– А с Миком ты совсем другой… – вздохнул жених, поставив одну руку около моей головы и наклонившись ниже, вторая же нырнула между нами. Пальцы коснулись промежности, и один из них надавил на анус. Не очень приятно, если не хочется такой вот близости…. – Вредина…

Вот такой вот у нас был секс, с уговорами, разговорами и моим равнодушием. Ровно до того момента, пока он не начинал выбивать из меня всхлипы и стоны. Это приятно, получать ласку, приятно касаться другого человека, целовать его. Но наш секс был действительно не похож на то, что мы творили с Миком. Мы могли не трогать друг друга, ограничиваясь эрогенными зонами и поцелуями, но кончать по несколько раз, а здесь, все удовольствие получалось только от того, что его член проходился по простате. Его руки грели, объятия успокаивали, а голос внушал доверие, но это ни шло даже в сравнение с тем, что делал везунчик, для меня он был одновременно всем, поэтому я мог успокоиться от одного его взгляда или же завестись от улыбки. Это все не то!!!

Он чуть вышел и снова вошел до упора, так, что внутри все заныло.

– Аха-а…

– Раздвинь, прекрати это! – велел Ева, давя на мои колени.

– Мря!

Опять толчок и руки, прокованные к подушкам. Больно. Жарко. Пот течет рекой. Он улыбается, слизывая капельку со своей щеки. Его взгляд застилает пелена удовольствия.

– Отпус…. Ааа… ти! Отпусти! – он опять давит внутри, все горит, внизу тянет, хочется кончить, но он не дает. И так уже не первый раз. Это пытка, это настоящий пожар внутри, проигранная битва…

– Чуть сожми, – просит он дрожащим шепотом. Повинуюсь, потому что иначе это никогда не закончится. Сумасшествие, безумие, лава. – Вот умничка, а теперь держись!

Сидеть сверху и тяжело дышать, не в силах справиться с сердцебиением и ощущениями внизу. Какой же он, черт возьми, не маленький там! Еще и пульсация гребаная, в краску вгоняет. Его взгляд, улыбка на губах, язык, то и дело выглядывающий из-за них.

– Двигайся, солнце, – советует он, дернув бедрами.

Задрал…. Сил нет. Ложусь на него, подбирая руки к груди. Какой же он горячий.

– Ну? Устал? – его руки тотчас ложатся мне на плечи, обнимают, крепко прижимая к себе. Он осторожно целует меня в щеку, прикусывает ее, поглаживает по спине. – Разве неприятно?

– Приятно, – выдыхаю я. Приятно, но непривычно и слишком сильно. Слишком мощные эмоции, слишком много удовольствия.

– Ты весь мокрый, – он приподнимает одну руку, оставляя на этом месте холод, – лучше двигайся, иначе заболеем…

– Я устал.

– Я тоже.

– Давай тогда прекратим!

– Ты не кончил, голова завтра будет болеть.

– Похер, – слишком устал.

– Ну, нет, будешь потом ходить угрюмый, оно мне надо? – Евангел неожиданно перевернул нас на бок, а затем оказался надо мной, так и не выйдя. От первого же несильно толчка внизу опять все стало словно каменное, я зажмурился и отвернулся, в то время как он начал набирать темп. Все сильнее, все глубже, все больше выходя и врываясь внутрь. Как в этом не сойти с ума?

Сколько раз мы это сделали, я не знаю, но провалился в сон я прямо, когда кончил. Больше не было сил, а темнота приняла меня с распростертыми объятьями, убаюкав и вырвав из реальности. Тело болело адски, это все, что я смог понять на периферии. Евангел ненасытен, это я уже давно понял. И это еще одно, почему я не люблю заниматься с ним сексом!

====== Эпизод 3: Обретение. Глава 12. ======

Евангел, выйдя из комнаты, никак не ожидал увидеть под дверями Нику, малышку с карамельными волосами и зареванным личиком. Они с Шелом закончили всего часа два назад, а сейчас часы показывали только 8 утра.

– Что случилось? – спросил он, сев на корточки, чтобы оказаться напротив заплаканного личика. Ника постоянно утирала слезы, тихо шмыгая носом. Всего 5 лет, совсем малышка. Еве очень хотелось как-то ей сейчас помочь, он всегда любил детей, да и к ней испытывал симпатию.

– Ничего, – помотав головой, ответила она. – Можно к папе?

– Он спит.

– Я просто лягу рядом, можно?

Близнецу было ее жалко, такую потерянную в этой грубой взрослой жизни. Она была умна не по годам, это было хорошо видно хотя бы по тому, как она принимала факты. Какой другой ребенок станет отодвигать в сторону свою грусть, чтобы только не дать второму своему родителю повода заплакать? Евангел обнял ее и встал, прижимая ее все так же к груди.

– А? – она не привыкла, что ее берут на руки посторонние.

– Не пугайся, пойдем, выпьем какао!

– Зачем? – Ника утерла две слезы и посмотрела в лицо мужчине.

– Чтобы ты не грустила. Ты молодец, Ника, я бы на твоем месте бы точно не мог держать себя в руках, но ты спокойно делаешь ради отца все.

– Вы же найдете папу? Сегодня в груди было больно, я вспомнила, и… – ребенок опять разревелся.

– Тише, тише… – Ева гладил ее по голове, неся на кухню. – Ты умничка, молодец, плачь, мне было бы тоже горько. Мы найдем его, я обещал это Шелу и обещаю тебе. Но постарайся держаться и дальше, хорошо? Шелу тоже очень плохо без Тако, но вы должны держать себя в руках, ведь Тако явно не обрадуется, если вы будете горевать по нему. Я хочу видеть только слезы счастья на лице того, кого люблю…

Евангел не стал выпускать малышку из рук, приготовил ей какао, а затем сел за стол вместе с ней, начав медленно поглаживать пушистые волосы девочки. Она цеплялась своими тоненькими пальчиками за его халат и пыталась подавить плачь.

– Я… я очень хочу, чтобы папочка вернулся! Почему он тогда не взял меня с собой?

Ева оказался в замешательстве. О ком она говорит? О Шеле или о Тако?

– Тише-тише, милое ты создание, все будет хорошо!

С полчаса он баюкал ребенка, вытирая ее слезы и обнимая. Она же цеплялась за него, словно это был единственный спасательный круг. Сильны же эмоции ребенка! Она рыдала из-за потери отца, как самый нормальный человек, потерявший близкого человека, но со временем слезы высохли, и осталась только горечь в горле. Малышка, чуть хрипя, попросила:

– Подай кружку.

– По-моему его бы стоило подогреть…

– Нет, я и так выпью!

– Уверена? – Ева подал то, что у него просили. Девочка кивнула и отпила сладкой жидкости. Затем отстранила кружку от лица и заявила:

– Все же подогреть…

Евангел улыбнулся и позволил ей самой этим заняться. Минутой позже они вернулись к разговору.

– Извини.те меня… – с заминкой проговорила девочка, уперевшись взглядом в пол.

– На «ты», как-никак я будущий муж твоего папы. Да и чего извиняться? Все правильно. Я сам должен тебя благодарить за то, что ты сдерживаешься при отце. Было бы куда сложнее и тяжелее, если бы вы на пару впали в депрессию.

– Что такое депрессия?

– А… ну, когда человек постоянно грустит и ему ничто не может поднять настроение.

– А!! Апатия!

– Эм, ну да, – Ева никогда раньше не сталкивался с таким. В его понимании, если ребенок спрашивает о чем-то, то его можно это объяснить только простыми словами, а она так запросто оперирует такими вот словами. Да еще и значение знает! – В общем, давай договоримся?

– О чем? – она тотчас заинтересовалась, даже отставив кружку.

– Давай станем друзьями? Если захочется поплакать, то ты всегда моешь прийти ко мне, чтобы Шел почем зря не расстраивался. Хорошо?

– Ммм… – она задумалась, отведя взгляд и приняв невероятно деловитый вид. – Ладно. А ты купишь мне платье, как у принцессы?

– Конечно! Как только мы закончим!

– Ура. Только папе не говори! Он не любит, когда я что-то прошу…

– Не скажу!

– И да, раз уж я буду приходить к тебе за поддержкой, то и ты приходи ко мне!

– Договорились!

А дети, все-таки куда хитрее взрослых, хоть и не понимаю этого. Они искренни, а потому кажутся беззащитными и честными. Не врут, но шантажируют и выпрашивают только так! А главное, никогда не забывают о том, что попросили, потому что желают этого всей душой.

Когда Шел встал, Евангел все еще сидел с малышкой в ее комнате, они рассматривали какие-то парки и аттракционы, острова и курорты. Ева рассказывал ей о жизни в столице и делился личными историями из своей жизни. Она восторгалась или хмурилась, если ей не нравилось поведение кого-то из друзей Евы, особенно ей не понравился Дисан. Он получал больше всего комментариев, пришлось близнецу в срочном порядке как-то исправлять ситуацию, ведь ей все же предстоит с ним встретиться, да и не раз. Уже сейчас Евангел твердо решил, что она станет частью их семьи, а так же, по возможности, и Тако.