— Всё? — не знаю, зачем тороплю её, скользя зрачками к краям глаз.

Эви молчит. Уже который раз. Ничего не отвечает, но я слышу, как она вытирает тело полотенцем, натягивая одежду Дженни, которая до сих пор пылится у меня на полках в шкафу. Не могу избавиться от неё. Шуршание. Судя по скрипу — Эви забралась на диван, значит, переоделась. Оборачиваюсь, всё равно с опаской, но девушка уже укуталась в одеяло, повернувшись ко мне спиной. Глубоко и тяжело дышит, прерываясь на сухой кашель. Полотенце и мокрая одежда лежит на полу. Подхожу ближе к дивану, собирая вещи, и бросаю на тумбочку, не желая покидать сейчас комнату. Перебираю пальцами.

Теперь всё гораздо сложнее. Я совершенно не знаю, как вести себя с ней.

Сажусь на пол, прижимаясь плечом к мягкому краю дивана, и кладу на него руку, не касаясь спины девушки, хотя та всё равно двигается дальше от меня, правда, мне достаточно задать один вопрос, который сразу заставляет её обернуться:

— Что с твоей мамой? — помню, что она упоминала её, но я был слишком занят, спасая её задницу, так что не обратил толком внимания.

Эви переворачивается на бок, лицом ко мне, руки укладывает на подушку, медленно моргая. Молчит, кажется, уходя в свои мысли, но вздыхает, всё-таки начав шептать:

— Она больна, — не смотрит мне в глаза, начиная потирать пальцем ткань наволочки. — Отчим спонсирует её лечение, — больше ничего не объясняет, лишь хмуря брови. — Ты зашёл в его комнату, — не вопрос, а утверждение. Киваю головой, откашливаясь, но Эви вновь не дает мне вставить слово, нервно усмехаясь краем губ:

— И как? Понравилось? Небось, успел что-то посмотреть из его коллекции, — шепчет с отвращением в голосе. - Вы, мужики, любите ведь всё это.

Закатываю глаза, вновь подавив чувство тошноты в животе, но не стал ничего ей отвечать. Мне незачем что-то доказывать кому-то, тем более девушке, которая вновь отворачивается от меня, полностью накрывая себя одеялом. Смотрю краем глаза на неё, вытерев потные ладони о ткань джинсов, и решаю оставить её в покое. Поднимаюсь, возвращаясь к своей кровати, и сажусь на её край, вынув телефон из кармана. Листаю пропущенные вызовы от Ника, а так же список сообщений, в которых он продолжает твердить о том, что Эви будет гораздо лучше у него.

Ложусь на спину, уставившись в потолок, и пытаюсь отогнать всю полученную за этот день информацию, правда, начинаю задумываться над тем, чтобы отправить Эви к Нику, ведь с ним не поспоришь. Что могу сейчас дать ей я? Я толком поговорить с ней не могу, а родители Ника могут помочь ей справиться с этой ситуацией, так что…

Поднимаю руку, уставившись на экран телефона, но не спешу набирать номер друга.

«Может, ей нужен Бэтмен?»

========== Глава 15. ==========

Комментарий к Глава 15.

Ох, не знаю, что вышло…

У меня сегодня др, а день паршивый. Думала, что хоть писанина поднимет настроение, но чёт как-то не.

Всех с прошедшим праздником, ребят.

Было вполне достаточно десяти.

Десяти секунд, чтобы понять, что Она не вернется за мной.

Десяти секунд, чтобы осознать свою незначимость в жизни близкого человека.

Десяти секунд, чтобы расслышать дыхание за спиной.

Десяти секунд, чтобы скрип половиц под тяжестью огромного тела дошел до ушей.

Десяти секунд, чтобы потная ладонь коснулась моего плеча.

Десяти секунд, чтобы прекратить дышать.

Десяти секунд, чтобы перестать быть ребенком.

Десять.

Мне было десять.

***

Его тошнило.

Блевал, опустошая желудок, проводит около унитаза больше суток, еле перебарывая в себе безумную злость, ярость, от которой всё его сознание мутнеет. Мужчина качается под воздействием сильного алкоголя. Рыгает, кашляя, и толкает дверь комнаты Эви, переступая порог, о который спотыкается, удержавшись за край стола. Еле заставляет себя идти дальше, к намеченной цели, ведь это необходимо ему, как кислород. Распахивает шкаф, стоящий у стены, и хватает с вешалки первую попавшуюся вещь, прижимая её к лицу, и вдыхает аромат. Но этого не достаточно. Нужно больше. Слабый запах не вызывает чувства эйфории, не побуждает кожу покрываться мурашками. С ненавистью мужчина бросает вещь на пол, делая пару шагов назад, чтобы растоптать её ногой, но его взгляд, хоть и опьяненный, но замечает возле кресла бумажник. Он наклоняется, что-то нашептывая, берет находку в руки, принимая былое положение. Не медлит, раскрывая бумажник.

«Дилан Джуниор О’Брайен».

***

От лица Эви.

Тыкаю. Осторожно, но, не боясь сделать это грубо, хотя эта черта мне не свойственна. Пальцем нажимаю на потный лоб парня, который всю ночь ворочался то ли от кошмара, то ли от ломки. А, может, его одолело всё разом. Это не важно. Он выглядит ужасно: бледное, мокрое лицо, горячий лоб, опухшие веки, темные круги под измученными глазами, которыми он уставился на меня, вздрогнув от очередного моего прикосновения. Я убираю руку, сделав шаг назад от его кровати, Дилан пытается восстановить дыхание, садится, еле сгибая ноги в коленях, прижимает ладони к лицу, ещё несколько секунд оставаясь неподвижным. Его грудь быстро поднимается и опускается. Трет виски, подняв на меня глаза:

— Ты набила мне синяк, — потирает пальцами то место на лбу, в которое я тыкала. — Не проще было просто пнуть меня?

Делаю ещё шаги назад, мну запястье своей руки, раздумываю над ответом, но в итоге разворачиваюсь, направляясь к дивану.

Мне так много надо ему сказать, но веду себя скованно. После сна, хоть и тревожного, шоковое состояние начало слабеть, так что мыслю яснее, чем вчера.

Слышу, как парень поднимается с кровати, шаркая ногами за мной, поэтому оборачиваюсь, вынуждая его резко остановиться. Не растерянность читается у него на лице, а неловкость. Таким видеть Дилана не странно, но необычно. Он опускает взгляд на пол, сглотнув, и я так же смотрю вниз, замечая на полу трещину. О’Брайен делает шаг назад, чтобы не заступать за неё, после чего вновь поднимает на меня глаза, сощурившись:

— Как настроение? — слышу в его голосе нотку утренней раздраженности, но всё равно не вижу перед собой «прежнего» Дилана. Что-то в нём изменилось? Или, быть может, мое отношение к нему?

Моргаю, чувствуя в глазах песок, не понимаю, с какой целью он задает этот вопрос? Думает, что сегодня за одну ночь мне станет легче?

— Вчера ты не была настроена на разговор, — напоминает, поставив руки на талию, и сутулится, тяжело выдохнув. Такое ощущение, что ему с трудом дается сохранять равновесие, как и говорить.

— Я не хочу говорить об этом, — мне стыдно. И точно не могу понять, отчего: он помог мне, а я так грубо с ним разговариваю, или оттого, что он видел «коллекцию» отчима. Не смотрю Дилану в глаза, тот недовольно цокает языком, отворачивается, направляясь к столу, взяв ключи:

— Ты давно не ела…

— Не хочу, — резко перебиваю, ухудшая ситуацию. О’Брайен смотрит на меня, что-то мне подсказывает, что парню тяжко дается держать злость при себе. Он явно нехорошо спал, а тут я ещё…

— Я не собираюсь закапывать твой истощенный труп в лесу, так что идем, — направляется к двери, дернув головой, будто отгоняя внезапно появившиеся в ней неприятные мысли.

Замок щелкает, и Дилан повторно поворачивается:

— Я помню, что ты у нас «особенная», и тебе стоит повторять дважды, но не выноси мне мозг с утра пораньше, — открывает дверь, жестом приказывая мне покинуть комнату. Слушаюсь, стараясь быстро выскочить в коридор, игнорирую ударившую вниз живота боль и обнимаю себя руками, переступая порог. Дилан выходит за мной, громко хлопнув дверью, и закрывает её на ключ, вдруг попросив меня подождать. Сам направился в ванную, умыть лицо холодной водой. Стою у лестницы, наблюдая за тем, как он наклоняется над раковиной, крутя ручки крана. Капли воды попадают на мятую черную футболку, которая складками собралась на животе. Только сейчас я подметила, что, несмотря на плохое питание, парень не выглядит истощенным. Да, Ник крупнее его, но, по мне, Дилан выглядит приятнее, чем…