Он не убивал их, не калечил, но…

Вряд ли бы нашёлся кто-то, желающий повторить печальный опыт.

Все, кто ловился на господина адвоката в былое время, не подозревали о его пристрастиях. Реальность готовила для них немало открытий, как чудных, так и не очень. Всё-таки второе. Пистолет, приставленный к голове или засунутый в рот, палец на спусковом крючке, надсечки на коже, сделанные лезвием, оставляющим после себя кровь на простынях… И винить некого.

Сам решил пойти с этим мужчиной.

Сам согласился.

Сам предложил.

Всё сам.

Кто бы подумал, что за маской респектабельного человека, скрывается монстр?

Рэймонду и думать о предпочтениях не нужно было. Он знал всю подноготную Нормана. Изучил его досье в мельчайших деталях, разобрал, посмеялся над несовпадением формы и содержания.

Человек, играющий — как будто — на стороне закона. На практике нарушающий его с завидным постоянством и не видящий за собой вины.

Второй в жизни Рэймонда адвокат.

Первый был мягок и нежен в постели.

Второй — полная противоположность.

Но, в данном случае, Рэймонд до постели добираться не собирался. Впрочем, сообщать эту новость Норману Рэймонд тоже не планировал.

Многие знания — многие беды.

Причина веселья Рэймонда заключалась в его осведомленности об истинных целях своего пребывания здесь. Он в отличие от большинства тех, кто находился в зале, размышлял не о сексуальных фокусах, на которые каждый из них горазд, а о том, как лучше провернуть трюк с убийством, и где проще застрелить Нормана. То ли замочить в сортире, не тратя время. То ли раскрутить его на номер в отеле и грохнуть там. То ли добиться высшей степени поощрения и получить доступ в секретную квартиру, куда примерный семьянин таскал своих несчастных куклоподобных мальчиков, подцепленных в разных заведениях города.

В приоритете стоял последний вариант.

Но Норман был непредсказуем в этом плане. Задуманное могло получиться, а могло и нет.

Обмен взглядами прекратился.

Стоило завершать подготовительные работы и переходить к решительным действиям.

Пробиться к барной стойке и попросить что-нибудь освежающее, обмахиваясь ладонью.

Рэймонд подхватил бокал с коктейлем. Поднёс его ко рту. Прихватил губами трубочку, делая вид, что пьёт. Одна видимость. В реальности — ни глотка.

От него не остался незамеченным жест бармена, подлившего что-то дополнительное, не включённое в состав предложенного коктейля, в бокал.

Прошлое клофелинщика дало о себе знать, позволив отследить чужие манипуляции с предложенным напитком, а информация, почёрпнутая из собранного досье, окончательно расставила всё по своим местам. Микроскопическая доля наркотического препарата — первый подарок от мистера Мастейна для очередной куколки, что вскоре окажется в его постели, безвольная и потрясающе беззащитная, неспособная на активное сопротивление.

Поставлено на поток, никем не пресекаемо.

Причина? Есть.

Вы сомневались?

Человек, работающий на Волфери.

Этим всё сказано.

Даже если половина посетителей передохнет от таких манипуляций, в прессе не вспыхнет скандал. Всё замнут сразу, на старте, тормознут и не дадут хода. Тот, кто служит Волфери верой и правдой, достоин поощрения.

Рэймонд усмехнулся.

Веселили его не порядки Наменлоса. Веселило новое открытие.

Ему подмешали что-то в напиток. Считай — клюнули.

Значит, дело за малым.

Последний штрих, нанесённый на холст алой краской. Последние недостающие детали, необходимые для создания шедевра, потрясающего воображение.

Нужно только остаться наедине с героем-любовником и всадить в него несколько пуль. Без жалости, без сомнений, без напрасных переживаний. Он того заслуживает в полной мере. Заслуживает безоговорочно.

Главное, чтобы в процессе не дрогнула рука.

У него она давно не дрожит.

*

— Детка, тебе помочь?

— Не стоит. Сам как-нибудь справлюсь.

Иногда он подумывал о том, что коллекционирование предсмертных высказываний жертв могло бы стать довольно занятным хобби, а главное — необычным. Завести себе красивый альбом, научиться каллиграфии и записывать каждое изречение, пока оно не выветрилось из памяти, выделяя для каждого отдельную страницу. Ставить рядом с высказыванием инициалы, перечитывать под настроение, резюмируя, каким стал последний момент в жизни того или иного человека.

Останавливало осознание, что большинство высказываний будет схожим между собой. Мало кто, уходящий на тот свет не фатальной, а насильственной смертью выдавал саркастические, ироничные и остроумные фразы, достойные того, чтобы о них вспоминали веками потомки.

Ну что примечательного он мог занести в альбом теперь?

Наменлос. Конец года 2016-го — начало 2017-го.

Список жертв и их слова.

Уитмар Леган в последние секунды жизни красноречием не блистал. Он изумлённо смотрел на Рэймонда, стоявшего рядом с кроватью с пистолетом в руке. Приоткрыл рот от удивления, сомневаясь, что зрение не подводит, а потом, когда немая сцена завершилась, только и успел выдохнуть:

— Ты.

Брайан Скайфорд кричал «нет» безвестным голосом, позволив на практике убедиться в том, что эмоциональная окраска играет немалую роль, и каждое слово можно произнести по-разному, расписав его, как минимум, десятью оттенками. Угроза, мольба, попытка давить на жалость, отрицание очевидного и неизбежного, страх, отчаяние… И многое-многое другое.

Норман Мастейн предложил помощь детке, закрывшейся в ванной под предлогом того, что ей немного жарко и нужно умыться. Видимо, господин адвокат всерьёз озадачился происходящим, моментом вспомнив о методах, с помощью которых не столько ломал, сколько предупреждал сопротивление. В голове его, возможно, промелькнула мысль о побочном эффекте жидкого экстази, а ещё о том, что у «детки» могла проявиться непереносимость данной вещи, и страстная ночь вот-вот обернётся катастрофой, когда вместо горячего любовника в постели окажется стремительно остывающий труп. Остановка сердца за считанные секунды, если перешагнуть тонкую грань. Доза не меняется от раза к разу, но индивидуальные особенности организма никто не отменял. Риск ошибиться и оступиться есть всегда. А если идти по накатанной дороге, не пытаясь совершенствовать систему, провал обеспечен.

Детка откидываться и экстренно отчаливать на тот свет не торопилась, хотя, идею с одним выжившим одобряла, собираясь всячески способствовать развитию событий в подобном ключе. Смотрела на себя в зеркало, отмечая немного потёкшую тушь и размазавшиеся тени, ехидно улыбалась и сильнее сжимала в ладони рукоять пистолета, отсчитывая секунды до того, как откроется дверь.

Норман ожиданий не обманул — пригласил к себе.

Оплатил коктейль и уже в машине пытался добиться ответных услуг. Получил минимум из обширной программы.

Рэймонд его даже не целовал.

Глупо целовать жертву.

Зачем?

Облегчать работу ищейкам, оставляя на коже немного своей ДНК?

Ещё чего.

Рэймонд всё время был начеку, продумывая дальнейшие действия на несколько ходов вперёд и намереваясь выиграть начатую партию всухую.

Норман млел и гладил его колено, поднимаясь всё выше и выше, касаясь бедра и планируя в самое ближайшее время запустить руку в штаны.

Первое, что бросалось в глаза, стоило переступить порог квартиры — фотографии, украшавшие стены.

Не эротика — чистейшей воды порнография.

Обнажённые тела, безумные совокупления, совершённые в самых разнообразных комбинациях.

Привет, Янис, давно не виделись, так и рвалось с языка Рэймонда при взгляде на снимки.

Эти работы принадлежали кому-то другому, но навевали воспоминания о прошлом в бешеном темпе.

Рэймонд внимательно осмотрелся по сторонам, оценивая обстановку.

Секретная квартира для встреч, где есть всё необходимое для того, чтобы довести очередного мальчика до нервного тика, боязни своей тени и многочисленных проблем, связанных с сексуальной сферой. Сложно поспорить с тем, что есть любители подобной «любви», для которых ганплей и бладплей — явление повседневное, почти привычное и активно практикуемое.