Логинов проснулся. Под лапами верблюдов скрипел и осыпался песок. Вдали показалась пара вагончиков.

Метеорологи, мужчины и женщины, играли в мячики. Но по приближении мячики оказались луковицами. Игроки гонялись друг за другом и бросались луковицами. Кинув, не поднимали — брали новые из мешка.

— Что привезли? — спросили они, окружив караван.

— Лук.

— Лука у нас навалом.

— Картошки, консервов…

— Этого добра достаточно.

— Импортную одежду.

— Не носим.

— Батарейки для приемников.

— Батарейки у нас новенькие.

И тут же включили радио на всю катушку. Тишину песков огласили звуки органа, прекрасная музыка словно приподняла Логинова и унесла к небу. Оттуда он видел внизу маленьких людей, кидающихся луковицами.

Подремывали от жары и качки, когда Логинов услышал голос. Поднял голову.

В сторону каравана бежала женщина, падала, кричала, махала руками. Повернули караван ей навстречу. На песке лежала русоволосая девушка в ситцевом платье, обессилевшая от жажды. На незагорелых обнаженных коленях ее сидели мухи.

Хал-ага поплевал в ворот.

Стали рассуждать, как быть.

— Явно черный караван подбросил! — предположил Аман.

— Не поддавайтесь искушению, мужики! — воскликнул радостно Алик, спрыгивая с верблюда.

Но юный Клыч уже помогал девушке приподняться, поил водой. Девушка тянулась к фляге, Клыч отводил.

— Ну, дай! Еще один глоточек! — молила она, глядя на юношу с упреком. — Ай! — махнула потом рукой.

Хал-ага отошел подальше от молодежи, сел на песок и погрузился в себя.

— Надо оставить ее здесь, иначе влипнем в историю, — сказал Аман Логинову.

— Соображаешь, что говоришь?

— Довезем до ближайшей кошары и баста, пойду скажу старику!

— Как вас зовут? — спросил ее Алик.

— Наташа.

— Я — Алик. А этого бородача — Логинов, а того — Аман…

— Да погоди ты, — перебил его Логинов. — Представиться еще успеешь. Кто вы и откуда, что с вами случилось?

Алику не понравился раздраженный тон Логинова.

— Заблудилась. Увлеклась, далеко ушла от лагеря. У нас где-то здесь — теперь не знаю где — лагерь…

— Кто это вы? — спросил Алик.

— Мы собираем лекарственные травы. Мы — студенты ЛГУ, ботаники. Я искала…

— О, да вы земляки!

— Да? — слабо улыбнулась Наташа. Логинов кивнул.

— Что вы искали?

— Траву, описанную Авиценной. Далеко ушла, потеряла дорогу обратно. Шла, шла, никого, ни души вокруг, ни жилья — ничего! Пить хотелось, устала… А потом услышала звон колокольчиков…

Логинов подошел к Хал-аге:

— Она заблудилась, из лагеря.

— Где ее лагерь? — спросил караванбаши, показывая в разные стороны.

Алик массировал ступни девушке.

— Не надо, спасибо, — отказывалась она.

Клыч не отрывал от девушки робкого взгляда. Она пожала плечами.

— Во-о, хорошо? Сейчас усталость пройдет, и снова будешь как серна прыгать! — сюсюкал Алик.

— Дедушка так решил — довезем ее до Серного завода, там разберутся.

— Заботу о Наташе беру на себя, — поднял руку Алик.

— Овцу — волку, — хмыкнул Аман.

Белая верблюдица подошла к Наташе и понюхала ее.

— Ой, мамочки! — взвизгнула девушка от испуга.

— О, сама нашла хозяйку! — сказал Алик. Даже лежащий верблюд был для девушки высок.

— Никогда не каталась на верблюде.

— Вот сейчас покатаешься! Але-гоп! — Алик приподнял Наташу и посадил ее в седло. Ситцевый подол ее взвился в воздухе. Она села боком — обе ноги в одну сторону.

— Садитесь верхом, будет удобнее, — посоветовал Клыч.

Девушка стеснялась. Но потом послушалась, закинула ногу на другой бок животного и бедрами обняла его круп.

Хал-ага встал, отряхнув халат.

Верблюдица наклонилась вперед, потом назад и поднялась. Девушка завизжала.

Она ехала между Логиновым и Аликом. Алик ловко повернулся и сел лицом к ней. Логинов погрузился в работу над заметками и время от времени слышал обрывки их разговоров. Алик рассказывал ей анекдот, она смеялась.

Белобородый старец в рубище, с посохом, стоял на обочине дороги и протягивал руку:

— Люди милосердные и сострадательные, дайте кусок хлеба и глоток воды нищему страннику!

Караван не остановился. Хал-ага проехал мимо нищего так, будто его нет. Проехал мимо Клыч и увидел лукавое лицо. Проехал Алик — увидел бесстрастное лицо. Проехала Наташа — лицо странника оживилось. Проехал Логинов — лицо странника затуманилось. Проехал Аман — лицо странника стало вопрошающим.

— Почему не остановились? Нехорошо ведь!

— Хал-ага, остановитесь! — крикнул Аман.

— Все эти нищие — подпольные богачи. Спекулируют на наших добродетелях. Хал-ага правильно делает, — сказал Алик.

Обернулись. Странник, опершись на посох, смотрел им вслед. Караван остановился. Хал-ага дал знак посадить верблюдов.

Странник медленно приближался.

— Скажи мне, только правду, какое самое сокровенное твое желание? — спросил он у Логинова.

Логинов удивился вопросу, внимательно разглядел странника: ничем не примечательная внешность, в то же время чувствовалась в нем необъяснимая сила.

— Хочу покоя.

— Желание твое осуществится, сынок. Перестанешь страдать и будешь мечтать о страдании.

— А я хочу стать царем! — ответил Алик, смеясь.

— Зачем?

— Жажду наслаждений, что, плохо? Много наслаждений, власти и свободы! Каждый паршивец считает своим долгом поучать меня! Надоело!

— Ты получишь то, что желаешь, и будешь мучиться от отсутствия желаний.

— А какое у тебя самое тайное желание? — спросил странник у Клыча.

— Нет у меня желаний! — Клыч покраснел.

— Так не бывает, человек без желаний — что мертвец!

— Ну, поступить в институт, иметь семью, свой дом!

— Это не самое тайное твое желание, не стыдись!

— А зачем вам? — спросил Клыч с вызовом.

— Не хочешь отвечать?

— Нет.

— Хорошо, тогда я скажу. Ты хочешь то, чего хотят все в твоем возрасте, а в этом нет ничего предосудительного.

— А вам какое дело до меня?!

— Ты горяч, неразумен, весь во власти своей природы. Я на тебя не сержусь. Но учись признаваться в том, что есть в твоей душе, хотя бы себе самому. Хочешь быть мужественным, а сам малодушничаешь!

— А ты? — спросил странник у Амана.

— Я мечтаю о кристально чистом, честном, святом, божественном человеке. Чтобы он всегда был рядом и, общаясь с ним, мы очищались.

— Ты мечтаешь о невозможном, — сказал нищий и повернулся, чтобы отойти.

— Подождите! Почему это невозможно?

— Нет, даже среди лучших, таких людей, кто хотя бы раз в жизни не согрешил. Люди могут вообразить себя совершенными и искренне в это поверить. О людях могут так думать, такая молва о них пойдет, но…

— Самое сокровенное твое желание, девочка? Наташа засмеялась:

— Наверное, выйти замуж, иметь дочку и сына.

— Иншалла, так оно и будет.

Хал-ага угрюмо сидел на земле. Странник подошел к нему. Взгляды стариков столкнулись. Во взгляде старика твердость, убежденность, что-то земное, реальное. Во взгляде странника — пустота, лукавство.

— Вот ты старик…

— Я тебя знаю! Нищий внезапно исчез.

— Это был Хизр, — возвестил Аман. — Каждому смертному он показывается раз в жизни. Нам повезло.

Хал-ага бормотал молитву. Клыч подошел к деду. Потом, бледный, отошел:

— Это — злой дух, он от черного каравана. То, что он предрек, никогда не сбудется. Дед узнал его. А злой дух теряет силу, когда его узнают и называют по имени.

Огромный купол в руинах — гнездовье птиц, обиталище змей и насекомых — стоял на караванном пути.

Логинов пошел смотреть мазар. Напуганные птицы вылетели из пробитых стен. Посредине лежала могильная плита с арабской вязью.

Литератор вышел, красные лучи заходящего солнца ударили в глаза. Подошел к очагу. В казане жарилось мясо.

Его первым пропустили к кувшину. Шумно умыв лицо и руки очень уж скудно текущей водой, Логинов попросил Клыча слить ему на шею: