– Рад, что тебе понравилось! – искренне улыбнулся Мик, второпях надевая безразмерную футболку и бриджи и выходя следом за Шелом.
[ Mitsu Noja: у меня прилив неграмотности, простите) Голова болит и вообще настроения нет, так что следующая глава может выйти не скоро, гоменосай. Надеюсь вам понравилось, я устал...^^ пойду ка я спать)))
====== Эпизод 1: Приручение. Глава 10. ======
от автора: таки вот вам обновленная глава! На улице дрыбаган! Я замерз и пошел спать! Приятного чтения!
Арон спал в их с Максом комнате, вопреки солнцу за окном и двум безнадзорным парням. Садистские желания, что ещё вчера смели о себе напоминать, потупились под напором сострадания к сыну своего мужа. Мик ему стал ближе после тех лет, что они прожили вместе, ненависть парня к аловолосому чудовищу, разрушившему их былую спокойную жизнь, тоже потерпела перевоплощение в равнодушие, а вскоре дошла до стадии некоторой дружбы. Он хороший парень, просто ему не повезло с самого рождения. Наверное, попади он на руки другому какому-нибудь воспитателю, который был бы исключительно хозяином положения (в «ШКА» чаще всего воспитателями становятся мужчины, никогда не ложившиеся под других и считавшими себя всесильными перед подростками), то Мик бы и не знал такой поддержки со стороны опекунов. Макс и Арон сами виноваты, что допустили привязанность к мальчику. Принца считают лучшим воспитателем, потому что он понимает своих жертв, его опыт играет им на руку и только алый способен добиться высококлассного послушания и в то же время не делать из ребенка тряпичную куклу, которой можно вертеть как хотят, но ничего не получать взамен. Однако и у этого воспитания есть огромные минусы, такие как нередкие взрывы безумия учителя, он убил двоих, просто случайно, не удержавшись. Псих! Адекватный, красивый, воспитанный и желанный многими он в действительности хранит в себе бомбу, о которой знают единицы. Глупцы все те, кто полагают, что всё, что мы творим в реале, не сказывается на нашем сознании, любое движение, любой поступок, все это отпечатывается на общей картине, порой создавая поистине ужасный сюжет. Сон каждый раз окутывал с головой сознание, не редко и незабываемые воспоминания всплывают, причиняя прошлую боль, заставляя переживать потрясения вновь и вновь. Добрый отец, вежливая и милая мать, трое старших братьев, поведение которых оставалось загадкой, он должен был догадаться, ведь старшие часто обсуждали сложившуюся ситуацию, ещё братья постоянно говорили, что родители плохие, почему же маленькие аловолосый паренек не прислушивался к ним? Обзывал глупыми и неблагодарными и раз за разом возвращался к тем, кто в числе первых стал извращаться над юным созданием. Хотелось кричать и вырываться…, а потом опять эти кадры, опять боль во всем теле особенно болела грудь. Вера, сокрушающее чувство, ужасное, ненастоящее, отвратительное, ненависть – всё, что осталось. Холодное стекло и яркие огни за ним. Город жил своей жизнью и ему не было никакого дела до муки расставания одного единственного котенка в неволе. Он сам сбежал из своего мира, пожелал другой реальности и был втянут в неуправляемую деятельность работорговцев. Словно черная полоса в жизни, только вот жизнь попалась какая-то одноцветная, вся черная, только белые блики на шкуре этого неведомого зверя заставляли вспоминать глупый афоризм. Шел уже второй час стоял около стола и редко мигая, смотрел на мелкие детали города, раскрывшегося под его взором. Мика забрали, словно котенка из вольера на специальной выставке, Макс чуть ли не плакал, смотря за сборами своего единственного сына. Они уехали без шума, без какого-либо прощания, молча. Даже Арон не смог спокойно перенести эту трогательную картину и ретировался в «ШКА». Котенок остался один. У него больше никого не осталось, все, с кем он дружил или кого любил либо умерли, либо покинули его жизнь. Словно жена декабриста он готов был покончить с жизнью или кинуться за своим единственный сокровищем следом, но и тут был подвох, заключался он примерно в следующем… Поняв, что стоять у окна нет особого смысла, парень устало потер глаза и оглядел комнату. Проснулась сильная обида, от которой хотелось расплакаться и побить пару сервизов, но, как и предполагал юный танцор: таковых на кухне не оказалось, зато там был ровный ряд ножей для мяса, хлеба, рыбы, овощей и подобных продуктов, для каждого свой. Серые глаза тут же сузились, а уголки губ дрогнули, предвещая улыбку. В своих мыслях котенок точно на что-то решился и сразу же ринулся исполнять, боясь, что прилив безрассудства не вечен. Даже цирковой зверек знал, что холодное оружие – отличное решение любой проблемы, а при условии, что у кошек понимание важности органов связано с подсознанием, то у Шела были все шансы покончить с собой прямо тут. Самоубийца вытащил самый длинный и внушительный нож (вообще предназначенный для хлеба) и, словив на лезвии несколько бликов от точечного света с потолка, поднес к шее. Холодный метал, только коснулся теплой кожи в районе артерии, как нечто стремительное прям таки, выбило из рук мальчика опасную игрушку. – Что за? – Шел медленно перевел взгляд на зависший в воздухе нож, его держал серый щупалец, сразу видно, робот. – Этот дом, что ли ещё и тентакль?
– Включена программа «дети», аккуратнее с ножами, они могут Вас поранить! – прокомментировал это женский компьютерный голос. Котенок недовольно огляделся по сторонам, не понимая, как какая-то железяка способна на такое. Щупальце тем временем вернуло нож на место и быстренько ускользнуло за навесной шкаф. Шел неохотно сел на стул за барной стойкой и почесал голову. Компьютер, объединяющий всю квартиру, умеет определять опасность для своего жителя? Во технологии! Радоваться было нечему!
Тяжело вздохнув, мальчик спрыгнул на пол и пошел искать кладовку, таковую он видел совсем недавно где-то в районе спальни Арона и Макса. В ней, как и полагалось быть кладовке, было много полочек с самым разным содержимым от коробок с елочными игрушками до сложных поломанных штуковин. Шел долго обводил всё это безобразие изучающим взглядом и, найдя таки то, что хотел, стащил верёвку с пятой по счету полки сверху. С узлом таки повозился и пошел искать лямурное место, где бы поэффектнее повеситься, решил, что библиотека самый раз. А что? Много книг, такое тихое и уютное место. К тому же это было единственное помещение, где можно было легко добраться до потолка и где были подходящие крепления на потолке. Пафос так и пер. Шел ни о чем не думал, в голове была такая пустота, что казалось, что тело двигается абсолютно автоматически. Ему всего-навсего захотелось покончить с этой жизнью и всё, а чего затягивать? В конце концов, мы все когда-нибудь умрем, так смысл тогда, прожить ещё несколько лет и умереть от чего-то другого? Либо закончить всё сейчас, либо сбежать от этих сутенеров! Второе, правда, будет ой, как не просто сделать, так что надежнее начать с первого варианта.
В библиотеке как всегда царил полумрак, и нарушать его никто не собирался, кошачье зрение вполне позволяло мальчишке видеть очертания предметов и этого хватало с головой. Залезть на самые последние полки – вот что оказалось труднее, наверху был сложный механизм и Шел поцарапал коленки и локоть. Зато в итоге достиг свей цели. Сверху открывался чудесный вид, повесившись под потолком можно точно ожидать, что труп не сразу снимут, да и прикольно будет ощутить свободный полет, жаль только, что веревка такая короткая (всего 2 метра). Вот с такими вот мыслями самоубийца привязал веревку к рельсам и надел на шею петлю. Проверив крепления, мальчик лучезарно улыбнулся и прыгнул, готовясь встретить маму там, на небесах и практически махая ей, но, разумеется, непонятливая машина помешала приятному воссоединению. Шел ощущал, как тело висит в воздухе, как вот-вот верёвка сдавит его шею и последний хриплый вздох прозвучит в этой спокойной комнате, но вместо этого полет неожиданно продлился, словно террористы захватили самолет и принудили увеличить дальность полета. В конце концов, земля стремительно приблизилась и котенок, повинуясь инстинкту самосохранения, приземлился на все свои четыре лапы. Они тут же заныли от резкой боли и, издав оглушительный мявк, Шел таки сел на пятую точку и принялся растирать пострадавшие руки и ноги. «Синяки появятся!» – констатировал он про себя.
