Когда Китаец остался с генералом наедине, то первым делом, улыбаясь, спросил: «А рыба по-мароккански сегодня будет?»

— Ах, ты хитрец, запомнил! Ну, а как же. Моя рыба теперь для тебя, что талисман. Без нее просто не отпущу тебя. Пойдем на кухню, поможешь мне.

— Слушаюсь, мой генерал, — и Китаец шутливо вытянулся по стойке «смирно».

— Нет, — покачал головой наставник. — Больше не генерал. Военный пенсионер, который преподает востоковедение в университете. Думаю, теперь не будет большим нарушением, если ты узнаешь мое имя — Элиэзер Бен-Яаков. Можешь называть меня Лазарь, так в детстве звала меня моя матушка. И Элиэзер поведал, что руководство разведки решило, учитывая особый случай и отступая от общепринятых в разведке правил и инструкций, привлечь его, пенсионера, к разработке данной операции. А вот о том, каких трудов стоило вызвать Волка в ТельАвив, генерал своему ученику рассказывать не стал, ни к чему ему знать все то, что пришлось выслушать Бен-Яакову от высшего руководства.

По всем канонам, писаным и даже неписанным, глубокое внедрение агента-нелегала в чужеродную среду уже само по себе исключало его появление в той стране, где он жил и проходил подготовку. Об этом отставному генералу вынужден был напомнить один из руководителей разведки, еще с десяток лет назад и сам числившийся среди его учеников и работавший под непосредственным руководством Бен-Яакова. Отставной генерал слушал, согласно кивал, но оставался при своем мнении. История мировой разведки знает немало случаев, когда внедренный на долгие годы агент-нелегал, оторванный от родины, с которой подолгу не имел никакой связи, проникался иной идеологией, менял свои взгляды и отношения, а главное — утрачивал веру в свое дело и свое предназначение. И сейчас, когда Волку предстояло раствориться в исламском мире, генерал хотел еще раз увидеть, лишний раз убедиться, насколько крепок духом его подопечный. Позиция генерала возобладала только после, казалось бы, бесконечных дискуссий и обсуждений. Несколько известных корифеев разведки, чье мнение оказалось решающим, поддержали отставного генерала, и лишь тогда специальное подразделение вплотную занялось отработкой маршрута агента от Афганистана до Израиля.

— Роман, а ты не хочешь хотя бы здесь избавиться от своего маскарада? — спросил отставной генерал и Китаец едва сдержался, чтобы не вздрогнуть, до того неожиданно прозвучало имя, которое он даже сам запретил себе вспоминать.

— Ну-ну, — успокоил его Элиэзер. — Прости старику такую вольность, тем более, что я ее себе позволил только наедине с тобой. Скоро явится Марк, так что величать тебя будем только твоим новым псевдонимом, хотя для нас ты по-прежнему остаешься Зээв. Да, по поводу Марка хочу тебе сказать, что это чрезвычайно опытный и настолько же надежный человек, которому ты можешь доверять всецело. Это очень важно, потому что именно он, надеюсь, на долгие годы, стал твоим куратором. Что же касается связных, то не удивляйся, если увидишь в Афганистане кого-либо из старых своих знакомых. Мы учли этот аспект, потому что в той особой обстановке, где тебе приходится действовать, даже самый мудреный пароль может оказаться ненадежным.

— А как быть с инструкторами, которых я должен отправить в Афганистан? — поинтересовался Зээв.

— Над этим работает сейчас целая группа. Сложностей не возникнет, а в детали тебя посвятит Марк. — Но не сегодня. Сегодня мы только ужинаем и отдыхаем. К тому же времени у тебя предостаточно. Ты же не можешь выполнить столь сложную миссию, как вербовка инструкторов, за каких-нибудь два-три дня.

— Но это все детали, — задумчиво добавил Элиэзер. — Я же, пока мы вдвоем, хотел поговорить с тобой вот о чем. Твое внедрение, и это не только мое, но и общее мнение, проходит довольно успешно. Но именно в этом сейчас и сокрыта для тебя и главная трудность, и главная опасность. Ситуация складывается таким образом, что ты теперь очень многие годы будешь действовать самостоятельно, иногда даже без связи. Это вызвано, в том числе, и соображениями твоей собственной безопасности. Но при этом, совершая тот или иной шаг, любое свое действие, ты не имеешь права забывать, какой цели служишь. Всякий раз, когда возникнет ситуация, требующая от тебя, и только от тебя одного, принятия важного решения, ты должен руководствоваться главной целью. Война закончится, как бы долго она ни тянулась. Но теперь уже совершенно очевидно, что останутся люди, которые из всех жизненных навыков овладеют всего лишь одним — убивать. И можешь не сомневаться, желающие объединить их в единую, и страшную силу, тотчас окажутся рядом. Уже сейчас создана международная группа аналитиков, куда вошли и наши специалисты, работающая над этой проблемой. Так вот, их выводы весьма неутешительны. Они прогнозируют резкую активизацию исламских террористических организаций. Не исключают также, что у исламских террористов появится свой, единый, координационный центр, следовательно, и свои лидеры. Вполне возможно, что ими станут люди, которых мы сегодня еще не знаем. Как ты понимаешь, они не явятся из космоса. Они рядом с нами уже сегодня и наша общая задача, твоя в том числе, разглядеть этих людей. Мы не исключаем вероятности, даже скажу больше, полагаем вполне вероятным, что будущие лидеры исламских экстремистов сейчас устремятся в Афганистан. Не исключено, что с кем-то из них тебя именно там сведет судьба. Поэтому будь внимателен к каждому. Общее военное прошлое объединяет людей, в будущем может стать для тебя лучшей характеристикой.

Генерал ненадолго умолк, о чем-то задумавшись, потом продолжил: «Тебе будет трудно, порой невыносимо трудно. Потому что, в отличии от многих других, выполняющих, скажем так, подобную миссию, ты наиболее успешно внедряешься в исламскую среду. И чем глубже ты будешь внедряться, чем больше становиться своим и близким, тем больше будут ждать от тебя решительных и активных действий. А это значит, что каждый раз ты окажешься перед выбором.

Сегодня ни один аналитик не сможет спрогнозировать, какие сюрпризы преподнесет тебе жизнь. Но всегда помни: ты борешься с угрозой, перед которой оказался весь мир. И поэтому твоя миссия благородна, какие бы методы ты не выбрал».

— Значит, цель оправдывает средства?

— Значит, так, — твердо ответил генерал.

…Роман и припомнить не мог, когда за последние годы у него выпадало столько свободного времени. С Марком они встречались ежедневно, но встречи продолжались не более трех-четырех часов. Все остальное время он был предоставлен сам себе. Без устали бродил по Тель-Авиву, съездил в Иерусалим, побывал на Мертвом море и даже, по старой памяти, отправился в сафари, где беззаботно, от души веселясь, бросал апельсины орангутангу-вратарю.

Голуби заполонили весь город. Никогда в жизни не доводилось Китайцу видеть сразу столько голубей, сколько собиралось их на площади перед мечетью в Мазари-Шарифе. Голуби были сытые, каких-то неправдоподобных размеров и ничуть не боялись людей. Когда правоверные собирались на молитву, им приходилось разгонять голубей камнями. Раскормленные птицы неохотно поднимались вверх, всего на несколько метров, но потом опускались прямо на блестящие остроносые калоши, которые перед входом в мечеть оставляли мусульмане. В окрестностях Мазари-Шарифа сформировалась крупная группировка муджахиддинов (буквальный перевод — «борцы за веру» — авт.) Они носили ту же традиционную афганскую одежду, что и подавляющее большинство местного населения — светлые рубахи, просторные парусиновые штаны, черная жилетка, чалма — и внешне ничем не выделялись. Неповоротливое и непривычное русскому уху слово муджахид советские солдаты не выговаривали, называли их реже моджахедами, а чаще — душманами (в переводе с афг. «враг» — авт), или употребляли еще более простое жаргонное слово — духи. Афганцы же советских солдат и офицеров, всех без исключения, вне зависимости от звания, называли «шурави», что, собственно, и переводилось как «советский».