– Тише, милая, – голос был незнакомым, и Алиса испытала нарастающую панику.

– Больно.

– Потерпи, скоро все пройдет. – На лоб легла прохладная рука. Алиса почувствовала, как снова проваливается в яму.

На этот раз дна удалось достичь быстрее, но больше не было спасительной темноты: из трещин в стенах лился едва различимый свет, а тишина не казалась абсолютной.

Позже папа рассказывал, что Алиса потеряла сознание, когда их бросила мама, и почти месяц не приходила в себя. Врачи пожимали плечами, не находя патологий.

– Девочка не хочет выходить из своего состояния, – виновато объяснял молодой доктор и добавлял: – Защитные реакции мозга не изучены полностью. Кто-то просто замолкает, реагируя на стресс, кто-то начинает много есть, а ваш ребенок спит. Конечно, назвать данное явление сном можно лишь условно, но она совершенно здорова и вам остается только ждать, когда ваша дочь сама решит вернуться.

В следующий раз она пришла в себя уже дома. Боль верным псом улеглась у порога, не ушла, просто притаилась: прядет ушами, смотрит через полуопущенные веки и напоминает о себе слабым рыком, приподняв верхнюю губу.

В комнате Алиса оказалась одна. На тумбочке горел ночник – папа всегда оставлял светильник включенным, пока она не засыпала – разгоняя по углам тени. Они так и не добрались до нее: ни там в яме, ни теперь.

Где-то в глубине квартиры работал телевизор, с улицы раздавались крики, а в нос настойчиво пробирался запах хвои и мандаринов. Алиса опустила босые ноги на пол, утопая ступнями в высоком ворсе ковра. Попыталась осторожно встать и сразу плюхнулась обратно на кровать. Голова кружилась, а притаившаяся боль задрала клыкастую морду, предупреждающе зарычала.

Вторая попытка была куда удачнее, и, прежде чем упасть, Алиса смогла преодолеть больше половины пути. Ковер смягчил падение, было совсем не больно, скорее обидно.

Когда пальцы наконец коснулись дверной ручки, девочка почувствовала прилив сил, уверенно потянула дверь на себя.

Папа спал в кресле перед включенным телевизором. В углу стояла неукрашенная елка. Раньше они наряжали елку втроем. Папа доставал с антресолей большую коробку с игрушками, и начиналось волшебство. Кроме шаров и шишек, мама всякий раз вешала на колючие ветки самые настоящие мандарины, которые потом можно было срывать и есть. Затем папа поднимал Алису на руки, и она торжественно водружала на верхушку звезду.

Теперь же елка была похожа на бедную падчерицу, которую злая мачеха выгнала под Новый год из дома: неопрятная, всеми забытая. Старая коробка с украшениями так и осталась пылиться на антресолях. И лишь на самой нижней ветке висел одинокий мандарин.

Алиса подошла к елке осторожно, чтобы не разбудить папу, присела на пол, протянула руку к оранжевому фрукту и в этот момент услышала шорох за спиной. Девочка вздрогнула и обернулась. В проеме двери стояла темная фигура: свет бил ей в спину, поэтому невозможно было разобрать лица, лишь очертания силуэта: невысокая, стройная, с пушистым ореолом волос.

– Мама? – Сердце девочки екнуло. – Мамочка, ты вернулась!

Она вскочила на ноги, едва не споткнувшись, подбежала, но обняла колени совершенно незнакомой женщины. Почувствовав, как чужая рука гладит ее по голове, Алиса отшатнулась, натолкнувшись спиной на препятствие. В ту же секунду пол провалился, а потолок, наоборот, приблизился настолько, что – протяни руку, и можно коснуться беленой поверхности. Алиса с тоской посмотрела на сиротку-елку и вдруг подумала, что они с ней очень похожи. Она все поняла, не глупая. У Мишки Спиридонова дома было точно так же. Только его мама умерла, и папа через некоторое время привел новую тетеньку, которая теперь заставляет Мишку называть мамой ее.

– Солнышко мое, ты проснулась! – Папа кружил Алису по комнате, подбрасывал в воздух и тут же ловил, прижимал к груди, будто боялся, что она исчезнет. А Алиса скучала по своей уютной яме, она все еще хотела вернуться в ее спокойное нутро. – Как же ты меня напугала! Я не хотел встречать Новый год без тебя.

Уже через пять минут на полу возле елки стояла раскрытая коробка с игрушками. Папа достал первый шар и, улыбаясь, протянул его Алисе. Вместо того чтобы взять предложенное, девочка подошла к мужчине совсем близко и прошептала на ухо:

– Мама ведь вернется, не заставляй меня называть так чужую тетеньку. У Мишки все по-другому, и он вообще дурак. Обещаешь?

Папа посмотрел на застывшую в дверном проеме женщину. Алиса проследила за его взглядом и заметила, как та едва уловимо улыбнулась и кивнула.

– Пойми, золотко, – папа положил шар обратно в коробку, – у взрослых все очень сложно. Оксана, – он замешкался, – тетя Оксана хорошая. Скоро к нам приедет ее сын Вадим, ты обязательно с ним подружишься.

– Игорь, – вмешалась в их разговор молчавшая до сих пор женщина, – уже половина двенадцатого, давайте скорее нарядим елку и сядем за стол, у меня все давно готово. И моего сына зовут Влад. Пора бы уже запомнить. – Последние слова она произнесла сквозь зубы, будто пыталась проглотить невкусную конфету.

Чтобы сгладить неловкость, женщина схватила первую попавшуюся игрушку из коробки и торопливо прицепила ее на ветку. Петелька, удерживающая серебристую шишку, соскользнула и игрушка с тихим звоном разбилась, разлетевшись на множество осколков. Алиса замерла. Это была любимая мамина игрушка, доставшаяся ей еще от бабушки. Она берегла ее как самое настоящее сокровище, не позволяя никому ее трогать, даже папе.

– На счастье, – неуверенно хихикнула тетя Оксана, заметив напряженные лица Алисы и ее папы. – Да что вы такие кислые? Новый год же! Алиса вон очнулась после месяца сна. Радоваться надо!

Пауза затянулась. Алиса смотрела на разбитую шишку, чувствуя, как в глазах закипают слезы. Противная тетка специально разбила именно мамину игрушку. Она все знала и выбрала именно шишку, несмотря на то что в коробке было полно других украшений.

– Знаешь, Игорь. – Она поднялась с колен, поправила задравшуюся юбку и резко замолчала, сжав кулаки. – Я ухожу! Новый год праздник семейный, вот я и встречу его с семьей.

– Куда ты пойдешь, Оксана! Ночь на дворе, общественный транспорт уже не ходит, а таксисты ломят заоблачные цены. Останься, прошу тебя! – И, повернувшись к дочери, почти выкрикнул: – Алиса, да что с тобой?

Алиса чувствовала стыд, не понимая почему. Она ведь ни в чем не виновата! И ей совершенно не ясно, зачем уговаривать противную тетку остаться, если она сама решила уйти? Одновременно девочка была уверена – папе почему-то очень важно, чтобы гостья осталась. И как бы тяжело ей не было, Алиса тихо попросила:

– Не уходите, тетя Оксана.

На этот раз замолчали уже взрослые. Женщина некрасиво выпучила ярко накрашенные глаза, открыла рот и развела в стороны руки. Папа тут же воспользовался ее заминкой и усадил обратно к елке, сунув под нос небьющийся пенопластовый домик, усыпанный блестками.

– Давайте как-нибудь без меня. – Тетя Оксана вернула домик и стряхнула с рук прилипшие блестки. – Я пока на стол накрою.

Алиса заметила, что папа облегченно выдохнул, но ничего не сказала, и после вялых уговоров женщина все же отправилась на кухню.

Елка получилась чудо как хороша. Вот только единственный мандарин Алиса сняла с ветки и сунула в карман пижамы. Папа все понял, обнял ее и переключил канал на тот, где показывали мультфильм.

Мандарин Алиса положила под подушку и загадала самое главное желание: чтобы мама поскорее вернулась.

…Алиса вынырнула из воспоминаний, точно из холодного озера. В ушах еще плескались обрывки фраз, перед глазами стояли мутные образы из прошлого.

Ее теребила неугомонная Нинка. Девочка что-то тараторила, строя рожи и активно жестикулируя.

– …забирает меня домой! – услышала Алиса окончание фразы, а Нинка уже тащила ее куда-то.

– Нина, подожди! – Девочка вырвалась из захвата и сердито уставилась на подругу. – Я никуда не пойду, пока ты мне толком не объяснишь, что произошло.