Рыжик первым очнулся от оцепенения и тут же метнулся в кабину водителя. Клацнула дверь, отрезав кусочек звеняще-дрожащего стона, и через пару минут трамвай всё-таки тронулся с места и медленно двинулся прочь.

-Следующая остановка, – несколько неуверенно произнёс в динамиках голос Рыжика,

-Норское, переход на Закатную линию. К трамваям до Кривражек – налево, до Мараморочек – направо. Эм... Камилло, посиди пока там, девушке-водителю нехорошо, так что трамвай какое-то время придётся вести мне. И когда я говорю не смотреть – не смотри!!!

Диксон машинально вжался в спинку сиденья, сделал ангельское лицо и торопливо покивал, забыв, что Рыжику его не видно. Школьницы захихикали было, но тут мужик-никельщик издал странный, низкий горловой звук, ощутимый больше нервами, чем слухом – и хихиканье как ножом отрезало. Диксон поднял с пола оброненный Рыжиком в спешке палантин, с ворчанием отряхнул и завернулся в него, спрятав лицо в чёрном мехе. Ему было отчаянно страшно. Но он понимал – н пойди он за Рыжиком в Некоузье, ему было бы в сто раз страшнее. Остаться без Рыжика навсегда для Камилло было значительно хуже, чем умереть. Значительно.

…Трамвай номер 67д всё ехал, вспарывая ночь алюминиевыми боками. Убаюканный его мерным покачиванием, Камилло дрёмкал, укутавшись в палантин. Школьницы вышли в Норском, и Диксон уже внутренне съёжился от перспективы остаться в компании никельщика и девицы с раной в руке. Но тут со стороны круглосуточного магазина прибежала супружеская пара с мешком картошки на тачке и принялась энергично запихиваться в трамвай. Мешок и тачка не поддавались, так и норовя вывалиться обратно на остановку. Супруги, однако, не теряли надежды, со стонами и ругательствами пытаясь втянуть свой хабар по ступенькам. В конце концов, не выдержав этого шоу дрессированных кулёчков, со своего места поднялась девушка с раной в руке, и втроём они всё-таки сумели запихать непокорные корнеплоды в транспорт. Пыхтя и отдуваясь, супруги влезли следом за картошкой и тут же заспорили, кому идти платить за проезд.

-Осторожно, двери закрываются, – объявил Рыжик. – Следующая остановка – Дальний перегон, переход на Рассветную линию. К поездам метро до Больших Солей и Тёплого Стана – в подземный переход направо. Трамвай работает без кондуктора, за проезд оплачиваем у водителя.

Камилло вздохнул и попытался поуютнее уместить свои старые кости на жёстком сиденье. За окном уплывали прочь бревенчатые домики с плоскими, густо поросшими мхом крышами, на которых паслись какие-то животные – белые с коричневыми пятнами. Камилло прижался лицом к стеклу, пытаясь разглядеть, что это за звери лазают ночью по крышам, интенсивно жуют мох и изредка протяжно окликают друг дружку – как будто кто-то медленно ведёт смычком по струнам виолончели.

-Это рыбальщики, – сказал кто-то рядом. Возле Камилло стояла девушка в чёрном пальто, дружелюбно взиравшая на него из-под пушистой чёлки. У неё были ярко-синие, почти светящиеся глаза, обведённые по краю радужки тёмным ободком, и большая коричневая родинка на скуле, похожая формой на детскую ладошку. Диксон на какое-то мгновение растерялся, потерял равновесие, пошатнулся на лезвии ножа... но с удивительной для себя самого лёгкостью вернул себе спокойствие и своё обычное радушие.

-Рыбальщики – это те, что на крышах? – переспросил он, кивнув за окно.

-Ага. Ночной выпас... А вы никогда не видели рыбальщиков раньше, да? Вы просто так смешно носом в стекло влипли, – девушка открыто улыбнулась и устроилась на соседнем сиденье, поджав ноги и натянув на колени край длинного синего свитера.

-Не-а, не видел. Расскажите про них, мне интересно. Они мох с крыш едят, верно? – Камилло действительно хотелось узнать побольше об этом странном Некоузье – и он внимательно слушал, стараясь не смотреть на ладонь девушки, сквозь которую виднелась синяя пряжа свитера.

-Рыбальщиков разводят на севере пустоши Айоа, отсюда и до самого Дальнего тракта. У моей мамы в Поднорках целое стадо. Они травоядные, питаются мхом или речной осокой, но только после рождения. А личинке, чтобы подрасти и закуклиться, нужны мясо и йод, и чем больше, тем лучше. Поэтому рыбальщики, когда заботятся о потомстве, ловят рыбу покрупнее, чтобы детке еды хватило, и откладывают туда личинку. Их давно одомашнили, и сейчас половину улова хозяин оставляет себе, а половину отдаёт рыбальщикам на развод. У них ещё шерсть просто здоровская, водонепроницаемая, она очень высоко ценится...

-Здорово, – Диксону прям самому захотелось поразводить рыбальщиков.

Девушка согласно кивнула и собралась сказать что-то ещё, но тут мешок с картошкой, до этого мирно лежавший на тачке, вдруг подпрыгнул на месте.

-Нефть в воду! Что это за хня?! – девушка машинально поджала ноги, поставив пятки на край сиденья. – Вы чё там везёте?!

Супруги обменялись быстрыми взглядами и загородили собой покачивавшуюся тачку.

-Милочка, что везём – то везём. Чего вы так беспокоитесь? – пропела тётенька, нервным жестом одёргивая облезлый синтетический пуховик и оскалив зубки в не менее синтетической улыбке.

-Того! Что оно прыгает и шевелится!

Мужик с задней площадки согласно помычал, требуя объяснений.

-Да мы выходим уже, – буркнул супруг, потихоньку отодвигая тачку от остальных пассажиров.

-И за багаж я заплатил, так что не вижу поводов придираться.

-Ну-ну, – недоверчиво отозвалась девица, косо осмотрела пыльный, заляпанный грязью мешок, но приставать с дальнейшими расспросами не стала. Вместо этого она пустилась рассказывать Диксону, как одна молодая и глупая рыбальщица сдуру отложила личинку соседу в носок, потому что перепутала его по запаху с дохлой рыбой... Камилло искренне веселился и даже рассказал в ответ, как подкладывал вредным соседям под коврик у двери тухлые яйца. И когда девушка, вместе с супругами и их прыгающей картошкой, вышла на Дальнем перегоне, Диксон долго махал ей рукой из окна.

-Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка – Военный городок, – объявил Рыжик и вышел в салон, сказав в мягко закрывшуюся за ним дверь, – я на минуточку, сейчас вернусь, не бойся.

Трамвай тихонечко покатился дальше – видимо, устал тыдыкать и громыхать. Лампы горели еле-еле, и Камилло включил подсветку в своём стареньком телефоне.

-Диксон, а Диксон, – ехидно окликнул его Рыжик, опираясь одной рукой на спинку сиденья, – а чего это ты тут свои яйца по салону раскидываешь?

-Я что?.. – Камилло непроизвольно сдвинул колени, – ничего я не...

Он запнулся, обнаружив возле своего ботинка продолговатое, бледно-розовое яйцо в тёмную крапинку. Оно смирно лежало рядышком, время от времени покачиваясь и потюкивая Камилло в щиколотку.

-Ой, и правда, яйцо... Должно быть, у тех странных дачников из мешка выпало, когда они со своей тачкой выгружались, – Диксон поднял яйцо, повертел в пальцах, зачем-то на него подул и домовито прибрал в карман. Рыжик, наблюдая эту мизансцену, изо всех сил пытался не хихикать.

-Что ты улыбаешься? – просёк его отворачивания Камилло. – Всё для дома, для хозяйства! Курочка по зёрнышку весь день сыта...

-Ага, Диксон по яичку, – пробормотал Рыжик в свой воротник тихонечко. – Кстати, о чём это ты с айошкой так мило беседовал? О влиянии повышенной влажности на брачные игры рыбальщиков или о видах на нынешний урожай репы?..

-О соседях, – невинно отозвался Камилло. – И о толерантности с дипломатией.

-Это чё, как ты им в щиток в распределительный бутылку уксуса вытряс?..

-Ну... типа того, – Камилло отвлечённо помахал рукой в воздухе, явно не желая углубляться в тему.

-Слушай, а что у девушки с ладонью-то? Дырка насквозь, жуть кошмарная...

-Она – Пряха, – Рыжик уселся рядом, закинув ногу на ногу. – Есть такая примета: когда в стаде обитателя пустоши Айоа вылупляется из личинки абсолютно белый детёныш рыбальщика, это значит, что через год в его семье родится девочка-Пряха. Правая рука у них от рождения похожа на игольное ушко. Через него Пряха может продеть всё, что угодно – и соткать этой рукой гобелен или ковёр.