*
-Ты-ы куда собралси? – разбуженный тараканьим шуршанием в коридоре, Рыжик высунул лохматую голову из своей комнаты и застукал Диксона за суетливым натягиванием ботинок.
-Мне отчёт надо сдать. А то не дадут уволиться по-человечески, – пропыхтел Камилло, завязывая шнурки со страстью Лаокоона, борющегося со змеями. – Не хотел тебя будить.
-Когда домой вернёшься? Впрочем, неважно. В общем, слушай сюда, белый воротничок: если я не увижу твою усатую физиономию вот на этом месте ровно в два часа дня…
-Увидишь. Даже раньше увидишь, я сегодня до полудня. Кстати, как встанешь, купи кефир, а то я весь выхлебал в приступе сушняка. Ну, всё, не скучай! – Камилло вероломно улизнул за дверь, не слушая воплей на тему «Не мог рассольчика попить, прорва, тащись вот теперь за этим холерным кефиром через три квартала по параболе!».
Сбежав по ступенькам с шестого этажа, Диксон с радостной ухмылкой плюхнулся в свой «Паккард», и только после этого обнаружил, что у него имеется пассажир. А вернее, пассажирка.
-Доброе утро, Камилло, – сказала глава интерната в Кирпичном Элен Ливали. И, посмотрев на себя в ветровое зеркальце, сосредоточенно подправила мизинцем размазавшуюся в уголке губ розовую помаду. Диксон обратился в памятник самому себе, не донеся руки с ключом до замка зажигания.
-Ой, да не надо так на меня смотреть, ну что вам может сделать очаровательная женщина, ха-ха-ха! Ну, езжайте же, мне сегодня по пути с вами, господин Диксон. Не будем впустую терять драгоценные тик-так минутки. Время – деньги, слышали поговорку?
Сделав паузу, Элен взглянула на Камилло, по-прежнему играющего с самим собой в «Замри!», тяжело вздохнула, взяла Диксона за запястье и сама воткнула ключ в замок. Повернула его, оживив мотор старенького «Паккарда» – чихнув, тот вздрогнул и завёлся, и одновременно со своим авто от прикосновения маленькой руки Ливали вздрогнул и сам Камилло. Сердито, словно трамвайного паука, случайно упавшего на манжету, стряхнул со своего запястья пальцы Элен. Демонстративно открыл окно: в салоне сладко пахло ландышами. Элен погрозила ему тюбиком с помадой, сдвинув светлые бровки:
-Ах, Диксон, не будьте таким букой! То нападение было просто ошибкой исполнителей, их просили поговорить, но никак не применять силу… Что поделать? Не дуться же теперь на весь Некоуз, словно вомпа на солончак! Так зачем я, собственно, заглянула? Девичья память, девичья память… Эмм…
Ливали постучала себя тюбиком помады по лбу. Наблюдавший за ней Камилло всё-таки отжал сцепление и стронул «Паккард» с места: он не считал практичным опаздывать на работу из-за Некоузской комендантши.
-Я тоже не знаю, что вы тут позабыли, и потому не постесняюсь ссадить вас в сугроб на ближайшем светофоре, – непримиримо сказал Диксон полезшей к магнитоле Элен и шлёпнул её по руке. – Не трогайте тут ничего! Потом со скипидаром и хлором отмывать…
-Зря вы на меня злитесь, мухняша, – Элен игриво толкнула Диксона плечом, отчего тот едва не въехал в столб. – Сегодня праздник Перемены, в него нельзя ссориться и враждовать, а то медные червячки скушают. Хрум – и нету Камиллочки. Примета такая. Если не верите, спросите вашего драгоценного Норда, он вам всё расскажет…
-Короче, Склифосовский! – не вынес Диксон бесконечной Элениной болтовни. Он и с первой женой развёлся, потому что она была блондинко.
-Я вам припасла одну вещицу на Перемену. К сожалению, я не смогу присутствовать лично на Озёрах, где пройдёт ритуал открытия вод и начала весны в Некоузье, – дела, ах, дела! Поэтому я предлагаю поменяться прямо сейчас. Мой подарок я поменяю на любую безделушку, что вы сами захотите мне отдать. А, Камилло?
Диксон припарковал «Паккард» у офисного здания, где работал. Убедился, что у него есть ещё четверть часа, и обернулся к Элен, взиравшей на него кротким голубиным взглядом.
-Ну и что вы там припасли? Учтите, яйца я не беру…
-Ах, нет, – засмеялась Элен и достала из кармана белой пушистой шубки круглую коробочку с выгравированной на крышке изящной ящеркой.
-Это всего лишь ключ. Смотрите, – её перламутровый ноготок легко поддел угол крышки, и на бархатной подушечке блеснул тонкий, узкий, похожий на рыбёшку серебряный ключ с ушком в форме сердечка. Камилло невольно качнулся вперёд, примагниченный изящной простотой этой вещицы – но створки коробочки тут же защёлкнулись прямо перед его носом. Элен улыбнулась, склонив голову с уложенной в корону льняной косой.
-Нравится? Меняемся?
-А что он открывает? – спросил Диксон, непроизвольно косясь на коробочку.
-Сама не знаю, честно говоря, – Элен, забавляясь, опять откинула крышку, наполнив салон авто серебристыми бликами, словно снаружи падал искристый новогодний снег. – Я его нашла на связке, но он не подходит ни к одной двери. По-моему, он у меня так давно, что уже исчез тот замок, что можно было открыть этим ключом. Вот я и подумала: поменяю-ка этот ключик моему мухняше Камилло из Фабричного квартала на какую-нибудь милую безделицу… будет у меня сувенир из другого мира. Ну так?..
-Давайте меняться, – выпалил Диксон и задумался над тем, какую бы такую хрень сплавить дорогой Эленочке, пока предоставляется такая шикарная возможность. Жаль, что он только на прошлой неделе решил устроить уборку в салоне «Паккарда» и повыкинул из бардачка тонны всяческой непонятной дребедени. Сейчас бы все эти штуковины очень ему пригодились…
Взгляд Камилло, которым тот обводил салон, неожиданно зацепился за что-то, блестевшее на полу между сиденьями. Пошарившись, он добыл из натёкшей с обуви лужицы весенней грязьки испачканную запонку с отбитой застёжкой, явно утерянную рассеянным Рыжиком. Потёр её об штаны, чтобы снова заиграла брызгами света, и протянул Элен.
-Сломанная, правда, но зато бриллиант – лучший друг девушек… его можно будет отцепить от сломанной застёжки и сделать подвеску, будет очень красиво. Нравится? Меняемся?
-Да-а… – завороженно протянула Элен, и глаза у неё стали, как у лемура – круглые-круглые. Быстрым хищным движением она сцапала запонку и зажала её в кулачке, заглядывая внутрь одним глазом. Камилло выразительно покашлял, намекая, что ему тоже причитается. Не глядя, Ливали сунула круглую коробочку с ключом Диксону, и принялась упоённо вертеть свою добычу так и этак, стараясь поймать бриллиантом солнечный луч.
Выражение лица у неё было, как у Эллочки-людоедочки, заполучившей вожделенное ситечко для заварки: Камилло почти ожидал от милой комендантши стонов «Жуть!» и «Шикарно!».
-Это ваша штукенция? – в конце концов, смогла оторваться от запонки Элен и посмотрела на Камилло, опять склонив голову набок.
-Нет, конечно, откуда у меня бриллианты. Это запонка Рыжика, он их вечно теряет.
-О, нет! Стойте-стойте! – Ливали всплеснула руками. – Тогда, согласно ритуалу Перемены, вы должны отдать ключ владельцу запонки. Меняться можно только своими вещами!
-Ну, давайте тогда запонку назад, я вам что-то своё предложу… – Камилло очень не хотелось расставаться с выменянным ключом.
-Э, нет! Сделка обратного хода не имеет! – Элен шустро выскочила из «Паккарда», спрятав руку с зажатой запонкой себе за спину. – Что ж, приятно было познакомиться, Камилло! Добрых перемен вам и господину директору Антинеля – а мне позвольте откланяться, дела, дела… Чао, мухняша Диксон! Ещё встретимся!
Ливали ослепительно улыбнулась, по её белой шубке прошёл электрический разряд – и Элен исчезла, оставив после себя только запах ландышей и круглую коробочку с серебряным ключом.
*
…Сегодня Рыжик не вышел встречать его к подъезду – Камилло понял, почему, ещё на лестнице услышав дробный стрёкот швейной машинки. Старинный агрегат фирмы Singer с коваными решётками и инкрустированным перламутром столиком был торжественно вытащен на середину кухни. Рыжик, заколовший длинные волосы над ушами, чтобы не мешались, бодро строчил на машинке – на пол сползали… бинты? Диксон невольно протёр глаза, уставясь на белую марлю, расшитую цветочным узором в виде сплетающихся наперстянок и серебрянок.
