Дороги снов

Учитель Доо нашел весьма своеобразный способ развития моих семейных талантов. Застав меня за чтением очередного охотничьего трактата, он заметил, что способы выслеживания дичи и преступников мало различаются между собой, и вот уже которую неделю я учился применять на практике изученные теоретические рекомендации. Роль дичи успешно – и с удовольствием – играл Хранитель Сию, передвигаясь по саду то в физическом, то в эфирном теле. Он старательно путал следы, светящиеся синими кляксами в фокусе измененного зрения или вдавленные круглыми неглубокими ямками в землю нашего мира, прятался в высокой траве и скрывался в ветвях деревьев. Я скрупулезно исследовал сад, сканируя все уровни реальности, от тонких энергий до грубых материй, в погоне за хитрой добычей.

Учитель Доо тоже занимался своим любимым делом – вносил хаос в мою и без того непростую жизнь: оставляя тренироваться самостоятельно, он проникал в мою спальню или кабинет и то изымал, то подбрасывал самые разнообразные предметы, иногда даже подозрительно-опасные, вроде окровавленного кинжала. Не знаю, где он его раздобыл. Я должен был проследить пути вторжений, воссоздать траекторию перемещений по комнатам и истребовать похищенное или вернуть подброшенное, хотя иногда Учитель отказывался забирать «подарки». Именно так случилось с деревянным веером. Улыбнувшись, Доо развернул свой: так я познакомился с боевым веером тешань – изящной вещицей, снабженной, однако, стальными спицами и острой режущей кромкой. Мой деревянный, как оказалось, был учебным муляжом, и вскоре Учитель дал первый урок.

Владение веером требовало виртуозного управления телом. Техника работы с ним кардинально отличалась от ухваток, вбитых в детстве наставником по фехтованию мечом. Приходилось переучиваться буквально во всем: стойки, положение кисти, напряжение запястий, направление ударов... Как-то я не выдержал и потребовал от Учителя Доо объяснений.

– Зачем мне это нужно? Благородные мужи владеют мечом, фехтование признано одним из изящных искусств... Я же получаю от тебя не знание коварных приемов, позволяющих победить противника в схватке, а какие-то невнятные общие слова типа «спину ровнее», «ногами работай»! Какой ущерб можно нанести ровной спиной и этой нелепой игрушкой? – я кивнул на резной веер в его руке, еле заметно отливающий сталью на ребрах.

– Мне, конечно, неизвестны последние модные веяния двора, – он лениво раскрыл костяные пластины и пару раз обмахнул разгоряченное упражнениями лицо, – но царедворцы весьма консервативны и далеки от обыденной жизни, как ты сам смог заметить, прикоснувшись к миру простых горожан. Украсив скудость своего существования неисчислимым количеством условностей и ритуалов, они не забывают о безопасности: во дворце никто не имеет права носить оружия, кроме императорской стражи. Веера же испокон веков являются частью придворного одеяния мужчин и женщин, и кто сказал, что их можно использовать лишь для безмолвных бесед на любовные темы?

– О! – мои глаза загорелись: язык любовных бесед показался мне намного более перспективным применением тешаня.

– Научу и ему, – усмехнулся наставник. – Что до нанесения ущерба...

Учитель Доо пожал плечами, со скучающим видом подошел к старой сливе, просунувшей толстую ветку во двор, чуть выставил вперед правую ногу, подпружинил колени и, почти незаметно скрутив бедра, щелкнул по ней сложенным веером. Я еле успел уклониться от острой щепки, просвистевшей мимо виска. С оглушительным треском ветка рухнула, засыпав тренировочную площадку листьями и плодами. Спина Учителя Доо, кстати, осталась абсолютно ровной.

– Не важно какое оружие держат руки: меч, кинжал, кубок с ядом... или нелепую игрушку: «единая нить», – вот рецепт победы. Искусство применения боевого веера почти забыто сегодня, поэтому у тебя будет преимущество перед многими, если не всеми, когда вернешься в замкнутый мир Шести Семей.

Да! Я хотел разить врагов так же красиво, как Учитель Доо сокрушил ветку сливы, поэтому о смене оружия больше не заикался. Оптимистичное высказывание о возвращении предпочел же вообще пропустить мимо ушей.

Песочница пустовала редко. Скорость начертания знаков, контроль над взрывами... я был доволен прогрессом в этом тонком деле. Ежедневные медитации также помогали смотреть на мир свежим взглядом, и все несуразности, непривычности и неясности четко выделялись сознанием, позволяя достаточно успешно решать задания моих столь изощренных в издевательствах наставников. Иногда краем глаза я улавливал призрачное присутствие хранителя места. Гигантская кобра с любопытством следила за происками спевшихся Сию и Доо.

Выбираться за ворота не было ни времени, ни желания. Учитель Доо максимально нарастил интенсивность тренировок и изучения храмового наречия, и я уже мог неплохо на нем изъясняться. Утром осваивал упражнения с боевым веером, а вечерами вел беседы о высоком на древнем языке, выправляя произношение и нарабатывая словарный запас. Мне даже преподали основы сложения старинных баллад, и я немало времени проводил сочиняя пафосные описания великих свершений Хранителя Сию и Учителя Доо на ниве воровства и скрытничества.

Моя одежда для тренировок в последнее время стала подозрительно потрескивать, но я не обращал на это особого внимания: мало ли за какой сучок можно зацепиться, выслеживая Хранителя Сию в саду? Понял, что с ней не все в порядке только тогда, когда прочная домашняя куртка вдруг лопнула по шву на плече, помешав поднести к губам чашку утреннего чая. Неплохо бы обзавестись новой, для чего следовало вновь посетить квартал Ворон. Но простое решение, как оказалось, было не так просто воплотить в жизнь – в негодность пришел весь мой гардероб. Единственная приличная куртка обтягивала торс совершенно неприличным образом, а привезенные из дома новые, еще ненадеванные туфли оказались безнадежно малы. Решив последовать добрым советам, встречавшимся в книгах по домоводству, я налил в туфли воды и сделал несколько шагов по комнате – стопы безбожно ломило. Шипя и прихрамывая, подобрался к зеркалу и попытался взглянуть на себя объективно, будто вижу впервые. Ну что сказать, если не кривить душой? Жалкое зрелище? Нет, душераздирающее зрелище! Запястья по-сиротски торчали из коротких рукавов элегантной куртки для визитов, штанины не прикрывали тощие щиколотки... а уши? Оказывается, они ужасно топорщатся, эти уши! Ладно. Всем не угодишь, мне тем более угодить сложно. Туго затянул в пучок уже изрядно отросшие волосы, воткнул под щегольским углом шпильку, расстегнул верхнюю пуговицу куртки, чтобы воротник не давил шею, и босиком направился к Учителю Доо.

Он все понял без слов. Тут говорить нечего, и так видно.

– Кажется, где-то в глубине квартала, – задумчиво пробормотал он, – была одна забавная швейная мастерская. Если семья мастера не уехала в более приличное место, то нас там смогут удивить.

Я был готов ко всему: и забавляться, и удивляться, – лишь бы снова ощутить себя нормально одетым. Уши бы еще кто-нибудь помог слегка поправить... это я точно размечтался о несбыточном.

Мы уходили от центральных улиц все дальше. Дома превращались в домишки, улицы – в кривые переулки, благородство старины сменялось откровенной дряхлостью. Грязь у обочин, груды мусора на выщербленной мостовой, оборванные серые личности, шмыгающие от дома к дому... день на дворе, а они болтаются без дела? Учитель Доо орлиным взором озирал окрестности в поисках только ему одному известных примет и остановился, наконец, у покосившихся ворот, ничем не выделяющихся среди соседних. На стук долго никто не отзывался, и лишь когда мы собрались уходить, их створки коротко скрипнули. С серостью запущенного грязного дворика почти слился сгорбленный человечек, одетый в засаленный халат. Его лысая голова тряслась, руки судорожно сжимали клюку, глаза подслеповато щурились, а на пергаментном, почти коричневом лице с трудом просматривалась татуировка портного. Меня чуть не сбила с ног вонь дряхлого тела, будто гниющего заживо.