Я зажмурилась от дикой, невыносимой боли, проткнувшей меня насквозь, наружу прорвались рыдания.
***
Я больше не могла находиться дома. Двенадцать часов одиночества в доме моего ныне покойного отца сделали своё дело - меня выжало как лимон. Только слёзы, горечь утраты и скорбь. Всё.
Вечером я отправилась блуждать по городу. Плевать мне было на опасность, на Сухонина и на его компанию. На всё плевать. Я блуждала по улицам из стороны в сторону, смотрела по сторонам, пыталась цепляться вниманием за детали. Уже вскоре я оказалась в далеких закоулках городских улиц. Юго-восточный квартал сегодня был безмолвен и тих, только грохот техники и писк аппаратуры мешались в завывании затхлого ветра. Пейзаж был привычным: длинные полоски ламп помигивали над каждым из окон ровных одноэтажных строений, фонари, как и стены зданий, поросшие красным мхом, жужжали над моей головой. Бочки же блестели масляными пятнами рядом с ветхими деревянными ящиками.
Пахло дымом и смолой.
Я подошла к приоткрытой двери второго подъезда, проскочила внутрь и, после того как глаза привыкли к полутьме технических помещений инженерного центра Адвеги, поднялась по лестнице на один пролёт выше.
На маленьком квадратике лестничной клетки, пропахшей сигаретным дымом, царила всё та же полутьма. Жужжащая лампочка помигивала под потолком. В углу, как и всегда, пылилось выцветшее зелёное кресло, а на грязном подоконнике с наглухо заколоченным окном стояла круглая пепельница из стекла.
Это было ни чем не примечательное место, но я частенько приходила сюда, когда мне хотелось о чём-то поразмышлять или просто побыть одной. В этом подъезде редко сновал народ, так как внизу, на подвальном этаже находился запасной вход в рабочую зону города.
Вздохнув, я сняла ботинки и забралась в скрипучее кресло с ногами. Откинув голову на спинку, я отвернулась к тёмно-синей стене и зажмурилась. Моё сердце сжалось, и горячие слёзы снова хлынули из глаз. Горячие и горькие.
Не знаю, сколько времени я просидела здесь, поглощенная своими мыслями и переживаниями, но моя печаль не истощалась, слёзы не заканчивались. Этого и не могло случиться.
Хлопнула дверь. На мгновение я услышала стук колес на рельсах и скрежет металла, сменившийся грохотом движущихся вагонов. Там внизу, куда вела лестница, каждый день и каждую ночь рабочие Адвеги загружали вагоны углём, водой, деревом и другими материалами, необходимыми для обеспечения жизни в городе. После укомплектовки вагоны перегонялись в другие зоны города, где их разгружали, а утварь, еду, сырье доставляли в другие районы города - туда, куда необходимо.
Иногда я ходила на нижние уровни. Мне нравилось смотреть на вагоны. Ещё изредка заходила к Рожкову, который почти всё своё рабочее время проводил внизу.
Услышав шаги на лестнице, я сжалась от напряжения. На самом деле, я сейчас могла бы вскочить с места и уйти, но хандра отбивала у меня всякое желание двигаться. Беспокойно отведя взгляд, я поёжилась от неприязни: на лестничную площадку, где я сидела, вышла Ирка Цветкова. Девушка была одета в выцветший синий комбинезон и клетчатую рубашку. Её светлые кудряшки торчали из-под красной косынки, щёки раскраснелись, глаза блестели из-за слёз.
Внутри меня всё клокотало от тревожных переживаний. Нет, мы с Цветковой уже не воевали. Она оставила меня в покое, после того, как две недели назад ушла из компании Дэна. Я не была в курсе, что там произошло, знала только, что теперь Ирка вообще никак не контактировала ни с кем из шайки Сухонина, даже со своим братом.
В любом случае, после того, как Цветкова рассталась с Дэном и его шестернёй, она перестала меня задирать и просто игнорировала с долей здорового презрения. Я же в свою очередь старалась побыстрее пробегать мимо неё, не привлекая внимания - мне на всю жизнь хватило впечатлений от наших с ней стычек.
Я не особо удивилась тому, что Ирка сейчас, как и я, была вся в слезах: у неё в последнее время были сплошь проблемы. Она же уже довольно давно была в отношениях с главным помощником Рожкова, который был старше её на двадцать лет. Надо знать, что из-за этого в Адвеге про Цветкову ходили те ещё слухи. И про неё, и про него. И про них вместе. В общем, мне была знакома её ситуация - про меня постоянно по Адвеге ходили самые разные и самые отвратительные слухи. Спасибо Дэну.
Только я вот уже пережила всё эту эпопею, просто смирилась и привыкла, а Ирка застряла как раз в самом разгаре страданий. В последнее время она была совсем плоха: постоянно ходила бледная и несчастная.
Что-то чиркнуло. Цветкова пыталась прикурить мятую сигарету, держа зажигалку в дрожащей руке. Я отвернулась, подумав, что надо бы всё-таки найти силы убраться отсюда. Иркина зажигалка подлетела к моему креслу, остановив поток беспокойных мыслей. По всей видимости, зажигалка просто вылетела у неё из рук. Я скорее на автомате подхватила её, посмотрела на Цветкову, и удивленно замерла. Девушка стояла у стены и навзрыд рыдала, в одной руке держа сигарету, другой закрывая лицо.
«Бедная», - подумала я, ощущая острое сочувствие.
Вытянувшись в кресле и свесив ноги, я кое-как натянула ботинки и, подойдя к Ире, протянула ей зажигалку. Всхлипнув, Цветкова кинула на меня быстрый взгляд, затем украдкой вытерла слёзы и поджала губы, явно стараясь побыстрее придать себе как можно более уверенный вид.
Приняв потерянное, девушка тут же прикурила сигарету. Я только и успела уловить запах табачного дыма, когда развернулась и направилась обратно к креслу, собираясь нормально обуться и завязать шнурки. Я очень сильно желала свалить отсюда куда-нибудь подальше.
- Орлова, скажи… - неожиданно обратилась ко мне Цветкова. - Как же ты миришься со всем этим дерьмом?
Я подняла голову и посмотрела на девушку. Сейчас Цветкова выглядела чуть менее несчастно, чем две минуты назад. Она с упоением курила, облокотившись на стену. Прикрыв покрасневшие глаза, Ира смотрела не на меня, а куда-то в пространство перед собой.
- Мм…. ты о чём? - осторожно спросила я, стараясь не давать волю страху: не думаю, что сейчас в интересах Цветковой доставать меня издевательствами. Она знала о моём горе, хотя и вряд ли её это волновало. Впрочем, уже как три года Ирка была круглой сиротой, возможно, всё же она меня понимала.
- О том самом, - буркнула она. - Как тебе удалось смириться с тем, что каждый день за твоей спиной любые два или три идиота базарят своими гнилыми языками про то, с кем ты спишь и как это делаешь? - произнесла Ира медленно и очень зло. Я посмотрела в сторону - слишком жесткий взгляд Цветковой словно резал меня. Но я была ей, если честно, благодарна за то, что ей хватило ума не начинать разговор о моем отце. Видимо, заметив мою растерянность, девушка слегка смягчилась: - Тебе же ведь это знакомо: о тебе постоянно каждая вторая дрянь судачит с подачки Дэна, я потому и спрашиваю…
- На самом деле, я просто смирилась. - Я снова вернулась к шнуркам. - Сначала мучилась, потом привыкла. Просто не сразу.
- Мне бы так, - ответила Ира, держа сигарету возле губ. Она задумалась о чём-то. - А ведь, если бы не Дэн, всё было бы нормально.
- Дэн?
У меня вырвалось. Нужно было промолчать, а получилось как всегда. Я тут же покраснела под пронзительно-резким взглядом Цветковой. Вот с кем, а с Ирой мне говорить о Сухонине было весьма опасно. Мало ли, что ей в голову взбредет.
- Дэн, Дэн. - Цветкова снова перевела взгляд в никуда. - Конечно, Дэн. Скотина последняя. Не ожидала я от него подставы такой. Ну, ты-то, Машка, хорошо знаешь Дэна, натерпелась от нашей компании. От него-то тебе ведь больше всего доставалось. И слухи он про тебя всегда распускал. В любом случае, теперь я тебя хорошо понимаю. Хотя бы в чём-то.
- А тебя-то он зачем?… - прошептала я сухими губами.
Я давила недовольство и глухую боль: на самом деле, она и части не знает от того, что я пережила из-за них… Но, в конце концов, всё это уже не так важно. И если Цветкова не прочь поговорить, так почему бы и не задать пару вопросов: я ведь уже давно с интересом раздумывала о том, почему Ира перестала общаться с компанией Дэна.
