Пролог

В полутьме под куполообразным потолком просторного помещения светились яркие иссеня-серебристые знаки зодиакального круга, они бросали свои лучи на удивительные орнаменты стен, чем придавали настороженность тайному гостю, забредшему в это удивительное во всех отношениях место. Он ступал по мягкому настилу пола, его шаги были уверенными, но в то же время он не желал, чтобы его кто-то видел здесь. Его лицо закрывал чёрный капюшон плаща, быть узнанным также не входило в его планы. Он даже не мог ответить себе на вопрос, что привело его в это скрытое от посторонних глаз место, но он твёрдо знал, что всем нужна правда, в том числе и самому ему.

Он рывком преодолел расстояние до западного окна и застыл без движения у тёмного резного стола, заваленного книгами и свитками. Теперь все эмоции и ощущения должны были отойти на задний план, лишь совладать с собой гость не мог, и уже в мыслях бегало желание уйти, вновь погрузиться во мрак своей сегодняшней жизни. Он сжал кулаки и громко вздохнул, в тишине был различим звук его неритмично бьющегося сердца, и он осознавал, что сейчас нельзя медлить, ему слишком было трудно сюда попасть, но чего этим он хотел добиться. Он поднял со стола несколько книг, но заголовки ничем его не заинтересовывали, пока в руках не оказался небольших размеров мемуар в кожаном золотистом чехле с выгравированными буквами ФМ. Он отчётливо знал, чьё это. Не воспользоваться шансом прочесть мысли владельца личного дневника являлось испытанием, и гость не удержался: он снял чехол и стал перелистывать светло-коричневые листы с написанными на них аккуратными маленькими буквами словами. Часто встречались знакомые имена, названия, даты, но ему нужно было нечто большее. И вот, наконец, записи последнего дня декабря, именно с той ночи ему и следовало приоткрыть завесу неведения. А дальше будь что будет. Хватит с него испытаний, нельзя было сдаваться, только не сейчас, следовало впустить в сердце прошлое, однако, которое могло не впустить его. Он предатель, лишённый любви и воли, и только с живущей внутри болью, но была ли в том лишь его вина... За его ошибки отплатили другие, отплатила она...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ДНЕВНИК ОРХИДЕИ

Ночь с 31 декабря на 1 января

В конце года всегда приходится вспоминать о том, что было до этого, и мне, как никогда прежде необходимо было это. Ведь это всё, что от него осталось. Рубин никогда не был мне другом или чем-то большим, как мне сейчас казалось, но почему-то внутри меня сжался предательский комок, когда в голове промелькнул его образ. Странно ощущать, что я больше никогда не услышу его необыкновенный голос, от которого так часто бросало в дрожь, не увижу его смешной улыбки. Не будет больше ничего! Я с горечью вспоминаю вчерашний звонок Дока, когда он так легко и просто сказал, что Рубин разбился. Авария была страшной, после взрыв, у него не было ровным счётом никаких шансов. А он так много хотел сделать...

Тряхнув головой, я попыталась отогнать эти мысли. Часы неумолимо пробили двенадцать раз. За окном послышались радостные вопли, взревели фейерверки, люди радовались наступлению Нового года, по моей же левой щеке скатилось несколько скупых слезинок.

- Рубин... - вырвалось из моей груди.

Почему-то у меня не было желания кричать, биться головой о стену, надеясь, что физическая боль возьмёт верх над духовной, не хотелось ничего. Я просто поудобнее закуталась в плед и погромче включила песню о мире вечных дорог. Я уже сбилась со счёта, в который раз звучала эта мелодия со времени звонка Дока. Были и другие звонки: Индри, Марс, Хеопс. Но мне уже было всё равно. Может я любила Рубина? Не знаю. Может когда-то. Может сейчас. По словам Индри, похороны должны будут состояться второго числа, то есть послезавтра. Пойду ли я? Всего ещё один лишний, ненужный вопрос. К горлу подкатили рыдания, но я пообещала себе не допускать такую слабость. Нет, только не сейчас. Рубин был для меня многим, слишком многим.

В полутьме я приметила слабое свечение, несложно было догадаться, что опять кто-то звонит. Я ещё утром поставила телефон на беззвучный режим, вот только выключить его вовсе не решилась. Мне стоило больших усилий подняться с дивана и подойти к журнальному столику. Звонила Инга.

- Не молчи, Флорисия, прошу: не молчи, - слёзно просила на другом конце провода моя подруга, но мне почему-то сложно было произнести даже слово.

- Инга, а что здесь можно сказать? - кое-как выдавила из себя я.

- Флорисия, ты дома? Мы к тебе сейчас приедем.

- Не стоит.

- Не упрямься, мы уже выезжаем. Мы все... - Инга осеклась, поняв, что все - это уже не все. Рубина больше с нами не будет. - Флор, я понимаю: тебе больно, но мы должны бороться. Должны. Всё, жди.

В ответ я промолчала, стало и так понятно: нельзя никуда деться от Последователей Рубина. Опять Рубин. И почему он везде? Кем он был? Для кого-то препятствием, для кого-то надеждой на спасение. Лично для меня просто Альфареллом Рубинрессом, ещё чуточку директором Ателлы. Но в целом я не относилась к нему, как к нечто большему, хотя... Хотя это всё уже совсем неважно.

Прошло примерно с получаса, прежде чем раздался звонок в дверь. Мне совершенно не хотелось вставать, да и к чему это нужно, но нужно быть чуточку снисходительней.

Путь от гостиной до холла занял у меня менее пяти секунд, но я ещё какое-то время в нерешительности держалась за ручку входной двери. Когда же я всё-таки открыла, то увидела на пороге шесть человек: Ингу, Индри, Ироиду, Марса, Хеопса и Дока.

- Его убил Волк? - сходу спросила я Марса.

- Я.... Ну... - замялся он, вся его обычная деловитость куда-то исчезла.

- Значит Волк, - я развернулась и вновь устремилась в гостиную.

Уже сидя на привычном за два дня месте, я краем глаза заметила вошедшим первого Марса, он медленно продвинулся вглубь комнаты и присел в кресло, следом за ним появились и его спутники. Я искоса их оглядела: хмурые, ничего не выражающие лица. Разговор я решила начать первой.

- Думаю: пока мы собрались, следует решить, кого назначит на пост директора, - мой голос был твёрдым, чего я сама от себя не ожидала.

- Именно за этим мы и пришли, - начал Марс, его зелёные с серой радужной оболочкой глаза смотрели поверх меня, - мы думаем, что директором должна стать ты, потому что, - он резко замолк, когда его взгляд коснулся моей слабой искривлённой улыбки.

- Этого хотел бы Альфарелл, - закончила за него Инга.

- К тому же вы его заместитель, профессор Мёлдерс, - добавил Док, всё ещё относящийся ко мне, как к своему преподавателю.

И тут я засмеялась. Взяла и засмеялась, из-за чего на меня узрели двенадцать испуганных глаз, но я не могла остановиться.

- Флорисия, хватит! - крикнул Хеопс, до этого не произнёсший не слова. Да я вообще видела его впервые после последней встречи в мае на дне рождения Марса, после он отправился в Германию на так называемую стажировку.

Должна отметить: он окреп, его лицо стало более вдумчивым и ничего удивительного, что через пару месяцев ему исполнится тридцать семь лет. На миг мне захотелось, чтобы он возглавил Ателлу, ему было это ближе, он был двоюродным дядей Рубина и, по крайней мере, самым старшим в этой комнате, кроме разве что китайской вазы династии Минь, картины Рафаэля и ещё пары тройки вещей антиквариата.