо, напиться. У Янки заблестели глаза.
- Смотри-ка, Николай, какое мясо гуляет! Пусти очередь... Вот жаркое будет!..
Громов поставил нужный прицел и дал короткую очередь. Кабан высоко подпрыгнул и упал. Это заметили не только соседи по переднему краю, но и немцы с противоположной стороны. Через несколько минут солдаты левого и правого флангов попытались проползти к кабану и уволочь его. Фашисты сразу же обнаружили их и открыли сильный прицельный огонь из пулеметов. Пехотинцам пришлось вернуться. Громов почесал нос.
- Попробуй-ка возьми его!..
- Возьмем, Коля! - заверил товарища Янка. - Как только потемнеет, и кабан будет у нас. Даю честное слово!
И действительно, утром кабан лежал уже возле ротной землянки. Рядом на пенечке сидел восторженный Корень, оттачивая нож, чтобы хорошо разделать тушу. В это время из штаба полка вернулся Смугляк, которого вызывали для отчета. Увидев огромного кабана и радостного Янку, он удивился: откуда такая добыча? Янка подробно рассказал ему все, как было, и начал разделывать кабана. Смугляк недовольно взглянул на него:
- Рискуете жизнью, герои!
Янка и Коля промолчали.
Но фашисты не могли простить советским солдатам вчерашнего вызывающего веселья и уноса кабана. Ровно в два часа ночи они организовали вылазку - решили захватить "языка". Оставив свои траншеи, вражеские разведчики обошли наше передовое охранение и направились к переднему краю роты, туда, где вчера так весело и задорно распевала гармоника. Ракеты тускло освещали местность. Сырая и туманная ночь сопутствовала фашистам. Они были уже в двадцати метрах от цели, когда часовой и наблюдатель роты Смугляка услышали шорох и одновременно дали сигналы тревоги:
- По-мес-там!
Фронтовики выскочили из землянки. Смугляк бессознательно схватил чью-то саперную лопату и очутился у ниши, где хранились противотанковые и противопехотные гранаты. Несколько фашистов уже спрыгнули в траншею. Завязалась жестокая борьба. Здоровенный немец с тесаком в руке бросился на Смугляка. Но гвардии младший лейтенант ловко уклонился от удара и со всего плеча рубанул долговязого фашиста по голове лопатой.
Дрались врукопашную, молча и жестоко. Смугляк слышал только храп и тяжелое дыхание. И тут в темное небо, словно золотые брызги, поднялись ракеты. Передний край осветился. В эту минуту Смугляк оглянулся. Недалеко от себя, внизу, он увидел Янку и фашиста. Они яростно избивали друг друга, падали, поднимались снова и снова дрались. Смугляк поспешил на помощь товарищу. Но Корень уже улучил момент, сорвал с пояса гранату и наотмашь с такой силой ударил фашиста, что вывихнул себе руку.
- Лежи, стерва! - почти прорычал он.
На флангах, слева и справа, послышались выстрелы и разрывы гранат. В бой вступили соседи роты. Фашисты не выдержали. Бросив убитых и раненых, они стали отходить к своим траншеям. Перестрелка нарастала. Несмотря на туманную ночь, пулеметчики роты Смугляка метким огнем сопровождали врага до самых его укрытий. "Языка" фашистские разведчики не захватили, но своих оставили.
Янка Корень вернулся в землянку окровавленный и злой. Рука сильно болела. Он ожидал насмешек со стороны товарищей, но все молчали, занимаясь своим делом: одни проверяли оружие, другие рассматривали ссадины на руках и на лицах. Янка пробрался в угол и притих, поглаживая огромную шишку на своей голове.
- Мужай, Янка, - вдруг проговорил неугомонный Коля Громов, - мех у гармошки залатаем, а шишка твоя сойдет.
И все рассмеялись.
*
На следующий день утром, совсем неожиданно, Янку Корня, не раз проявившего себя в боях, по распоряжению командира полка направляли в дивизионный дом отдыха. Смугляк радовался. Он любил Янку как человека и высоко ценил его как воина. Проводив товарища за пригорок, Михаил крепко пожал ему шершавую руку и сказал от души:
- Отдыхай, Янка, я очень рад за тебя!
- Не по душе мне этот отдых, - признался Корень. - Ребята будут в траншеях сидеть, а я физиономию наедать. Что за предпочтение мне? Но приказ есть приказ. Берегите себя, товарищ гвардии младший лейтенант. Фашисты опять что-то замышляют.
- Знаю, Янка. Полезут - встретим как нужно.
Дивизионный дом отдыха размещался в лесу, на возвышенности, в двух небольших домиках бывшей колхозной бригады. Место чудесное. В лощине протекала спокойная речушка, на юг и на запад открывался великолепный вид на поля, а на восток протянулся луг - широкий, бесконечный. И кто бы мог подумать, что отсюда до переднего края всего четыре километра. Обслуживался дом отдыха силами одного медсанбата. Сюда прибывали фронтовики со всех подразделений дивизии, не имеющие серьезных ранений, но чувствовавшие большую физическую слабость. Они отдыхали десять-двенадцать дней, отмывались от окопной грязи, свежели и потом снова возвращались в свои подразделения.
Янка добрался к дому отдыха в полдень. Дежурная медсестра Фаина Михайловна Прошина - энергичная, высокая женщина лет двадцати шести, с рыжими, красивыми завитушками - записала фамилию прибывшего, поставила дату, заполнила нужные графы и, закрыв тетрадь, мягко проговорила:
- Теперь идите к банщику. Пока вы помоетесь, он прожарит ваше обмундирование и белье в дезкамере.
- А у меня насекомых нет, - улыбнулся Янка.
- Все равно, товарищ Корень, - тряхнула кудряшками Фаина Михайловна. - Такой порядок у нас. А про себя подумала: "Веселый мужчина".
Янка подморгнул Фаине Михайловне и, поставив автомат, молодцевато вышел в двери.
Как обычно, после ужина отдыхающие читали свежие газеты, слушали радиопередачи. В этот вечер Москва транслировала концерт для фронтовиков. Выступали лучшие артисты столицы. Они исполняли народные песни, читали отрывки из художественных произведений. Янка сидел возле приемника, положив подбородок на согнутую правую руку. Лицо его было загорелым. Свет ярко и мягко освещал комнату, и на груди Янки внушительно поблескивали две медали "За отвагу". Отдыхающие с завистью глядели на грудь Корня, вполголоса перебрасывались словами и снова слушали передачу.
Ровно в десять часов начали передавать сводку "Совинформбюро". Диктор читал не спеша, выразительно. Вошла Фаина Михайловна и села напротив Янки, с другой стороны стола. Она всегда внимательно слушала сводки о продвижении наших войск. Но на этот раз коротко передавали информацию о боях местного значения и о поисках разведчиков. "На одном из участков фронта, - басил диктор, - воины стрелковой роты отбили вылазку немцев, нанеся им тяжелые потери. После короткой схватки фашисты отступили, оставив на поле боя четырех убитых и двух раненых. В этом бою особенно отличились гвардии младший лейтенант Михаил Смугляк и командир отделения прославленный пулеметчик Янка Корень. За проявленное мужество гвардейцы представлены к правительственной награде".
