Доски на потолке прибиты вкривь и вкось. Из укрытия мне было неплохо видно, как в ворота сарая зашел седой, довольно тощий старик, сжимая в руках потасканного вида ружье. Не особо разбираюсь в оружии, вроде как двустволка. Спросил у прадедушки разрешения, идиотский растяпа? Впрочем, судя по дряхлому возрасту, он и сам давным-давно прадедушка.

Дворняжка, словно нарочно давая себя разглядеть, застыл на месте. Не уверен, кажется пару лет назад я в должности генерального директора какой-то разлапистой малины изображал перед худосочным седым растяпой поставку дорогостоящих лекарств к сердцу, от сердца, или как там припарки для потенциальных покойников правильно называются. Похож, дворняжка. Вполне похож. Ружье висело в левой руке растяпы, правая сжимала грудь на стороне сердца. Точно, та дворняжка. Убирайся, пока замертво не свалился, сволочное животное.

Имя у него еще было такое, очень подходящее для дворняжки: Иван, Кондрат, Федор, Пафнутий. Пожалуй, он и есть, этот Дормидонт. Помнится, растяпа все таблетки глотал, жаловался на хирургов, кардиостимулятор. Потом, не получив от гениального Виктора Олеговича лекарств, долго, намного дольше остальных дворняжек терзал полицию, судейских, прокуратуру, приставов, полицию, судейских, прокуратуру, приставов, ходя от одних к другим по безнадежному замкнутому кругу.

Живой. Не подох еще, растяпа. Симулянт. Вот старик, оказывается, теперь что придумал. Наверное, терпение иссякло на арене цирка кружить, дворняжка? А ты не кружи. Отправляйся сразу на кладбище. Там тебе место. Россия правовое государство, не Техас какой-нибудь, где правилом хорошего тона считается нормальных людей ружьем стращать. У нас в стране все по-взрослому, все как полагается.

- Виктор, мы поговорим! - крикнул растяпа, задрав голову. - Просто поговорим!

Поежившись, я тихо отполз к стене дома, подальше от щелей на потолке. Страх, жуть, озноб пробрал меня до костей. Показалось или нет, старик уперся взглядом прямо в мои глаза.

Неужели знает? Неужели заметил? Неужели убежище раскрыто? Неужели среди растяп затесался какой-нибудь поганый ясновидец? От такого не спрячешься. От такого не скроешься за гнилыми деревяшками. Неужели и эта загадка дворняжками решена?

Куда теперь бежать? Спуститься обратно в подвал, забраться в ящик, накрыться полиэтиленом? Заплакать, встать на колени, попросить у дворняжек прощения? Проломить крышу сарая, спрыгнуть на землю, забиться под кусты?

Растяпа не один, но атакующих немного. По крайней мере об окружении старого дома говорить не приходится. Как же поступить? Вот попал! Опасно, все смертельно опасно, шевельнуться даже нельзя. Сердечник, ходит на батарейках, а до сих пор живой. Гад. Симулянт. Как бы сейчас не помер. Что мне потом с мертвецом делать? Разве закопать в сарае, и дело с концом? Впрочем, пусть у дворняжки сначала батарейка откажет, потом подумаю.

Старик затопал к двери сарая. Трус! Мерзкий трус. Возвращайся в дом, поищи там. Отступай живее! Правильно делаешь, растяпа, мое сердце тоже не стальное. Еще минута ожидания, и я бы бросился на тебя сверху, вцепился в горло, начал рвать, терзать дряхлое тело до тех пор, пока ты перестал бы визжать. С тигром шутки плохи. С тигром играть нельзя.

Мне здесь вполне удобно, можно пролежать хоть целые сутки. Лишь бы не нашли. Если восточные мудрецы не врут, и перед нынешней существовала другая жизнь, то в ней я, конечно же, был большим зубастым хищником. Очень здорово вот так спрятаться где-нибудь наверху, в узком пространстве, чувствуя себя абсолютно защищенным, поглядывать на возню недалеких слабых созданий, самое мироздание которых зависит от прихоти и желаний таких крупных, могучих, храбрых зверей как я. Лев, медведь, волк, может акула, это мне до крайности близко, по душе и, безусловно, по характеру. Особенно, конечно, я симпатизирую тигру. Вот зверь, идеально родственный естественной внутренней природе Виктора Олеговича.

- Не трогай. Не смей, - послышалось снизу. Старик на батарейках говорил так жалобно, словно собирался расплакаться.

- Дай сюда, дипломатию твою, все сам сделаю, как всегда, уйди, чистоплюй, нечего с гаденышом возиться, - возразил другой мужчина. Произносилась фраза медленно, неразборчиво, со всеми разделениями, интервалами и диковинными акцентами мертвецки пьяного человека.

- Не смей, сказано! Зачем я только с тобой связался!

Позади послышался негромкий шорох, и я замер, не дыша. Принесу себе соболезнования за воодушевление, душа моя заледенела.

Кто-то тронул меня за локоть.

Не решаясь двинуться, я лежал, затаив дыхание. Неужели все-таки нашли? Пока двое растяп отвлекают мое внимание, третий подкрался и сейчас ударит? Неужели обманули, неужели переиграли?

Прихрамывая, но абсолютно бесшумно, из тени к моему лицу выбрался толстый полосатый кот. Рыжевато-коричневая шерсть поблескивала в отраженном луче солнечного света.

Хотя психологически я и настоящий тигр, не терплю более мелких представителей своей породы. Слабые неразумные твари. Нахального полудикого кота прикормил хозяин дома, который я снимаю. За неделю рыжая бестия раза три принималась скрестись во входную дверь, и однажды заработала от меня хороший пинок. Сейчас пришел отомстить, наглец? Вовремя. Удачный момент. Воистину, сегодняшний день не удался. Вокруг дома собралась банда обиженных дворняжек, в убежище пробрался жаждущий реванша кот. Кто будет следующим в очереди? Дятлы? Деревенские старухи? Цепные псы? Неужели прогульщицы - школьницы? Может, бурундуки?

Рука моя потянулась к горлу рыжей бессмысленной бестии. Схватить нужно метко. Схватить нужно крепко, сдавить, и не опускать. Если кот хоть раз пискнет, хоть раз скрипнет когтем по дереву, любой звук привлечет внимание шайки вооруженных дворняжек. Тогда я пропал.

Глупая тварь таращилась на меня, должно быть недоумевая, зачем такой большой и сильный мужчина забрался в угол, где раньше только он один валялся, задрав лапы. Подожди, бездельник, сейчас Виктор Олегович тебе объяснит.

Внезапно кот исчез в страшном грохоте. От выстрела рухнул дом, треснуло небо, содрогнулся целый мир. Сарай мгновенно, до краев затянуло пылью, совершенно лишившей меня зрения.

К счастью для дворняжек, стропила сарая оказались крепкими, и крыша не провалилась на их безумные головы. Другого выстрела не было. Вжимаясь в стену, я ждал повторения рвущего вселенную грохота, но выстрела не было.

Когда, куда ушли дворняжки, не имею представления. Впрочем, это меня не интересовало. Закрыв голову руками, я скорчился в своем неприступном убежище, стараясь не дышать. При завидном росте более чем метр пятьдесят сантиметров, мой вес почти приближается к половине центнера. Самый наилучший рост, которым всегда можно похвалиться, самый солидный выгодный вес, сразу выдающий истинно мужское атлетическое телосложение Виктора Олеговича. Но теперь, признаться, мне очень хотелось стать намного меньше и легче.

Внизу, после падения последней щепки, воцарилась тишина. Осторожно, стараясь не выдать себя ни малейшим шорохом, я почистил глаза, посматривая вниз. Поле сражения опустело. Подвинувшись к громадной дыре, пробитой пулей в считанном метре от меня, я долго, внимательно оглядывал каждый уголок сарая. Точно, растяпы ушли. Победа, как обычно, осталась за Виктором Олеговичем. Очередная шикарная победа над неразумными бестолковыми дворняжками.

Спешить не стоило. Пыль, понемногу, успокоилась, но я оставался в своем убежище. Иногда растяпы проявляют чудеса изобретательности. Седой старик на батарейках и его пьяный подельник могли запросто спрятаться и подождать моего появления. Общаться с соседями, объясняя стрельбу, тоже не хотелось. Еще меньше желания было знакомиться с местной полицией в лице участкового. Что касается дома, пострадавшего в результате атаки дворняжек, то судьба жалкого строения меня вообще не интересовала. Лачуга была снята неделю назад у здоровенного деревенского дурня без какого-либо аванса и предъявления документов. Жаль, конечно, мое хорошо устроенное тигриное логово на окраине Осиновки, но раз о нем пронюхал один растяпа, то узнают и другие.