Дилан спешит за ней на второй этаж:

— Дженни? — быстро минует лестничный проем, успев поймать сестру у двери ванной комнаты. Разворачивает, напряженно всматриваясь в карие потухшие глаза:

— Что с тобой? — хмурится. Дженни приходится поднять голову. Дилан хоть и младше неё, но гораздо выше, из-за чего она чувствует себя более подавленной. Девушка должна уметь «различать» людей, а не сметать всех под одного, но Дилан — парень, и Дженни совсем не хочется говорить с представителем мужского пола. Её тошнит.

— Ты в порядке? — О’Брайен потирает её плечо холодной ладонью, всё-таки дожидается ответа, но девушка смотрит на него, не проявляя никаких теплых чувств.

Она уже давно сравняла всех.

Убирает его ладонь со своего предплечья, сжав губы, и медленно, немного неуверенно разворачивается, открывая дверь ванной комнаты, после чего исчезает в тускло освещенном помещении из холодной плитки, оставляя брата одного в коридоре. Тот моргает, делая короткий шаг к захлопнувшейся перед носом двери, хмуро сверлит её поверхность взглядом, начав нервно стучать костяшками пальцев по бедру.

Шум воды.

Парень раздраженно выдыхает, качая головой. Ему надоело. Всё время подбадривает Дженни, кое-как, но заботится, пытаясь облегчить ей жизнь, но думает ли она о нем, если поступает таким образом? Дилана это злит. Безумно, до скрипа зубов.

Он трет затылок, впервые наплевав на сестру, разворачивается и уходит обратно к лестнице, не пытаясь добиться объяснений.

Но О’Брайен не мог предугадать, что эта довольно неприятная молчаливая встреча будет последней.

[конец флешбэка]

Дилан вздрагивает, сразу же почувствовав, как ноет его копчик. Неудобное положение для сна, тем более сидя. Он несколько секунд трет веки, сонное лицо опухло, а глаза вот-вот да вытекут из орбит. Ужасное состояние. Случалось ли кому-то просыпаться с таким ощущением, что всё ваше тело напичкано каким-то дерьмом? Именно так чувствовал себя этим утром Дилан О’Брайен, который взглянул на экран телефона, удвоив свое раздражение.

Четыре утра.

Гребаных. Четыре. Утра.

Пыхтит, прикрывая лицо ладонями, и резко выпрямляется, почесав пальцами макушку, поднимает голову, первую секунду опешив, ведь Эви сидит на кровати, прижимаясь спиной к стене, и смотрит на него, хмуря брови:

— Тебе что-то снилось? — её голос охрипший, тихий, но выражение лица какое-то неживое. Прижимает колени к груди, а руки держит на животе, немного наклоняя голову на бок:

— Ты ворочался. Кошмар?

Дилан не помнит, что ему снилось, да и вообще не считает нужным обсуждать это с кем-то, поэтому меняет тему, опустив лицо в ладони:

— Чего не спишь? — зевает, не желая поднимать голову, но молчание в ответ раздражает, поэтому ворчит, взглянув на девушку. — Я задал во… — замолкает, проглатывая слова.

Дженни сидит на кровати, со своим обыкновенным равнодушием смотрит на Дилана, так же прижимая колени к груди. Её темные зрачки не шевелятся, не моргает, правда, медленно, но хмурит брови, отчего её всегда привлекательное лицо искажается. О’Брайен хочет вскочить на ноги, но не выходит, не чувствует собственного тела, из-за чего внутри рождается паника, довольно сильная, от которой тут же сохнет горло. Парень вновь смотрит на сестру, а та скользит своими ладонями к лодыжкам ног, касаясь виском коленей, сутулится, не сводя взгляда с брата, который открыл рот, начав часто моргать, ведь в глазах образовался неприятный песок. Как бы он ни старался не отвлекаться от лица Дженни, но всё равно одна деталь привлекает внимание, заставляя опустить взгляд ниже, на белую простынь.

Пятно.

Темное, бордовое. Оно растет, увеличивается прямо под девушкой, которая прикрыла веки, сморщившись от дикой боли внизу живота.

— Дженни? — Дилан вновь поднимает на неё глаза, пытаясь подняться с этого чертового кресла, но всё тело поддается напряжению и тревоге, начиная трястись. Девушка глубоко дышит, протискивая ладони между сжатыми ногами, к внутренней части бедра, после чего вовсе прячет лицо, лбом прижимаясь к коленям, начиная тихо мычать.

О’Брайен замер. Боль в глазах усилилась, а контролировать горячие слезы уже нет сил. Парень повторяет попытки встать, но всё тщетно.

Она, черт возьми, так близко, а он ни черта не может сделать.

Ощущение такое, что по всему телу прошел электрический разряд.

Дилан распахивает веки. Во второй раз за это гребаное утро. Да, оно всё такое же серое и до жути отвратительное, ибо состоянию парня нельзя завидовать. Он тяжело дышит, моргая, и осматривается по сторонам: он в комнате Эви, в воздухе всё та же пыль. Ничего не изменилось. Скованно садится прямо на кресле, еле заставив себя прикрыть рот, ведь шоковое состояние не отпускает его, а дрожь в животе приносит не самые приятные ощущения. Парень хмурит брови, медленно касаясь пальцами шеи, подняв хмурый взгляд на кровать девушки, и с непониманием щурит веки.

Кое-что всё-таки изменилось.

Эви нет.

Сразу же поднимается с кресла, быстро оказавшись у двери, которая, как ни странно, открыта. Выходит в коридор прислушиваясь, хочет уловить хоть какой-нибудь звук, но в ванной тишина, как и на этаже в целом. Осматривается, почесав пальцами щеку, медленно переступает с ноги на ногу, двигаясь к лестнице, но не делает шаг вниз, замерев на месте, ведь до ушей донесся тихий голос. Или не голос? Парень сам не понял, не успел распознать его, понять, кому принадлежит, поэтому топчется, всё равно спускаясь вниз.

Первый этаж пропитан холодом. Дилан раздражает себя скрипом под ногами, пока медленно подходит к дверной арке, что ведет на кухню, но вовремя тормозит, вновь расслышав голос. Но теперь он уже точно уверен, кому он принадлежит.

Грубый, мужской, но тихий. Он шепчет. Отчим Эви. О’Брайен пытается понять, что мужчина говорит, но ничего толком не разбирает, понимая, что его ладони потеют. И только этого сейчас не хватает для кучи. Внутренности горят, в груди странная тяжесть, а в голове надувается шар. Парень прижимается плечом к стене, пытаясь побороть чувство тошноты. Впервые за эти два дня его вновь пробивает желание, немного неприятное, чего стоит ожидать от ломки. Сжимает веки, растирая кожу пальцами, на лбу выступают капельки холодного пота. Это, черт возьми, не вовремя.

Скрип. О’Брайен резко выпрямляется, сделав шаг назад, еле удержавшись на ногах. Голова идёт кругом. В коридор с кухни выходит мужчина, пряча телефон в карман своих штанов. Его злой взгляд остановился на Дилане, который кое-как попытался принять такой же непоколебимый вид, а главное держать голову и с прежней надменностью смотреть в ответ. Отчим тяжело дышит, буквально уничтожая парня взглядом, тот даже ощущает, как по спине бегут мурашки, хотя не может быть уверен, что они вызваны именно этим. Скорее, это ломка.

— Чё уставился? — О’Брайен остается довольным своим тоном. Ноздри мужчины расширяются, а сжатые губы белеют, когда парень проходит дальше, задевая его плечом, правда, сам от этого покосился в сторону, но удержал равновесие, заходя на кухню.

И он был уверен, что найдет здесь Эви, которая сутуло сидит за столом, опустив лицо, его скрывают локоны волос. Её руки уложены на коленях, а пальцы нервно теребят ткань футболки, которая была велика ей. Дилан бросает взгляд на мужчину и вновь стискивает зубы, ведь тот улыбается, как и вчера. Лыбится, вызывая больше раздражения, после чего разворачивается и направляется к входной двери, хватая с вешалки свою куртку. О’Брайен не двигается, не сводит с него взгляда, пока мужчина не покидает дом, хлопая дверью и оставляя их одних.

Парень ждет несколько секунд и двигается к столу, вглядываясь в лицо Эви, выражение которого сложно прочесть. Девушка сидит хмурая, явно сама не своя, поникшая, и нервно кусает губы, рвя их тонкую оболочку.

И Дилан плюет на то, что ему хочется хорошенько проблеваться. Он касается пальцами края стола, немного нагнувшись:

— Эви? — это так странно — называть её по имени, парень делает это не так часто, но девушка не акцентирует на этом свое внимание, шепча: