— О твоих успехах мне известно все до мельчайших подробностей, — заговорил генерал после того, как они обменялись приветствиями. Не скрою, меня радует, что наставники особо выделяют твои аналитические способности и прекрасную память. Тренер по рукопашному бою тоже отмечает, что ты заметно прибавил. А вот инструктор по стрельбе тобой недоволен. Стреляет, говорит, он вроде и неплохо, а вот к оружию равнодушен.
— Можно сказать, в точку попал, — не стал ни отрицать, ни возражать Волк. — Оружие никаких особых эмоций у меня не пробуждает.
— Послушай, Зээв. — Конечно, самое сильное оружие разведчика — это его голова. Но тебя готовят к весьма специфической деятельности. И неизвестно еще, в каких передрягах ты побываешь прежде, чем понадобятся твои аналитические способности. Стрельбу подтянуть! — приказным тоном, не терпящим возражений, заявил генерал. — А теперь отправляйся обедать. После обеда займись сбором в дорогу. Завтра утром вы с Галем летите в Европу. Задание получите от меня вечером.
Привыкший за год обучения в школе не задавать лишних вопросов, Волк вышел из кабинета.
Вечером в специальном кабинете, где не было окон, а вместо мебели вдоль стен стояли стеллажи из стальных сейфов, заместитель начальника школы по оперативной подготовке вручил им довольно потрепанные загранпаспорта с изрядным количеством пограничных штампов самых разных стран, а инструктор детализировал задание. Курсантам предстояло вылететь в Вену, там поочередно следить друг за другом, пытаясь, естественно, избавиться от слежки. Кроме этого им следовало познакомиться с одним местным жителем и двумя приезжими, узнать об этих людях как можно больше, а потом изложить в рапорте. Напутствующий их инструктор подчеркнул, что все трое должны быть людьми разного возраста и разных социальных групп.
— Ну конечно, тебе-то в Вене, как рыбе в воде, у тебя с немецким языком полный порядок, — заныл Галь, как только они остались одни. — А у меня сплошные проблемы, терпеть не могу этот немецкий.
— Я думаю, наши начальники и этот аспект не пропустили мимо своего внимания, — задумчиво сказал Волк. — Пойдем-ка лучше в кинозал и закажем фильм-путеводитель по Вене. Не помешает.
Х Х Х
Красавица-Вена очаровала молодых людей. Стояла ранняя теплая осень. Листва с деревьев еще даже желтеть не начала и буйная зелень источала непередаваемые ароматы. В парке Штрауса, где из цветов был выложен гигантский скрипичный ключ, играла тихая музыка, летние кафе были забиты туристами. Галь и Зээв поселились, в соответствии с инструкцией, в разных гостиницах. «Случайно познакомиться» они имели право только через неделю, при условии, что создадут для знакомства вполне естественные обстоятельства.
В первый же день Волк довольно легко обнаружил слежку своего напарника и избавился от нее без всяких затруднений. Потом сам был огорчен и даже несколько растерян, когда Галь, спина которого отчетливо маячила у него перед глазами, вдруг исчез, как растворился. Приятели чередовались в слежке, умело используя все те методы и приемы, которым их обучили в школе, изобретали по ходу собственные. Свое задание они воспринимали скорее игрой, нежели серьезной проверкой собственных возможностей — настолько легко им все удавалось.
В тот день Волк решил непременно съездить в частную картинную галерею Рудольфа Леопольда, которая находилась в седьмом районе Вены. Об этой галерее рассказывали легенды. Поговаривали, что она насчитывает свыше пяти тысяч шедевров мировой живописи, которые оцениваются на сумму свыше ста миллионов долларов. Основу частной коллекции составляли полотна, в годы Второй мировой войны отнятые нацистами у евреев. Леопольд не признавал реституции — то есть возвращения произведений искусства их законным владельцам, а в случае возникновения исков предпочитал расплачиваться деньгами, а не картинами. Волк достаточно много читал о коллекции Леопольда и с утра решил отправиться в венский квартал музеев, где располагалась галерея. Слежку за собой он заметил, едва вышел из гостиницы. Но это был не Галь. Тщедушный человек в неброском твидом пиджаке попадался ему на глаза уже не в первый раз, но всегда в центре города, где толпами гуляли туристы, частенько на глаза попадались одни и те же группы. Позже Волк и сам не мог дать себе ясного ответа, отчего он обратил внимание именно на этого субъекта. Скорее всего, сработала интуиция. Однако сегодня он уже не сомневался: никакого случайного совпадения. За ним следили, и следили достаточно «плотно». Предпринятые попытки избавиться от слежки ни к чему не привели — преследователь возникал снова и снова. Он видел его то в зеркальном отражении витрин магазинов, то обнаруживал на противоположной стороне улицы, якобы внимательно изучающим расписание автобуса. Волк решил не менять своих планов, а заодно проверить, как события будут развиваться дальше. Останавливая такси, он уже практически не сомневался, что от слежки так просто ему не избавиться.
В галере народу оказалось битком и Волк уже было решил, что в этой толчее он сумеет ускользнуть от своего соглядатая, который уже маячил тут как тут. Но если учесть, что следил он, судя по-всему, за ним уже не первый день, значит, ему не составит ни малейшего труда возобновить слежку позже. Следовало придумать что-то более действенное. Решение пришло вскоре, и довольно неожиданно, как только у Волка возникла некая ассоциация.
На весьма специфические занятия по воровскому делу курсанты школы всегда отправлялись, пересмеиваясь. И не столько потому, что шарить по карманам им доставляло удовольствие, а веселясь от предстоящей встречи с «инструктором». Им был бывший вор-карманник, небольшого роста сухонький старичок, ходячий кладезь всяких невероятных и очень забавных историй из жизни преступного мира. При первом знакомстве бывший вор представился странным именем — Березка. Однажды он поведал курсантам такую историю из собственной биографии. Отбывая наказание в одной из тюрем, Березка был направлен в качестве садовника в дом начальника тюрьмы. Скучающей от безделья хозяйке он с ходу наплел какую-то жалостную историю и та, проникнув состраданием к несчастному, принялась собственноручно варить кофе. Кончилось дело тем, что Березка, прихватив из хозяйского шкафа офицерский мундир начальника с многочисленными медалями, был таков. Зачем украл мундир, он потом толком и сам объяснить не мог. Скорее всего, в тот момент на глаза не попалось ничего более ценного. Через несколько часов вор уже был в другом городе, в вокзальном туалете переоделся и, облаченный полицейским офицером, не нашел ничего лучшего, чем отправиться в ресторан. В кармане мундира Березка обнаружил достаточно приличную сумму денег, что сулило ему разнообразнейшие развлечения, к которым так тянулась истосковавшаяся в неволе душа. Погулял он на славу, но под конец ввязался в какую-то совершенно нелепую пьяную драку, которую, как потом с трудом вспоминал, сам же и спровоцировал, требуя, чтобы все мужчины, присутствовавшие в зале, выказывали ему особые почести, а дамы танцевали исключительно с ним, оставив своих кавалеров. В полицейском участке, куда его доставили, все выяснилось мгновенно — оповещение о побеге заключенного и краже им офицерского мундира уже было распространено повсюду. Во всей этой истории Березке было жаль только несчастную женщину — жену начальника тюрьмы, которая, по рассказам, была наказана своим строгим мужем офицерским ремнем.
И вот теперь здесь, в картинной галерее Леопольда, Волк, наблюдая за своим преследователем, поражался его внешнему сходству с Березкой. Цепь случайных, а может, вовсе и не случайных, ассоциаций привела Волка в итоге к принятию совершенно неожиданного решения. Оставалось только выбрать жертву. Но и за этим дело не стало — жертва словно сама предлагала свои услуги. Толстый джентльмен, потея и отдуваясь, то и дело извлекал из кармана брюк огромный носовой платок, вытирал потную шею, лицо, запихивая потом платок куда попало и, извлекая его через мгновения снова. Во время этих беспрестанных манипуляций Волк и заметил в заднем кармане брюк толстяка достаточно внушительных размеров бумажник. Переходя от одной картины к другой, Волк оказался за спиной толстяка. Извлечь из его брючного кармана бумажник и опустить его в пиджачный карман филера было делом мгновения. После чего Волк приблизился к полицейскому, стоявшему у входа в галерею и зашептал ему на ухо:
